Лилис - Олег Лукьянов

Сам Балаут стоял в окружении толпы у входа в собор, и напряженно смотрел и вслушивался в прокуратора — судью с церковным саном. Он сидел в кресле на высоком постаменте там, где раньше находился алтарь, передвинутый по такому случаю правее. Слева от него, на маленьком стульчике, в окружении двух паладинов, сидела Лейа, заплаканные глаза которой попеременно обращались к прокуратору и залу, безмолвно моля о снисхождении.

Рыжая ведьма как всегда была красива, но теперь совсем не вульгарна — длинное до пят бело-серое платье сверкало чистотой и невинностью. Должно быть, она желала произвести на судью самое благоприятное впечатление.

— Я правильно понял ваши слова, — говорит прокуратор, — вы помогали Звездным демонам не по доброй воле, а по принуждению?

— Именно так, — кивнула рыжая девушка и жалобно посмотрела на зал. — Владыка звездных демонов околдовал меня, мой разум будто заснул! Я не помню ничего из того, что я натворила… если натворила, но помню только момент когда очнулась…

Её голос задрожал, передавая окружающим чувства, испытанные ею в момент "пробуждения".

— Повсюду кипел бой! От моего любимого замка остались лишь руины… и тут я увидела их… Железные чудовища окружили меня — я испугалась, попыталась бежать, но лорд Балаут, этот прихвостень демонов, схватил меня и ударил головой о стену!

В её глазах заблестели слезы, серебряные ручейки побежали по щекам, и Лейа вытерла их лишь после того как громко всхлипнула.

Балаут пристально посмотрел на прокуратора: беловолосый, немолодой мужчина, должен был сейчас принять решение от лица консула и Верховного жреца. Он нисколько не верил ведьме — его не так легко было провести, и он бы с удовольствием вынес ей приговор, если бы не наказ. Совсем недавно Верховный жрец обещал ведьмам "столетие спокойствия" — полный отказ от гонений со стороны церкви. А в глазах общественности, всех, кто присутствует в зале, ведьма была невинна. И если сейчас её осудить, это сочтут за новый виток притеснения этих мерзких женщин… Немного поборовшись со своей совестью, прокуратор задобрил её мыслью, что вина сей женщины не такая уж и большая, и принял решение.

Но прежде чем оно прозвучало под куполом собора, фигура монаха в задних рядах помотала головой, спрятанной в капюшоне. Балаут не мог понять, почему и как он умудрился прочесть мысли прокуратора.

— Властью, данной мне церковью Ануида, — громко и отчетливо произнес судья, — я выношу вердикт: не виновна!

Зал возликовал. Все повскакивали с мест, а улыбающаяся ведьма бросилась на шею выступившему из первого ряда статному аристократу. Парень в дорогих одеждах гладил её рыжие космы и широко улыбался, а потом повел её к выходу, где ждала карета, готовая увести их в его имение.

Когда осыпаемая поздравлениями ведомая женихом ведьма была уже у выхода из собора, она стала как вкопанная. Её лик обратился к высокой фигуре монаха, глаза наполнились страхом, а затем и ликованием.

— Смотрите, — крикнула она звонко, указывая пальцем на капюшон монаха, — это лорд Балаут! Этот человек предал Ануида!!

Толпа заревела, а сторожащие собор паладины выдернули из ножен мечи.

Вороненые доспехи приближавшегося паладина блистали чистотой и несокрушимостью — личный герб на щите широко разевал пасть — королевский лев скалил зубы, взирая на бросившего ему вызов монаха. Полуторный меч рыцаря Ануида вспорол воздух, намереваясь пронзить злостного преступника, но был пойман и зажат между двумя ладонями.

Меч заскрипел от унижения и обиды, его хозяин закряхтел от натуги, но Балаут не стал тратить время, чтобы меряться силой, выпустил из ладоней меч, одновременно пригибаясь и оказываясь вплотную к паладину, глубоко воткнул палец в щель забрала. Воин Ануда не успел даже вскрикнуть — смерть пришла мгновенно — и когда Балаут вытянул из смотровой прорези окровавленный палец, ему осталось только грохнуться на плиты собора.

Лорд почувствовал неимоверную слабость, и только потом обжигающую боль. Он рухнул без сил, и лишь титаническое усилие воли не позволило сознанию оставить тело.

— Помнишь, как ты унизил меня, лорд Балаут? — произнес знакомый женский голос.

Вслед за словами показалась рыжая ведьма, она нависла над ним, криво улыбалась, злорадствуя не то просто насмехаясь над его беспомощностью.

— Ты помнишь, Балаут? — вновь спросила она. — Теперь моя очередь.

