Силовой вариант ч. 2(СИ) - Александр Афанасьев

Тяжело отдыхиваясь и рыча мощными двигателями, Уралы двинулись в путь, тяжело набирая ход. Дополнительная броня сказывалась: если на подмосковном полигоне было еще нормально — то тут они шли под сорок, пятьдесят, не больше — движки, даже с турбонаддувом не выдерживали сочетания огромного веса, разреженного воздуха и жары. Оказавшись в бронированных кузовах, спецназовцы привычно занялись своими делами — кто отхлебнул из фляжки, кто начал еще раз перебирать свои вещи, а кто-то — достал карандаш, свернутый лист бумаги и начал играть в морской бой с соседом…

— Доброе утро, Афганистан… — с чувством сказал рано поседевший капитан — как же я тебя, б…ь ненавижу…

Товарищ Бек сидел не в кузове вместе с людьми, которых ему выделили, а в кабине головного грузовика. Оттуда — хоть что-то, но было видно через мутноватый триплекс. Ему надо было знать, где они находятся, чтобы в нужный момент остановить машину и выйти. Ехать до Баграма и Кабула — он не собирался: доедут и без него. У каждого комода[22] был запечатанный пакет с инструкциями и документами…

Спецназ он решил взять с собой на всякий случай. Мало ли что. Если этот… Телятников и в самом деле на другую сторону работает и если у него и в самом деле здесь все схвачено — ему нужна будет собственная, преданная только ему и выполняющая только его приказы группа. Группа, которая откажется выполнять чужие приказы, даже если они будут от кого то намного старше званием его, Бека. Точнее — три группы, он пока не знал, где будет игра. Три ключевых города: столица, город Кабул, Джелалабад (если хочешь пулю в зад — поезжай в Джелалабад), город фронтира и Кандагар, на данный момент самый главный крупный и богатый город Афганистана. В каждом из них он разместит по одной группе, официально — в качестве инструкторов находившихся там учебных центров специального назначения. Пока нет работы — они и будут там инструкторами учебных центров. Спецназ только организуется, люди отовсюду: ДШБ, морская пехота, пограничники даже обычные сапоги есть. С людьми из группы А, у каждого из которых по две три командировки в горячие точки — позаниматься будет только полезно. Ну а если что…

И в оперативной деятельности — пригодятся люди. Группа А ведь комплектовалась не из военных, туда приходили люди с оперативных подразделений КГБ. Сама она формировалась в седьмом управлении — наружка, потому там было много людей с хорошим опытом наружного наблюдения, установлении подслушивающих устройств, установки данных на объект слежки. Были оперативники с опытом работы за рубежом из ПГУ.[23] Все они могут выполнять не только боевую, но и оперативную работу. А она будет… и немало ее будет.

Группа А — была личным резервом Председателя КГБ СССР. То, что ему выделили аж три отделения группы[24] — свидетельствовало об особой важности операции.

Увидев знакомое здание, Бек коротко бросил

— Останови.

Водитель броневика, не раз перевозивший самых отмороженных советских солдат, таких как бойцы ДШБ — протянул руку, чтобы взять микрофон и передать бойцам в кузове, чтобы готовились к десантированию.

— Не нужно. Выйду один. Следовать по маршруту…

Водитель удивленно покосился на подозрительного монголоида. Все афганцы знали — кого перевозят в этих высоких, угловатых машинах, особой любви к таким не испытывали, несмотря на все красноречивые заверения в нерушимости советско-афганской дружбы. За дорогами все время следят, можно получить заточку в печень, и ста метров от машины не пройдя…

Но приказа есть приказ…

— Баран один, плановая остановка, норма…

Машины остановились. Монголоид — подхватил свою спортивную сумку с надписью Adidas, забросил край чалмы так, чтобы он закрывал нижнюю часть лица и ловко спрыгнул с бронемашины…

Монголоид был здесь своим. Он родился и вырос в таких же горах, только по ту сторону границы, и хоть учился в советской школе — всегда помнил, что он был из племени саваттаров и собирал имена и биографии людей своего рода и своего племени. Он не был военным и в КГБ, равно как и в Афганистан попал довольно случайно. Но теперь — он был одним из самых опасных людей, что по ту, что по эту сторону границы. Исламские экстремисты давно приговорили его к смерти и назначили за его голову награду в двести тысяч афганей — как за два подбитых советских танка или за десять — двенадцать убитых советских офицеров. Монголоид был недоволен этим обстоятельством — он не был тщеславен, но считал, что награда маловата. Пожадничали, сволочи. За того же Дубынина награда уже миллион. А он что — в штабе сидит…

Видно с деньгами напряженка. Американцы больше не дают.

