Девочка из рода ОХара - Рита Тейлор

Они не видели, что когда Гнедого пустили галопом, у старого Пьера из-под его такой же старой шляпы выбилась длинная каштановая коса. Мужчина с таким украшением держал путь к «Беременному озеру».

Если бы Лево и Право умели летать по воздуху и перенеслись бы на дорогу, ведущую к Саванне, за много-много миль от их графства, они бы очень удивились, обнаружив на ней мрачного Пьера Робийяра. Он мрачно погонял лошадь, и в голове его раскручивался давешний план. Филипп должен забыть Эллин.

А в это время второй «Пьер Робийяр» — с косой — приближался к имению Чарльза Батлера. В его руке было письмо, которое — попади в руки ее возлюбленного — этим же вечером решило бы все проблемы. Эллин встретилась бы с Филиппом. Маленькая девочка больше бы не дрожала от тоски. Двое молодых людей были бы на пороге счастья. И этого никто не знал, кроме Эллин и «Робийяра» с косой, стучавшегося в ворота дома мистера Батлера. Мистер Батлер в это время ужинал.

На дворе у Батлера было столпотворение. Группа черных карлов разбила свои шатры и предавалась ночным утехам. Кто-то визжал, кто-то изображал из себя свиней — чтобы было жутко человеку несведущему. Прямо на дороге, ведущей к дому, валялся труп младенца. Кто-то из труппы карликов бросил его здесь, когда всех созвали на репетицию. Младенца тащили за руку, а потом также буднично оставили лежать в грязи. Была уже ночь, и только поэтому его никто не находил. Двойник старого Робийяра тоже проехал на лошади мимо и ничего не заметил. А вот что лошадь ничего не почуяла — было удивительно.

В Озерном имении подходил к концу ужин. Батлер доедал своего цыпленка и выражал неудовольствие по поводу своей филантропической деятельности. К нему в имении прибилась бродячая труппа черных карликов. Они разбили свои шатры неподалеку от имения. У дубовой рощи. Это были уроды, что иногда рождались среди черного населения Юга, но не умирали, как белые, а находили свои особые пути примирения с жизнью. Одним из этих путей — было балаганное зрелище. Стыдоба. Такие труппы в количестве одной-двух на все южные штаты кочевали по городам и поселениям молодых графств и показывали свое умение заскорузлым в стандартных развлечениях спиртным и женщинами горожанам. «Балаганщиков» боялись и ценили.

Хозяин карликов через подставных лиц, чтобы не пугать Батлера своим видом упросил того принять их на ночь, а может и дольше. Батлер согласился. Ему самому было любопытно посмотреть на чудо природы.

После ужина Батлер пригласил директора клоунов к себе. Ему было интересно взглянуть на начальника уродцев. Тот согласился прийти, но с помощником. Батлер обрадовался. Ужин подходил к концу, Батлер справлялся с последним рябчиком, которого запекли в улиточном соусе и томатной шкурке.

Покой гастронома прервал Псалом, который просунул голову в дверь. Волосы стояли дыбом.

— Ты научился фокусам, Псалом!

Батлер показалось, что это начало встречи с карликами. Но лицо негра выражало обратное. Не радость и удивление. Страх и трепет.

— Масса, беда.

Портрет на котором была нарисована бабушка Батлера покосился.

— Что такое, раб?

— Пьер Робийяр собственной персоной привязывает свою лошадь к вашей коновязи под окнами дома.

Хмель мигом слетел с Батлера.

— Это невозможно. В моем доме — Филипп.

Но ужас Псалома был беспределен.

— Из-за меня, мистер Батлер. Из-за меня. Ведь это я знаю про нефть. А вы — от меня. Пьер приехал затем, чтобы нас убить.

Батлер пристально посмотрел на Псалома, оценивая степень его умственного потрясения.

— Логично, — сказал он неожиданно. — Но не принимать его нельзя. Батлеры никогда не были трусами. Хотя его дуэль со мной — сейчас некстати. Он мне нужен живым. Но почему не мертвым? — И Батлер дьявольски усмехнулся.

— Псалом!

В ответ мертвая тишина. «Спрятался уже. Успел. Придется самому дверь открывать».

За порогом кто-то заскребся. «Робко же он начинает».

— Входите. — Дверь отворилась. На пороге стоял незнакомец с карликом. Нормальный белый человек, со странным лицом, и рядом, уцепившись за локоть — черный лилипут.

— Добрый вечер, мистер, — прохрипел нормальный белый. — Позвольте представиться. Вы нас звали: мистер Галлимар. Директор. А это мой помощник. Вот. Не стесняйся, Снепс, выходи.

Батлер расслабился.

— Господа, вдвойне приятный сюрприз. Рад! Рад! Но не сейчас. У меня чертовски важная встреча. Почти как с чертом. Через пару часиков — с вами. Хорошо?