С размаха она ударила его носком сапога по лицу, но этого Балаут даже не почувствовал — боль, сжигающая его душу, затмевала весь мир. Он видел, как приблизился второй паладин и как поднялся меч, чтобы пронзить его бренное тело.

Видел, но не мог остановить.

Разящий удар стали был страшен…

Идущий по болоту Балаут помотал головой, стремясь отогнать воспоминание о страшной боли. Но затем воспоминание сменило более приятное, но и вместе с тем, очень непонятное.

Балаут очнулся рывком. Поднялся на ноги. Огляделся. Вокруг лишь серое марево. Нет ни земли, ни неба, ни гор, ни леса — только серая серость. Мерзкая и промозглая серая серость.

— Тут есть кто-нибудь? — громко воззвал он, обращаясь к серости.

И словно в ответ, туман разорвала вспышка молнии — перед ним на шести крыльях повис сияющий, исторгающий из себя ослепительно-белый свет ангел. Балаут понял, что уже умер, но не успел ни испугаться, ни обрадоваться этой мысли, как ангел заговорил:

— Что случилось, брат? Я чувствую, ты ранен, почему не исцелишь свое тело?

— Исцелить? — опешил Балаут? — Как?

— Просто пожелай. Прикажи своему телу исцелиться…

Лорд, твердо убежденный, что ангел ему грезится в беспамятстве, кивнул и поинтересовался:

— Почему ты называешь меня братом, светозарный?

— Потому что ты брат мне — ты такой же, как я.

— Но когда я стал таким? — удивленно вопрошал он.

— Когда пожертвовал собой ради моего спасения — самопожертвование это то единственное, что может искупить все грехи человека. И я воскресил твое тело, дабы ты служил делу света в роли Предвестника.

— Что же такое сей Предвестник?

— Это низшее звание в иерархии воинов света. Возможно, когда-нибудь ты станешь кем-то больше… Но я чувствую, как жизнь покидает твое тело — не теряй времени исцелись.

— Но почему я теряю силы и испытываю невыносимую боль, когда кто-нибудь умирает от моей руки?! — выпалил Балаут, соображая, что это не сон, а видение, ниспосланное свыше, а значит, скоро небесный ангел развеется, оставив после себя вопросы без ответов.

— Ты воин света, а каждый человек носитель света. Убивая свет, ты подтачиваешь опору самого себя. Искореняя из мира тьму, ты освобождаешь внутри себя дорогу для света. Спеши же. У тебя мало времени.

Балаут закрыл глаза, нащупал каждую мышцу своего тела и приказал им исцелиться.

Потом было томительное заключение и быстрый суд. Но перед плахой он стоял не один.

Балаут стоит на высоком деревянном постаменте и сверху взирает на бушующую, словно рассерженное море, и беснующуюся толпу. Черный люд заполонил всю главную площадь, и загородил для взгляда руины домов — он исторгал в воздух смрад немытых тел и гул, как от пчелиного роя.

Усиленные цепи на руках Балаута были тяжелы, но он почти не ощущал их веса — падший лорд полной грудью вдыхал воздух и посматривал на небо, затянутое черно-серыми облаками. Скоро пойдет ливень, и это хорошо. Очищающий дождь смоет его кровь с дубового сруба и, быть может, всю ненависть из сердец людей.

Казнь продолжалась. Он был не одинок — последние мгновенья жизни с ним разделяли еще несколько человек. То есть, они-то эти мгновенья уже разделили: их головы с разинутыми ртами лежат недалеко от мастера-палача. Остались только он и ведьма. Но ведьма пойдет на плаху перед ним — знаменитого лорда оставили на сладкое.

— …Таким образом, — зачитывал приговор герольд, стоящий под трибуной судей, — сия дева двадцати трех лет от рождения ведьма и баронесса по имени Лейа, нарушила закон человеческий и ногами попрала слова божьи! После насильственной смерти своего мужа, барона Альдабана, она вышла замуж за барона Мальхинско, который скончался сразу после свадьбы от якобы отравления несвежими овощами! Но не прошло и седмицы, как баронесса Лейа, предъявив права на все состояние ныне покойного мужа, сбросила с себя траур и вышла замуж за барона Белусхинада, умершего через три дня якобы от удара копытом необъезженного жеребца! Сия ведьма, безусловно, подстроила все смерти мужей, дабы претендовать на их наследство! Она так же собиралась немедля выйти замуж за другого барона, имя которого мы, суд церкви, сохраняем в тайне. Мы решили, что сии события не могут быть просто злым роком, а есть специально подстроенный злой умысел баронессы. И дабы защитить сынов Ануида от бесславной кончины и демонического коварства сей ведьмы, мы от лица консула и Верховного жреца Ануида приговариваем её к смерти. Аминь.