Кот по имени Сабрина - Майкл Коуни

Это было началом тоталитарного правления, какому остров Гарсия не подвергался со времен творения. Эймей изо дня в день безжалостно теребила Ханну, и к концу ее двухнедельного пребывания была починена прохудившаяся крыша, прочищена печная труба, сломан курятник, вновь навешены двери амбара, его содержимое перебрано и сложено в аккуратные кучки, впервые со дня смерти Чарльза надежно заработал генератор, а вся земля вокруг была распахана и засеяна. И лишь бобровые плотины устояли, они оказались не по зубам даже реактивной Эймей. Это были две недели непрерывного и непосильного труда.

Слава Богу, завтра Эймей должна была покинуть остров.

— Надеюсь, теперь ты пришла в согласие с собой, Ханна. Большое дело, когда кто-то хоть недолго рядом.

Ну это уже слишком!

— Так вот о чем говорил с тобой Фрэнк!

Эймей сидела за столом, жадно поедая бекон и отхлебывая из огромной чашки горячий чай, эдакий розовый, пухленький генератор с неиссякаемым запасом энергии.

— Фрэнку и говорить ничего не надо было. Я сама знаю, через что ты прошла. Бедный Чарльз долгое время скользил в пропасть, и не пробуй меня в этом разуверять.

Ну, здесь была немалая доля правды, но Ханне вовсе не хотелось, чтобы Эймей напоминала ей об этом. Тогда происходили вещи, о которых, слава Богу, не ведала даже Эймей. Хотя бы те печальные события, что последовали за козлиным барбекю.

Неудача с барбекю была немного огорчительна, но не казалась ей катастрофой, как воспринял это Чарльз. Ханна была абсолютно уверена, что Фрэнк и Нед только посмеются, вспомнив злосчастную трапезу. Но Чарльз еще долго будет вздыхать и щупать пульс.

В те дни Чарльз был ее постоянной болью. Она нашла под кроватью коробку с лекарственным набором какой-то шарлатанской медицинской корпорации. По инструкции надо было писать на узкие полоски бумаги, которые принимали вдруг какой-нибудь цвет, обозначавший один из недугов. Список болезней и недугов был обозначен цветным кодом.

— ЧАРЛЬЗ!

Он сидел в своем шезлонге, неотрывно глядел на сортир, и лицо его выражало высшую степень омерзения. Сабрина растянулся у него на коленях.

— Послушай меня, Чарльз. Если тебе приятно думать, что ты болен, то хотя бы не вовлекай в это меня. Не желаю видеть, как ты непрестанно проверяешь пульс и меряешь давление. Прошу тебя, храни слабительное не дома, а в амбаре, если оно вообще нужно, и, кроме всего прочего, мне надоело повсюду натыкаться на эти разноцветные полоски бумаги. Мне все время приходится их подбирать. Это противно. Почему бы тебе сразу не выкидывать их в туалет? Понимаю, ты напуган и стараешься сохранить баланс в организме. Но знаешь, что я об этом думаю? Пусть катятся ко всем чертям эти показатели кровяного давления! А вдруг как раз это твое слабительное и нарушает проклятый баланс?

Но он не отвечал. Он мрачно уставился в одну точку, и с уголков его губ стекала слюна. Он повернул к ней голову, чуть приподнял отяжелевшие веки и застонал.

— Что с тобой на этот раз, Чарльз? Боже, я сама заболеваю от тебя! Выбирайся из этого кресла и СДЕЛАЙ что-нибудь! Займись огородом или еще чем-нибудь! Да за что ни возьмись — здесь все разваливается!

Он что-то пробормотал и сник совсем. Сабрина вдруг начал рыгать, шерсть у него на загривке пошла рябью, будто завихряющаяся у рифов вода. Разъяренная Ханна оглядывалась в поисках того, чем можно было бы разрядиться. Рядом с Чарльзом прямо в грязи стояла кружка с чаем, и она схватила ее: может, вылить чай ему на голову и хоть этим расшевелить немного?

Кружка была каменно-холодной.

Странно… Она наклонилась, заглядывая ему в глаза. Он ответил слабым, беспомощным взглядом. Может, он действительно БОЛЕН? Безусловно он ВЫГЛЯДЕЛ больным, но в последнее время такое состояние было для него обычным. А вдруг она заблуждалась?..

Через несколько минут ей удалось дозвониться по радиотелефону до главной больницы Ванкувера.

— Ну, он выглядит, — сбивчиво объясняла она, — немного странно, нечленораздельно бормочет, а то и просто мычит. Такое впечатление, что он не в силах сдвинуться с места, а лицо какое-то искаженное и… — Тут ее осенило. О Боже, и она еще ругала его, когда бедняга лежал совершенно беспомощный! — Я думаю, у него удар! — закричала она.

На все формальности ушло немало времени. Девушка-секретарь в приемном покое требовала сообщить массу совершенно нелепых сведений, а вдобавок еще возник вопрос о транспортировке. Наконец она смогла повесить трубку и опрометью кинулась назад к Чарльзу.

