Под маской - Фицджеральд Френсис Скотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он принес книгу, молодой человек с явным удовольствием затягивался сигаретой и выпускал дым изо рта.
– Боже мой! – произнес он. – Она не спускает с меня глаз целыми днями, заваливая всякими идиотскими поручениями! Я не курил уже шесть часов! Куда катится этот мир, спрашиваю я вас, если слабая старушонка, которой уже опять пора питаться молочком, может диктовать мужчине условия, касающиеся его личных вредных привычек?! Не чувствую в себе ни малейшего желания повиноваться. Покажите книгу.
Мерлин аккуратно передал ему книгу, и молодой человек, открыв ее так небрежно, что сердце книгопродавца подпрыгнуло, стал мусолить страницы большим пальцем.
– Совсем без картинок, да? – прокомментировал он. – Ну что ж, почтенный, какова ваша цена? Называйте! Мы готовы хорошо заплатить, хотя я и не знаю почему.
– Сто долларов, – нахмурившись, произнес Мерлин.
Молодой человек изумленно присвистнул.
– Чего?! Имейте в виду, я не с ранчо и у меня нет мешка с золотом. Я всю жизнь прожил в городе, да и моя бабушка тоже из городских, хотя, признаю, для того, чтобы она была в исправности, требуются особые ассигнования. Даю двадцать пять долларов, и позволю себе подчеркнуть, что это щедро. У нас на чердаке куча книг – лежат рядом с моими игрушками, – которые были написаны тогда, когда старикана, написавшего эту, еще на свете не было!
Суровый и педантичный Мерлин в ужасе замер.
– Ваша бабушка выдала вам двадцать пять долларов на эту покупку?
– Нет. Она выдала мне пятьдесят, но ждет сдачу. Уж я-то ее знаю!
– Передайте ей, – с достоинством сказал Мерлин, – что она упустила выгодное предложение.
– Даю сорок, – настаивал молодой человек. – Ну же, соглашайтесь! Будьте благоразумны и не грабьте нас…
Мерлин развернулся с драгоценным томом под мышкой и собрался было вернуть его в специальный шкаф в конторе, но тут случилось нечто неожиданное. Входная дверь не то чтобы бесшумно открылась, а, лучше сказать, растворилась, впустив в темное помещение облаченное в черный шелк и меха царственное видение, быстро направившееся к продавцу. Сигарета выпала из пальцев юного горожанина, он издал невольный возглас «Черт побери!» – но явление, как ни странно, произвело куда больший неожиданный эффект на Мерлина, который выпустил из рук свое сокровище, присоединившееся к сигарете на полу. Перед ним стояла Каролина.
Она была старухой – замечательно сохранившейся, необычайно красивой, с прямой спиной, но все же старухой. Волосы были седыми, потерявшими былую густоту. Они были тщательно уложены и украшены драгоценностями; на ее лице, лишь слегка припудренном, как и положено «la grande dame», виднелась сетка морщин, особенно у глаз – две глубокие складки пролегли от носа к уголкам губ. Взгляд был тусклым, болезненным и брюзгливым.
Но это, без сомнений, была Каролина: это были ее черты, хоть и разрушенные временем; это была ее фигура, пусть ставшая хрупкой и малоподвижной; это была ее манера держаться, безошибочно узнаваемая в смеси восхитительной дерзости и завидной самоуверенности; и, кроме всего прочего, это был ее голос, пусть надтреснутый и дрожащий, но все еще сохранивший ту нотку, которая могла заставить любого шофера пожалеть, что он не сидит за рулем мусоровоза, и стать причиной падения сигарет из рук взращенных в черте города внуков.
Она остановилась и принюхалась. Ее взгляд упал на валявшуюся на полу сигарету.
– Что это? – воскликнула она. Это был не вопрос – это была литания подозрения, обвинения, доказательства и приговора. Все заняло одно лишь мгновение. – Немедленно выпрямись, – сказала она внуку, – выпрямись и выпусти весь этот никотин из своих легких!
Молодой человек испуганно посмотрел на нее.
– Выдыхай! – скомандовала она.
Он чуть сжал слабые губы и выдохнул.
– Выдыхай! – повторила она тоном, не терпящим возражений.
Он снова выдохнул, беспомощный и нелепый.
– Ты отдаешь себе отчет в том, – резко продолжила она, – что за пять минут потерял пять тысяч долларов?