Две фигуры склонились в почтительном поклоне. «Теперь он войдет без предуведомления». Надо закрыть. И вернуться к окну. Батлер приготовился к достойной встрече соперника, которого когда-то смертельно оскорбил. Дверь медленно заскрипела. Без объявления получилось. Как в салуне, нехорошо. Батлер повернулся спиной. Увидеть спину врага всегда больно. Хочется метнуть в нее нож, но не получается.

Дверь отворилась и затворилась. Молчание. Батлер оглянулся. На пороге стояла служанка. Что?! Откуда?! Нет — на пороге стояла бе-ла-я жен-щи-на!

— Вы кто? — спросил грозный хозяин почему-то тенором.

— Евлалия Робийяр.

— Кто-о?

— Евлалия Робийяр. А вы мистер Чарльз?

Девушка в костюме капитана армии Соединенных Штатов с толстой косой на плече стояла перед Батлером и мяла в руке платочек.

— А папаша ваш где?

Ее синий мундир контрастировал с белой краской стен и двери. А лицо посетительницы было еще белее краски на обоях.

— Его нет.

— Боится войти?

Девушка была неимоверно худа, пальчики в крови.

— Я приехала одна.

Часы пробили час ночи. Евлалия шарила глазами по комнате, ища следы Филиппа. Спасение двух любящих сердец было близко. Старый Пьер мог проиграть Батлеру — нужна была толика взаимного доверия между ним и дочерью его врага. Но доверия не было. Встретились два непонимающих друг друга человека.

— Мистер Чарльз, не ищите у меня за спиной моего отца. Это я в его мундире стою перед вами — не он. Вам неверно доложили. Посмотрите на меня. Я — не мужчина.

— А-а, хм… Знаете, несколько неожиданно. Ждешь одного — является другая. У вас какие дела?

В это время Филипп сидел наверху в своей спальне. Он не знал, что его кузина внизу у Батлера. Филипп хотел спуститься к Чарльзу за советом. Ему снились плохие сны о Эллин — он хотел искать помощи — Эллин нужна была ему сейчас. Если бы он знал, что от собственного счастья его отделяют только один пролет лестницы в тридцать девять ступеней! Не знал и Батлер, что его планам был бы уготован счастливый финал, если бы он догадался, что перед ним союзница, а не враг.

Филипп в волнении прошелся наверху в спальне. Звуки его шагов отдались внизу в гостиной. Батлер закашлялся. Евлалия могла что-то подозревать — Батлер жил всегда один. Кого же он приютил вдруг, да еще в ту пору, когда исчез племянник соседа-плантатора. Девушка напряженно смотрела на Чарльза, решившего, что визит мисс Робийяр — провокация. Очень хитрая и коварная. Но бесцельная.

— К вашим услугам, мисс, — холодно проронил Чарльз.

Филипп бросился на кровать. Половицы отчаянно заскрипели. Внизу в гостиной Евлалия вздрогнула.

— Моя милая Эллин, где ты? — шептал Филипп. — Услышь меня, мое солнышко. Посмотри в окно — мы увидим с тобой одну луну. Наши взгляды встретятся на ней. Мы возьмемся за руки.

Идти вниз расхотелось. Сияла полная луна. Она дарила ощущение связи с милой девушкой, запертой далеко от Филиппа во враждебном доме.

— А помнишь, как я целовал твои пальчики? — спросил беззвучно Филипп у своего видения.

Оно откликнулось. В имении Робийяра Эллин открыла глаза. Ее спальню также освещала небесная лампа.

— Филипп, я тут, — прошептала девушка. — Мрачный дом, мрачные стены хотят, чтобы я умерла. Посмотри на луну и приди ко мне, любимый, — слеза покатилась по щеке Эллин.

В соседней спальне закряхтела кровать — это верная Ду устроилась сторожить сон воспитанницы. Она была Цербером, она не знала, что несла только зло маленькому существу, что спало и видело в грезах любимого.

— А помнишь, как ты целовал мои пальчики? — тихо спросила Эллин, и слезы ее скатились в ямочку, рожденную улыбкой, которая осветила лицо девушки. — Мы шли с тобой, взявшись за руки, ты назвал меня любимой, а я не поверила. Попросила не шутить, и ты впервые поцеловал меня. Зачем ты меня поцеловал — на беду нам обоим?

Тучи закрыли лампу.

Филипп на своей кровати приподнялся и зашептал-зашептал, не разбирая, что шепчет, уронил голову на подушку и заплакал. Он попытался сдержаться, но душу переполняла скорбь.

— Чего вы ждете, мисс? — разорвал внизу тишину грубый голос Батлера.

Евлалия шмыгнула носиком. Она не находила следов Филиппа в доме.

«Неужели нельзя спросить напрямую: мистер Чарльз, не прячете ли вы у себя в доме Филиппа? Это так просто: раскрыть свое сердце другому, но почему-то нельзя. Как тоскливо в этом доме, если в нем никогда не было Филиппа!»