И обнаружила нечто ужасное.

— Ты заслужила отдых, — сказала Эймей. — Сегодня ничего не делаем. Давай-ка днем прогуляемся по холмам и на время забудем обо всех неприятностях и обязанностях…

В холмах уже чувствовалась весна, но залитые луга отражали лучи солнца, как зеркало. Среди этой бесконечной сверкающей водной поверхности невозможно было отыскать ни клочка сухой земли.

— Взгляни на болота! — воскликнула Эймей. — Неудивительно, что остров затоплен. Повсюду плотины. А видишь вон там внизу ручей, текущий в море? И он перегорожен запрудой. Вода течет вспять, в болота, и заливает твои земли. По-моему, уровень воды нисколечко не падает. Он постоянный. Эти маленькие меховые дьяволята победили тебя, Ханна!

— Мне так не кажется, Эймей. — Но вода на полях стояла неподвижно. Вдруг до них долетел звук отдаленного выстрела. — Лодочник! Он вторгся на своей лодке в мои владения! Он стреляет уток на Северном лугу! Свинья!

— Брось. Тебе надо бы беспокоиться не о нем, а о бобрах. Это моя вина, Ханна. Я должна была сообразить, что главная опасность — запруды. Может, мне остаться еще на пару недель?

— И слышать об этом не хочу! Это мои заботы, Эймей!

— Ханна, если в тебе осталась хоть толика здравого смысла, попроси привезти на корабле экскаватор. Господи, как все неожиданно сложно. Неудивительно, что ты сходишь с ума, живя в этом хаосе. Нельзя тебя оставлять здесь. Тебе нужен отдых, Ханна. Спасать тебя надо, дорогая!

— Объясни, ради Бога, от чего спасать?

— Ты была словно завороженная. И не спорь! — Она сочувственно сжала Ханне руку. — Тебе надо научиться расслабляться. Вот. — И она развернула пластиковый сверток, который Ханна считала дождевиком. Но в свертке оказались тонкие алюминиевые прутики, веревки и кусок ткани. — Вот что я делаю, чтобы расслабиться. Этим можно заниматься в любом месте и в любое время. Как только я чувствую излишнее напряжение, тут же принимаюсь за эту процедуру. — Она глубоко вдохнула и огляделась кругом. — А здесь самое подходящее место.

Она начала что-то проворно свинчивать, составлять, соединять. Ханна с удивлением смотрела на эту возню. Крохотная лодочка? Части велосипеда? Зонтик?

— Воздушный змей! Для поднятия тонуса нет ничего лучше воздушного змея! Я и шага не делаю без змея, еще со времен дела Теда. Держи бечевку. — Вприскочку, словно упитанная горная коза, она понеслась вниз по каменистому склону, подняв над головой воздушного змея. Налетевший из-за холма ветер подхватил его. Ханна почувствовала, как задергалась и напряглась бечева. Воздушный змей взмыл в небо ярким розовым квадратиком. Она чуть отпустила тугую бечеву, и вертящийся воздушный змей успокоился.

— Вот! — Раскрасневшееся лицо Эймей возникло перед глазами Ханны. — Ты уже чувствуешь себя лучше?

— И как долго надо его держать?

— Столько, сколько потребуется. Иногда нужно десять минут, иногда больше.

— Ого!

Минуты бежали.

— Что-нибудь чувствуешь?

— Обязательно смотреть вверх?

— Не напрягайся. Делай, как получается. И не зацикливайся на этом. Здесь нет определенных правил. Знаешь, я впервые попробовала его запустить, когда и ветра никакого не было. Ничего не получилось.

— И все равно ты почувствовала себя лучше?

— Не остри. Попробуй слиться с воздушным змеем, ощутить себя с ним единым целым. И выбрось из головы все мысли.

— Что это за дело Теда? Ты никогда ничего не говорила мне о каком-то Теде.

— Забудь о Теде. Освободись от себя. Устремляйся за змеем.

В змее, парящем в поднебесье, и впрямь было что-то гипнотическое. Но постоянное дерганье бечевы начинало раздражать.

— А нельзя привязать веревку вон к тому дереву и понаблюдать сидя?

— Ты не поняла СМЫСЛА. Господи, Ханна, зачем все усложнять? Вся тонкость в том, что змей возвращает тебе радости детства. Разве в детстве ты никогда не запускала змея?

— Ну да. Но, честно говоря, он пугал меня.

— Не понимаю, как можно бояться воздушного змея?

— Это был не совсем змей. Каждый раз, когда я запускала змея, откуда-то появлялся ужасный старик, который хитро и злобно поглядывал на меня. Я никогда никому об этом не рассказывала. Тот старик вытаскивал из кармана замусоленный пакетик с леденцами и совал мне одну липкую конфетку. Я уже много лет не вспоминала этого.