Мерлин на мгновение подумал, что сейчас молодой человек упадет на колени и станет молить пощадить его, но такова уж человеческая гордость – он так и остался стоять, даже еще раз выдохнул, отчасти от нервов, отчасти – без сомнений – в тщетной надежде вновь снискать расположение родственницы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Что за осел! – воскликнула Каролина. – Еще раз, один только раз – и ты покинешь университет и отправишься работать!
Угроза настолько потрясла молодого человека, что он стал еще более бледным, еще бледнее, чем от природы. Но Каролина еще не закончила:
– Думаете, я не знаю, что ты, твои братья, да и твой глупый папаша, думаете обо мне? А я прекрасно знаю. Вы думаете, что я дряхлая развалина! Вы думаете, что меня от ветра шатает? Не дождетесь! – Она стукнула себя в грудь кулаком, как бы демонстрируя крепость мускулатуры. – А что касается мозгов, так у меня их будет больше, даже когда вы меня в гроб положите, чем у вас у всех, вместе взятых!
– Бабушка…
– А ну тихо, ты, тощий юнец! Да если бы не мои деньги, лучшее, что из тебя могло бы выйти, – это цирюльник в Бронксе! Посмотри на свои руки! Тьфу! Руки цирюльника! И ты еще осмелился считать, что умнее меня – меня, за которой когда-то ухаживало три графа, один герцог и еще полдюжины папских наместников, примчавшихся за мной из Рима в Нью-Йорк. – Она замолчала и, переведя дыхание: – Выпрямиться! Выдыхай!
Молодой человек послушно выдохнул. В этот момент открылась дверь и в магазин ворвался взволнованный джентльмен среднего возраста. Его пальто и шляпа были отделаны мехом; более того, казалось, что тем же мехом были отделаны его верхняя губа и подбородок. Он бросился к Каролине.
– Вот вы где! – воскликнул он. – Обыскал весь город. Звонил вам домой, секретарь сказал, что вы, кажется, направились в книжный магазин «Перо»…
Каролина раздраженно посмотрела на него.
– Я наняла вас, чтобы слушать ваши умозаключения? – оборвала его она. – Вы сыщик или брокер?
– Брокер, – признался меховой человек, слегка опешив. – Прошу прощения. Те акции фонографической компании. Могу продать за сто пять.
– Так продавайте.
– Очень хорошо. Я думал, я лучше…
– Продавайте! Я разговариваю со своим внуком.
– Очень хорошо. Я…
– Всего доброго.
– Всего доброго, мадам, – меховой человек поклонился и в некотором смятении покинул магазин.
– Что касается тебя, – сказала Каролина, снова посмотрев на внука, – стой где стоишь и веди себя тихо.
Она повернулась к Мерлину и окинула его уже не таким суровым взглядом. Затем она улыбнулась – и он понял, что тоже улыбнулся. Сейчас же они оба разразились надтреснутым, но от этого не менее неожиданным, смехом. Она схватила его за руку и увлекла за собой в дальний конец магазина. Там они остановились, посмотрели друг на друга – и случился еще один приступ старческого веселья.
– Только так, – еле смогла со злобным торжеством произнести она. – Единственное, что доставляет удовольствие таким старухам, как я, – это чувство, что я могу заставить всех плясать под свою дудку. Быть старой, богатой и иметь бедных наследников так же здорово, как быть юной, красивой и иметь сестер-дурнушек.
– Да уж, – хихикнул Мерлин. – Знаю. Завидую вам.
Она кивнула, прищурившись.
– Я была здесь последний раз сорок лет назад, – сказала она. – Вы были молодым человеком, и вы были готовы служить по первому знаку!
– Вы правы, – признал он.
– Мой визит, должно быть, вам запомнился.
– На всю жизнь! – воскликнул он. – Я думал… Я думал поначалу, что вы были настоящей – человеком из плоти и крови, я хотел сказать.
Она рассмеялась.
– Многие думали, что во мне нет ничего человеческого.
– А теперь, – с волнением продолжил Мерлин, – я понимаю. Нам, старикам, позволено все понимать – ведь ничего уже не имеет особого смысла. Теперь мне ясно, что тогда, когда я смотрел, как вы танцевали на столе, вы были всего лишь моей романтической грезой о порочной и прекрасной даме.