Мент. СССР - Дмитрий Николаевич Дашко

— Скоро согреетесь, Жора, — сказал Аристарх Михайлович. — Быстрее, чем думаете.

Алтын коротко хохотнул. Я метнул в его сторону осторожный взгляд и на секунду напрягся. Уж больно смущала пустая улица.

А что — всадят нож в спину и ни одного свидетеля…

Хотя… планировали бы грохнуть, сделали бы это ещё на хате у деда. Там он преспокойно расправился с Фролом и ничего ему не мешало.

— Пошли, — внезапно произнёс Алтын.

И это была первая его реплика с момента нашей встречи.

Он уверенно зашагал вверх по улице.

Шли с полчаса, не меньше. Аристарх Михайлович нарочно отпустил извозчика пораньше, не желал, чтобы тот потом смог бы чего-то заподозрить.

Мы подошли к отдельно стоявшему дому, над крыльцом которого висела табличка с надписью «Ломбард», в конце слова в полном соответствии с правилами прежней грамматики находилась буква «Ер», более привычная нам как твёрдый знак.

Здание было одноэтажным, ставни наглухо закрыты. Прямо не дом, а крепость.

Я понял, что это и есть конечная цель маршрута.

— Значит так, Жора, — повернулся ко мне Алтын. — Шутки закончились, сейчас тебе предстоит настоящее дело. Покажешь себя как надо — станешь своим. Ну, а если…

— Если не будет, — твёрдо объявил я. — Говори, что делать. Не подведу.

Алтын довольно покачал головой, повернулся к Аристарху Михайловичу.

— Кажись, не ошибся Губан. Будет из мальца толк.

«Бизнесмен» кивнул, затем воровато оглянулся.

— У вас полчаса на всё. Уложитесь?

Вместо ответа, Алтын презрительно повёл плечом.

— Внутри есть кто? — сказал я, кивая на ломбард.

— Сторож должен сидеть с берданкой. Что, страшно стало? — криво ухмыльнулся Алтын.

— Я вообще-то воевал… — напомнил я.

— Воевал он… Война — это не то. Там всё просто и понятно. А тут… — не договорив, Алтын полез в карман шубы и вытащил револьвер, протянув его мне.

— Оружие-то зачем? Думаешь, понадобится? — настороженно спросил я.

— Всё может быть. Я же сказал тебе — у сторожа берданка имеется. Если до пальбы дойдёт, вали его смело. Или грех боишься на душу взять?

— У меня на душе всякого хватает, — парировал я, беря револьвер. — Одним больше, одним меньше.

Мы с Алтыном знакомы всего час, а он уже сует мне пушку… Тут что-то не так. Я бы на его месте точно бы не доверял мне. Значит, готовится какая-то пакость.

Итак держу ухо востро, а после того, как мне всучили «шпалер», надо быть ещё осторожнее.

— Как внутрь попадём?

— Через дверь, как все нормальные люди, — заявил Алтын.

Он скинул с плеч мешок и извлёк из него увесистую фомку.

— Знакомый инструмент?

— Доводилось встречаться.

— Обращаться умеешь?

— Могу, но с удовольствием посмотрел бы, как с ней обращается мастер.

— Тогда тебе повезло, Жора! Если у меня и есть какой-то талант, то он заключается в умении пользоваться этой штучкой.

Он подкинул фомку в воздух и тут же ловко поймал.

— Да ты прямо жонглёр. Тебе б в цирке выступать, — восхитился я.

— Мне и так неплохо. Значит так, Жора. Замок я вскрою, потом заходим внутрь, успокаиваем сторожа. Всё ценное кладём сюда, — Алтын похлопал по вещмешку. — На всякую ерунду и мелочёвку не размениваемся.

— А Аристарх Михайлович?

— Снаружи побудет.

То, что Аристарха Михайловича поставили на стрёме, показалось мне ещё более странным. Не того калибра этот человек.

Я сложил в уме два и два. Похоже, бандиты решили провернуть что-то поизящнее, чем просто повязать меня кровью.

Нет, до крови, конечно дойдёт, тут и сомнений быть не может, но сегодня затевалось иное испытание.

Кузнецову всегда была присуща некоторая театральность. Даже свои налёты он обделывал под видом обысков, а ордера и мандаты фабриковал так, что только опытный человек мог заподозрить неладное. И при этом размах был что надо, банда приезжала на нескольких грузовиках, оцепляла многоквартирный дом, в котором, как правило, проживали состоятельные граждане, а потом начинался спектакль, достойный подмостков МХАТа.

Короче, весь мир театр, а Кузнецов в нём один из режиссёров.

Как только я осознал это, мне сразу стало легче. Я понял, какой линии поведения буду придерживаться в самом ближайшем будущем.

Врага надо бить его же оружием, то есть театральной инсценировкой.

Алтын и впрямь оказался спецом, вскрыть внушительную дверь ему не составило особого труда.

Он чуть отстранился, пропуская меня вперёд.

— Прошу.

Мы юрко проникли в помещение.

И почти сразу зажегся свет, а в нас уставились стволы полудюжины револьверов.

— Руки вверх и не двигаться! Уголовный розыск!

Понимая, что находимся на мушке, мы замерли в позе манекенов.

От стены отделился мужчина лет тридцати с тонкими чертами лица и гибкой фигурой, облачённой в кожаную куртку явно не по сезону.

— Попались, субчики! — довольно произнёс он.

Помещение было тесным, нас разделяла всего пара метров, и тогда я решился.

Резко бросился вперёд, оказался возле мужчины в кожанке, вцепился в него и развернул на сто восемьдесят градусов, спрятавшись за ним. Одной рукой обхватил его горло, а второй приставил к его виску выданный Алтыном револьвер.

— Ни с места, сволочи! — заорал я. — Если дёрнетесь, я его замочу.

Было плевать, используется ли в уголовной среде это выражение или нет, думаю, меня в любом случае поняли.

Я был убедителен как никогда.

На секунду меня пробила нервная дрожь. Вдруг, я ошибся, и это не ряженые бандиты, а самые настоящие сотрудники уголовного розыска. Может, у них оказался свой «барабан» в шайке Кузнецова, и мои коллеги устроили засаду.

А я сейчас творю лютый беспредел с совершенно невообразимыми последствия…

Мне стало не по себе от этой мысли.

Но решение уже было принято, Рубикон перейдён, а мосты сожжены.

— Ну, легавые! — словно в истерике завопил я. — Бросайте шпалеры, иначе разнесу башку вашему главному.

Чтобы продемонстрировать серьёзность намерений, я отвёл револьвер от виска заложника и нажал на спусковой крючок.

Какого лешего! Вместо выстрела раздался сухой треск.

Я повторил с прежним результатом.

Это не была простая осечка, похоже, мне нарочно подсунули охолощенный наган. Было темно и да и мало времени, я не успел как следует рассмотреть оружие…

И тут же покачнулся, получив внушительный удар чем-то тяжёлым по затылку.

Перед глазами всё поплыло, я покачнулся, пальцы разжались, выпуская «наган».