Монголоид прошел некоторое расстояние, потом отошел к ближайшей стене, присел на корточки и стал ожесточенно чесаться, как делали это местные — вшивость до сих пор в Афганистане не была искоренена. Никто и не заметил, что, чешась, он поправил рукоять Стечкина — предохранитель снят, патрон в патроннике — и передал небольшое сообщение. Сообщение он передал азбукой Морзе с помощью специального передатчика — коробочки, размером с полторы пачки сигарет. Голосом эта штука передавать не позволяла, но азбукой Морзе — в пределах города вполне. А если операция и ретранслятор[25] висит — то куда угодно, по всему Афганистану. Накрученная на голову чалма позволяла отлично маскировать и приемную антенну повышенной дальности и маленький микрофон в ухе, а морзянку на слух воспринимать учили еще на первом курсе. По крайней мере — для координации действий специальных групп в городских условиях эта штука подходила на порядок лучше рации.

Если даже кто-то и видел, как подозрительный монголоид сошел с советской машины — то сейчас вряд ли кто-то нашел бы его. Маленький, внешне безобидный, в афганской одежде — этот человек прекрасно говорил на дари, знал таджикский и узбекский — и пробыл в Афганистане столько, что мог раствориться на улице афганского города в считанные секунды. Его никто не замечал, на него никто не обращал внимание. Он был таким же, как и все. Своим, среди своих.

Через некоторое время — на улице появилось такси. Относительно новый Москвич 2140 с квадратными фарами, бело-желтого цвета, как в кабульском такси. Монголоид встал корточек шагнул к дороге, поднял руку. Такси остановилось

— Ас салям алейкум — поздоровался монголоид, залезая в машину

— Ва алейкум ас салам… — отозвался водитель

Машина тронулась, водитель ударил по кнопке клаксона, чтобы отпугнуть сунувшегося под колеса бачу

— Как здоровье, Аслан? — спросил монголоид

— Не жалуюсь, товарищ Бек — ответил по-русски водитель такси — не ожидал вас здесь увидеть.

— А кого ожидал увидеть…

Водитель пожал плечами

— Не знаю. Многое переменилось…

— Главное не изменилось.

— Куда едем?

— По улицам пока покрути…

— Понял…

Таксист снова нажал на клаксон

— Машина твоя?

— Брата жены…

Товарищ Бек достал пакет, бросил на переднее сидение

— Купи себе свою, нехорошо на чужой.

Водитель нехорошо улыбнулся, это было видно во внутреннем зеркале.

— Власть может меняться. Но коммунисты — остаются.

— Да?

— Да. Ты думаешь, Масуд пришел — и все?

— А что?

Это было самым сложным. Американцам было бы проще. Американцы всегда платили деньги. Это было как проституция. Деньги на столике — все что нужно. Но с Советским союзом — было не так. Фанатикам — исламистам противостояли такие же фанатики — коммунисты. Те, кто готов был идти на смерть, на пытки. Те, кто отстаивал правоту своего пути в застенках Дауда — а потом и в застенках Амина. С ними одних денег было недостаточно.[26]

— Вот что, Аслан. Ты меня знаешь. Знаешь, сколько я времени тут провел. Можно справиться с ситуацией, когда есть одна — две — три банды. Но не в каждой уезде по банде.

— Значит, отступили? А как же — коммунисты не отступают?

Это было правдой. Как и то, что афганские коммунисты в бою часто стреляли поверх голов моджахедов — а те стреляли точно в цель. Знали… найдут, кто убил, никакие коммунистические лозунги тут не помогут, никакие оправдания о текущем моменте. А для некоторых — просто были чужие, а были свои — на другой стороне ствола. СВОИ — и это перевешивало все. Но и это сказать было нельзя. Оскорбишь агента, на работу можно больше не рассчитывать.

— Я здесь?

— Здесь — признал водитель

— Советские войска здесь?

— Здесь.

— Масуд сказал, что он будет строить социализм.

— Сказал то одно…

— Сказал или не сказал?

— Сказал.

— Сказал — заставим за слова отвечать. Надо будет — как Амина заставим.

Они пристроились за каким-то такси — крышка багажника была снята, в багажнике, спиной к движению сидели бородатые, из-под пол халатов торчали босые ноги. Было бы смешно — если бы не было так грустно. И страшно…