Лекарь безумной королевы + Бонус (СИ) - Пилипенко Мария

Лестер продолжал свои упражнения, размышляя о таинственной зрительнице.

Кто это, интересно? А кого бы ты хотел там видеть, Лестер? Может это вовсе не молодая девушка, а пожилая матрона, метающая о молодом лекаре?

Он беспечно рассмеялся. Да, ему так хотелось думать сейчас о себе как о молодом и красивом! Ну и что, что ему уже 32? Сейчас не время вспоминать о возрасте и портить себе настроение!

А может, это дама в черном тайком наблюдает за ним? Глупая курица тайно влюблена в него и мысленно раздевает, задаваясь вопросом, откуда же все-таки берутся дети. Он замечтался…

-- Да что б вас!! О, Боги, что же вы так незаметно подкрадываетесь? – Лестер так шарахнулся, что чуть с балкона не слетел. Потому что, ненароком обернувшись, увидел практически на расстоянии вытянутой руки от себя лорда-канцлера. Тот рассмеялся, но, заметив шрамы на груди лекаря, в удивлении приподнял бровь и деликатно отвернулся.

-- Прошу великодушно простить, но я дважды позвал вас. Однако, вы так о чем-то замечтались… -- и канцлер усмехнулся.

Лестер почувствовал себя неловко и тут же накинул на плечи рубашку. Он стеснялся своих чумных отметин.

-- Что вы делаете в моей комнате, лорд-канцлер?! – лекарь вернулся в комнату и закрыл балкон.

-- Я только хотел убедиться, что с вами все в порядке. Вы проспали целые сутки.

-- Что?! Сутки?!

-- Да, вчера вы были больны, и ваш грозный слуга не давал никому приблизиться к вам. Но сейчас я вижу, что с вами уже все в порядке. Вы приглашены на завтрак к герцогу. За завтраком состоится важный разговор. Вы ведь помните, что его светлость давал королеве Эмбер три дня, чтобы назвать имя. Так вот. Сегодня третий день, -- напомнил канцлер, становясь озабоченным.

-- И что же, по-вашему, случится сегодня?

Конрад незаметно вздохнул.

-- Думаю, ничего хорошего. Остается молиться, чтобы король вернулся скорее.

-- Во сколько завтрак у герцога?

-- Через час.

-- Спасибо, лорд-канцлер, я обязательно буду. Кстати, давно хотел задать вам вопрос, -- Лестер достал из шкатулки найденную в первый же день здесь под комодом сережку с голубым камнем.

-- Не знаете, кому принадлежит эта сережка?

Брови канцлера поползли вверх.

-- Невероятно! Дело в том, что я хотел подарить дочери серьги на 19-летие, но одну потерял. Везде искал. Это чудо, где вы ее нашли?

-- Я нашел ее в своей комнате под комодом, -- лекарь не нашел ничего лучше, чем сказать правду, возвращая сережку графу. К тому же ему хотелось проверить одно свое предположение. И оно подтвердилось, потому что щеки канцлера залил румянец. Он с досадой забрал сережку, и поспешно отвернулся, бросив небрежное:

-- Благодарю…

-- И еще один вопрос, если у вас есть время, конечно. Что означает слово «хасси»?

-- Что такое? -- покинувший было комнату канцлер вернулся и прикрыл за собой дверь. -- О чем это вы, господин Лефрен?

-- Я тут слышал одно забавное прозвище «хасси». Интересно, что оно означает?

Канцлер с опаской смотрел на лекаря.

-- И где вы его слышали?

-- Прочёл в записке, которую слуги нашли в рукаве погибшей лекарши.

-- Покажете мне эту записку.

-- Не могу.

-- Тогда я не смогу объяснить вам значения этого слова. Очень важно знать, как именно его употребили, -- пожал плечами канцлер.

-- Хорошо. Я скажу содержание наизусть: «В полночь в зимнем саду у фонтана, моя Хасси".

Канцлер выслушал лекаря, глядя ему прямо в глаза. Ни один мускул не дрогнул на его лице, поэтому оставалось загадкой, о чем он сейчас размышлял.

-- Отдайте мне эту записку.

-- Зачем?

-- Я уничтожу ее. Дело в том, что эту записку госпоже Аман... написал я. Но не стоит компрометировать даму, даже если она и умерла. Отдайте мне записку, и я скажу, что значит это слово.

-- Вы?! Вы были влюблены в лекаршу? -- Лестер не мог скрыть удивления. Так вот почему леди Вайолет так рассердилась, когда он спросил ее, с кем у лекарши был роман.

