Подлинная история СССР - Владимир Литвиненко

Млечин уверен, что: «Воинские звания в Красной Армии присваивались не в соответствии с военными знаниями и успехами. Значение имело социальное происхождение и политическая преданность».

По поводу политической преданности особых возражений нет: преданность советской власти (и это естественно) требовалась безусловно, а вот принадлежность к правящей партии не была непременным условием продвижения по службе: так, Б. М. Шапошников вступил в партию в 1930 г., будучи уже начальником штаба РККА, в 1938 году в партию вступил Ф. И. Толбухин, занимавший в то время должность начальника штаба Закавказского военного округа, а Л. А. Говоров стал членом партии только в 1942 г., командуя Ленинградским фронтом в звании «генерал-лейтенант артиллерии».

Социальное же происхождение в продвижении по службе не играло той роли, которую ему приписывает Млечин. Например, звание Маршала Советского Союза было учреждено в 1935 году, и из первых пяти маршалов двое имели «неправильное» происхождение: М. Н. Тухачевский — дворянин, а А. И. Егоров — из мещан. В 1940 году маршальские звания были присвоены ещё трем военнослужащим. Из них только Г. И. Кулик был «чист» по линии социального происхождения. С. К. Тимошенко, хотя и происходил из крестьян, но в царской армии был офицером (вахмистром), а Б. М. Шапошников вообще никакого отношения к рабочим и крестьянам не имел — он родился в семье служащих, был кадровым офицером царской армии (перед Октябрьской революцией имел воинское звание «полковник»)[33].

В годы Великой Отечественной войны маршальское звание первым получил Г. К. Жуков (18 января 1943 г.), а через месяц это звание было присвоено A. M. Василевскому — сыну священника. Сталин высоко ценил военно-стратегический дар A. M. Василевского. После войны A. M. Василевский был назначен начальником Генерального штаба, а затем до смерти Сталина был министром Вооруженных сил СССР (с 24.03.1949 г. по 26.02.1950 г.) и Военным министром СССР (с 26.02.1950 г. по 16.03.1953 г.).

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому К. К. в книге отведено лишь полтора десятка страниц, но и в них Млечин умудрился показать свое профессиональное невежество. Он пишет: «В сорок четвертом году Рокоссовский хотел взять Киев, и его 60-я армия под командованием генерала Черняховского уже была на подступах к столице Украины. Но во второй половине сентября его фронт перенацелили на черниговское направление. Киев отдали Воронежскому… Сталин лишил Рокоссовского возможности нанести удар на главном направлении».

Во-первых, к чему было в 1944 году брать Киев, если он уже был освобождён советскими войсками 6 ноября 1943 года? Во-вторых, в 1944 году под началом Рокоссовского уже не было 60-й армии Черняховского, она ещё 6 октября 1943 года была переподчинена Воронежскому фронту, который 20 октября 1943 года был переименован в 1-й Украинский фронт. Поэтому Киев освобождался войсками не Воронежского, а 1-го Украинского фронта под командованием Ватутина Н. Ф.

Впрочем, «титаник мысли» (определение B. C. Бушина) Млечин не помнит даже, что он писал в разных местах своей книги: на стр. 97 маршал Б. М. Шапошников умирает у него своей смертью (на стр. 191 уточняется год его смерти — 1945), но на стр. 426 утверждается, что Борис Михайлович был арестован и расстрелян в конце 1937 г., а на стр. 527 он снова умирает в 1945 г., и его хоронят у Кремлевской стены.

Гавриил Попов относится к категории хронически больных антикоммунизмом. В периоды обострения болезни он лишается способности к сравнению. В один из таких периодов он написал: «Сталин обманул русский народ, превратив Отечественную войну русского народа в войну за утверждение сталинского социализма в странах Восточной Европы». В этой фразе сразу два примера утраты способности к сравнению.

