Нежная дикарка - Хелен Брукс

— Конечно. — Он справился с собой, и его лицо снова приняло обычное насмешливое выражение, но Келси все еще с сомнением вглядывалась в него, сама не зная, чего ищет. — Просто эта женщина мне кое-кого напомнила — кого-то, кого я знавал давным-давно.

Слова Маршалла ошеломили Келси. Вся похолодев, она повернулась и еще раз посмотрела на невесту. Хотя лицо девушки нельзя было назвать красивым, оно, бесспорно, было миловидным, большие дерзкие голубые глаза жизнерадостно сверкали, а мягкие белокурые волосы легкими волнами обрамляли узенькое личико. Она явно старалась извлечь из этого самого великого дня своей жизни максимум удовольствия и, похоже, считала застенчивость излишней: смеясь, заговаривала то с одним, то с другим гостем, без тени смущения кокетничала с ними и тут же, привстав на цыпочки, целовала жениха в щеку и шептала ему на ухо что-то такое, от чего его красивое лицо расплывалось в широкой улыбке.

— Кого? — Она не могла удержаться и спросила, хотя и понимала, что он предпочел бы, чтобы она промолчала.

— Лору, мою бывшую жену. — Его голос был теперь совершенно бесстрастен, но, когда она отвернулась, чтобы снова взглянуть на невесту, к ее горлу опять подкатила дурнота.

— Она была такая же хорошенькая? — Келси с трудом удавалось скрыть свое волнение.

— Думаю, да, — спокойно ответил он. — У Лоры были такие же глаза и волосы, и еще она была такая же энергичная и жизнелюбивая, как, кажется, и эта девушка.

Стоило Келси услышать это имя, и ее сердце снова бешено забилось.

— Где она теперь? — осторожно спросила она, стараясь не глядеть на Маршалла. Несмотря на бесстрастный голос и холодное лицо, она инстинктивно чувствовала, что причиняет ему своими расспросами страшную боль.

— Она умерла. — Его слова повисли в неподвижном воздухе.

— Умерла? — От потрясения Келси побледнела и повернулась к Маршаллу. — Ой, Маршалл, прости, мне об этом никто не говорил.

— А к чему им говорить? — спросил он с кривой усмешкой, глядя все так же безучастно. — Она умерла через каких-нибудь девять месяцев после нашей свадьбы. Пара лет — и почти никто уже не помнил, что я когда-то был женат.

— Но это же ужасно! — Она умерла! Его жена умерла?

— Нет, именно этого я и хотел. — Он внезапно завел мотор. — Нужно всегда двигаться по главному фарватеру жизни, Келси, иначе увязнешь на мелководье. — Такого сурового выражения лица она у него еще не видела.

— Да. — Смысл его слов был непонятен, но внезапно, сама не зная почему, она почувствовала себя очень несчастной. Столько лет она считала его холодным, бессердечным эгоистом, которому на всех и все наплевать, а он оплакивал свою умершую жену, с которой прожил так мало.

Она вся похолодела. — Ты, должно быть, очень ее любил, — горестно сказала она.

Перед тем как вывести машину на дорогу, он бросил на Келси еще один беглый взгляд.

— Мои чувства к Лоре так же неизгладимы, как незабываемы мои воспоминания о ней. — Он произнес эти слова без всякого выражения, но ее они потрясли. Такая любовь.., знала ли его жена, какое счастье ей выпало? Какое великое, немыслимое счастье?

— И тебе никогда не хотелось снова жениться? — Задавая этот вопрос, она посмотрела на его суровый профиль и увидела, что он сжал губы так, что рот превратился в тонкую белую черту. От боли, решила она.

— Нет, — резко бросил он в ответ. — Я не видел в этом необходимости.

В напряженной тишине она откинулась на спинку сиденья огромного автомобиля, который продолжал глотать мили. Свежий ветер унес тучи, небо очистилось, и неяркое осеннее солнце залило все вокруг теплым золотистым сиянием, но она не замечала красоты леса, через который они ехали: она ушла в себя.

Как я ошибалась, терзалась Келси. Все эти годы я считала его бессердечным повесой, способным испытывать не более чем физическое влечение, а он тосковал по жене, которую потерял, и заполнял пустоту чередой любовниц, которые, по-видимому, нисколько не трогали его разбитого сердца. Она, наверное, умерла совсем молодой, какая трагедия! А вдруг он ее все еще любит? От этой мысли у Келси все внутри перевернулось и кровь застыла в жилах.

— И о чем это так задумалась эта умненькая головка? — чуть насмешливо спросил Маршалл, и Келси возблагодарила небо, что он не может читать ее мысли.

— Ни о чем. — Она выдавила из себя улыбку. — Куда мы едем?

— Я знаю здесь неподалеку отличную маленькую чайную, — отрывисто проговорил он. — Теперь, когда мы уже сто лет как обручились, думаю, мы можем себе позволить такие светские развлечения, как ты думаешь?

— Возможно. — Она старалась не смотреть на него.

Он рассмеялся:

— Что ж, учитывая то, что в некоторых других привилегиях мне будет отказано, я решил, что мне нужно попробовать немного подправить свой имидж.

— Все равно у тебя ничего из этого не выйдет, — огрызнулась Келси, тряхнув головой, и он, негромко рассмеявшись, весело глянул на нее искоса.

— Похоже, с вами не соскучишься, мисс Хоуп, — в вас есть гораздо больше интересного, чем одно хорошенькое личико. — Он шутил над ней, она это понимала и, желая поддержать взятый тон, так же шутливо заметила:

— А я не буду спешить с выводами и посмотрю, смогу ли сказать то же самое о тебе.

Он снова рассмеялся с явным удовлетворением, расправил плечи и быстро провел рукой по коротко подстриженным черным волосам. Как ей хотелось бы, чтобы он не был так высокомерен и красив, как хотелось, чтобы мужская сила, исходившая из всех его пор, била чуть меньше выражена, как хотелось… Внезапно она оборвала себя, смутившись и испугавшись направления, которое принимали ее мысли. Что это ей вдруг захотелось от него такую чертову уйму и все сразу?

— Я бы хотел, чтобы мы уже к концу недели были в Португалии.

Она бросила на него быстрый взгляд:

— Мы? Ты что, собираешься в это время там жить? — При этой мысли Келси охватила паника.

— А что, это так ужасно? — Он одарил ее быстрой язвительной улыбкой. — Нет, конечно, но я буду заскакивать по выходным посмотреть, как идут дела.

— Заскакивать? — (Он говорил об этом так, будто хотел пойти к соседям одолжить чашку сахара.) — Но ведь это будет страшно дорого?

— А что, мне следует быть экономным, по-твоему? — сухо ответил он.

Она залилась горячей краской — надо же было сморозить такую глупость! Он, конечно, может это себе позволить, и ей это отлично известно.

— Твоя чайная, должно быть, какое-то чудо; мы уже, кажется, проехали не один десяток миль, — сказала она, когда воцарившаяся в машине тишина стала бить ей по нервам. — Нам еще далеко? — Она оглядела свои джинсы и джемпер. — Меня туда вообще-то пустят в таком виде?