-- В любых отношениях, господин лекарь, один любит, а другой лишь позволяет себя любить.

-- И все же я думал, что вы не переносите женщин.

-- И это правда. Однако, при всех своих недостатках, госпожа Аман была… особенной. Очень необычной, сильной женщиной с сердцем и разумом мужчины, -- лорд помолчал. -- Именно поэтому не следует марать ее репутацию. Никому не стоит знать о ее маленьких секретах, верно?

-- Конечно никому. Кроме герцога, -- Лестер с подозрением косился на канцлера. Не то чтобы он ему не верил, но настойчивое требование отдать записку настораживало.

-- Хорошо. Можете все рассказать его светлости, просто предъявите мне эту записку, а то я начинаю сомневаться, что она у вас есть, -- граф смотрел на Лестера так, как будто хотел подчинить его своей воле.

-- Дело в том, лорд Уэйд, что записка была написана в ответ на письмо. Если вы ее писали, то наверняка знаете, что было в письме. Не напомните мне? Тогда я покажу вам записку, -- то, что письмо не было распечатано, Лестер намеренно скрыл. Канцлер ведет свою игру, но Лестер был тоже не лыком шит.

На слова лекаря лорд Уэйд вдруг печально улыбнулся.

-- Я никогда не распечатывал ее писем, господин Лефрен.

Что ж, хотя бы в этом канцлер не солгал. Поколебавшись, Лестер подошёл к столу и достал из шкатулки маленький листок, уже изрядно потрепанный. Не выпуская листок из рук, он показал его Конраду.

Тот, казалось, даже постарел лицом, рассматривая красивый диковинный шрифт, которым была написана записка.

-- Спасибо, господин Лефрен.

Канцлер отвернулся и пошел к выходу.

-- Эй, куда?! Вы не сказали, что означает слово «хасси»! – возмутился Лестер.

-- Но и вы не отдали мне записки, господин лекарь, -- усмехнулся канцлер и вышел из комнаты.

***

-- Вал, я что, правда проспал целые сутки?! -- Лестер уселся поудобнее, ожидая, пока слуга подготовит все к процессу бритья.

-- Да, господин Лестер. Но вы были нездоровы.

-- Да уж! Что новенького, Вал? Что я проспал?

-- Почем я знаю, что тут новенькое, а что старенькое? Леди Вайолет вчера никто не видел. Зато кошка ее шныряла то и дело под ногами. Королева, как всегда, взаперти. А вот ее наперсница госпожа Фалина справлялась о вашем здоровье.

-- В самом деле? Как мило с ее стороны! – Лестер не удержался от ухмылки.

-- Вот вы шутите, а она действительно милая девушка. И, кажется, правда беспокоилась о вас.

-- Для тебя, Вал, она, возможно, и милая девушка, но на самом деле госпожа Фалина не так уж и молода.

-- Как вам не совестно, господин Лестер! Ей еще и тридцати нет, а вам уж за тридцать. Так что для вас она тоже совсем не стара.

-- Ты это к чему, Вал? Кстати, не знаешь, чье это окно там… Вон там, выходит прямо на наш балкон?

-- Это? Как же! Это окно лорда-канцлера.

-- Серьезно? – Лестер был разочарован. – Боже, Вал, я уже так стар, что на меня слетаются не бабочки, а мухи!

-- Полно вам! Вы еще хоть куда!

-- Так обычно говорят старикам, подавая им горшок.

-- Смешной вы… Я вот вроде и старик, а старым себя не считаю. Может еще разок женюсь!

-- Вал, ты -- неисправимый дамский угодник! Кто же на этот раз покорил твое сердце?

-- Мэтти, -- мечтательно улыбнулся старик, аккуратно работая лезвием.

-- Мэтти? А! Марта! Та милая пухленькая голубушка, что угощала меня недавно ужином? Отличное было рагу!

--Да, она самая. Ох, и милая женщина!

-- У тебя все милые. Даже, помнится, та мошенница-ведьма, за которую ты тогда заступался.

-- Скажу вам по секрету, господин Лестер, любая женщина будет милой, если относится к ней с должным уважением.

-- Ты не прав, Валентин. Некоторые женщины просто не могут быть милыми. Например, камеристка королевы. Нет создания глупее.

Вал помолчал.

-- Что-то вы частенько ее вспоминаете, господин Лестер. Запала она вам в сердце, я вижу.

-- Да ты в своем уме, Вал?! Чтобы я запал на эту черную курицу?!