Во-первых, по мнению Попова, которое он почему-то приписывает всему русскому народу, Отечественную войну должно было вести только до изгнания немецких оккупантов из пределов Советского Союза. А Сталин, мол, наплевал на это мнение и двинул войска в Европу, чтобы, значит, насадить там социализм. Гавриил Попов здесь не в состоянии сравнить реальные действия советского правительства с гипотетическим вариантом ведения войны только в пределах территории СССР. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: остановив на границе Красную Армию, советское правительство создало бы для себя ряд проблем. С одной стороны, Сталин не мог отдать приказ войскам не переходить границу, поскольку СССР был связан международными соглашениями с США, Великобританией, другими государствами о полном разгроме фашистской Германии и её сателлитов, о необходимости добиться их безоговорочной капитуляции, дефашизации и демилитаризации. С другой стороны, СССР не мог остановить армию у границы, т. к. освободившиеся на советско-германском фронте немецкие войска (185 дивизий) неминуемо были бы переброшены против войск союзников СССР по антигитлеровской коалиции. При этом союзники наверняка пошли бы на заключение сепаратного мира, нацистская Германии сохранилась бы как государство, а значит, сохранилась бы потенциальная угроза нового нападения на нашу страну.

Таким образом, Сталин русский народ не обманывал. В отличие от Г. Попова, он с самого начала войны понимал, что гитлеровские орды недостаточно выдворить из страны, нацизм настолько опасен, что должен быть уничтожен, иначе через некоторое время вновь придется с ним воевать. Поэтому уже 3 июля 1941 г. в выступлении по радио Сталин сказал: «Целью этой всенародной отечественной войны является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма…», б ноября 1941 г. в докладе, посвященном 24-й годовщине Великой Октябрьской революции, Сталин заявил: «Наша первая цель состоит в том, чтобы освободить наши территории и наши народы от немецко-фашистского ига. У нас нет и не может быть таких целей войны, как навязывание своей воли и своего режима славянским и другим порабощенным народам Европы, ждущим от нас помощи. Наша цель состоит в том, чтобы помочь этим народам в их освободительной борьбе против гитлеровской тирании и потом предоставить им вполне свободно устроиться на своей земле так, как они хотят…».

Через год, 6 ноября 1942 г., Сталин по этому поводу сказал: «Наша третья задача состоит в том, чтобы разрушить ненавистный „новый порядок в Европе“ и покарать его строителей…». Еще через год, 6 ноября 1943 г., он вновь подтвердил намерение покончить с нацизмом в Европе: «Вместе с нашими союзниками мы должны будем… освободить народы Европы от фашистских захватчиков и оказать им содействие в воссоздании своих национальных государств, расчленённых фашистскими поработителями, — народы Франции, Бельгии, Югославии, Чехословакии, Польши, Греции и других государств, находящихся под немецким игом, вновь должны стать свободными и самостоятельными…».

Во-вторых, Г. Попов не в состоянии сравнить действия СССР и западных стран: в течение войны «экспансии социализма» в восточноевропейские страны со стороны СССР не просматривалось. Более того, зарубежные средства массовой информации писали об умеренных требованиях советского правительства к составу и политике правительств освобожденных стран. Так, в сентябре 1944 г. в алжирской печати была опубликована статья Поля Бланка «В чем величие Сталина», в которой отмечалось, что есть одна область, в которой Сталин возвышается до такой моральной высоты, «которой не достиг до него ни один полководец, даже Юлий Цезарь. Речь идёт о его умеренности во внешней политике. Несмотря на неслыханную жестокость немцев и их сателлитов, условия, предложенные финнам советским правительством, условия, предъявленные Румынии в момент ее капитуляции, остаются умеренными».

В результате такой политики к 9 мая 1945 г. в Европе, кроме СССР, не было ни одной страны, официально провозгласившей социалистическое строительство. В Финляндии во главе страны был маршал Маннергейм. В Румынии сохранилась монархия, король Михай, арестовавший правительство Антонеску и объявивший войну Германии, был даже награжден высшим советским полководческим орденом «Победа». В Болгарии у власти было правительство Отечественного фронта, которое возглавлял генерал Кимон Георгиев, бывший у власти ещё в 1934 г. и к коммунистам не имевший никакого отношения. В Чехословакии президентом страны был Э. Бенеш, занимавший этот пост и до оккупации страны немецкими войсками. В Польше было сформировано коалиционное правительство, в которое вошли пять представителей лондонского эмигрантского правительства. Коалиционные правительства существовали в это время в Югославии и в Албании. Другое дело, что в большинстве правительств восточноевропейских стран коммунистам принадлежала ведущая роль, но это заслуга не Сталина и Красной Армии, а самих коммунистов этих стран, возглавивших антифашистскую борьбу народов своих государств в годы войны.