Жить не дано дважды - Раиса Хвостова

Мы долго молчали. Я уже собралась было идти спать, как Степан спросил:

— Расскажите, Марина, про армию. Провожал бойцов в петлицах, встречу в погонах…

И я стала рассказывать о Советской Армии. Чуть не до рассвета проговорила. А когда легла спать, вдруг представила себя на месте всех людей, оставшихся в оккупации, и мне стало страшно.

6.

Два дня спустя, когда я в сумерках пробралась к дому Степана, он встретил меня на пороге громогласным возгласом:

— А-а-а, М-мариночка, здравствуйте!

Как-то нелепо взмахнул руками, тоненько засмеялся.

Я отшатнулась.

— Да вы пьяны, Степан!

Сердце бешено заколотилось — только этого мне и не хватало.

— Пьян! — подтвердил Степан. — П-после купания!

К счастью, выбежала Вера.

— Входите, входите, Марина! — певуче скороговоркой заговорила она. — Не пьет ведь — скосило от полстакана. Сейчас я его крепким чаем отпою. И вы погреетесь с дороги.

— Погреетесь! — блаженно улыбаясь, подтвердил Степан. — Извините.

Вера быстро накрыла на стол, налила мне чая, а Степану одной черной заварки. Степан хлебнул, поморщился. Вера сурово сказала:

— Пей! Что Марина о тебе подумает?

— По-подумает, — согласился Степан и почти залпом опорожнил кружку крутого, черного кипятку.

Глаза его светлели, трезвели.

— С чего это вы, Степан, выпили?

— С купания! — откликнулась за него Вера. — Днестр переплывал!

Я ахнула:

— Это зачем же?!

— Затем, — сказал тихо Степан. — Невозможно пробраться к переправе. Я и поплыл — две зенитные точки засек…

Степан совершенно трезво выложил мне данные наблюдений. Очень ценные данные. Я взглянула на часы и помчалась на чердак: приближалось время связи с Центром. Данные Степана очень кстати.

Под утро в стороне Дубоссар рвались бомбы, гремели зенитки, тявкали пулеметы. Утром к Степану пришел старик — какой-то дальний родственник из Дубоссар и рассказал: переправа разбита, берег искрошен. Мы со Степаном понимающе улыбнулись. А старик строил догадки: почему-то в Дубоссарах стали скапливаться вражеские части, переправа-то разбита?

Я уже поняла почему: враг отступает на ту сторону Днестра, будет там укрепляться. Теперь у него осталась только одна переправа на этом участке — в Григориополе. Надо идти туда и как можно быстрее. У меня уже созрел план разведки, я с нетерпением поглядывала на старика: скоро ли уйдет?

Вера поняла.

— Дедушка, — сказала она, — отдохните с дороги.

И они вышли вместе.

— Марина, — сказал Степан. — Сегодня воскресенье, в Григориополе большой базар. Туда крестьяне со всех деревень едут.

Ясно, чем больше народа, тем больше возможности проникнуть без подозрения в недозволенные места. Вчера я весь день провела в Григориополе, кружилась в районе переправы, но обнаружила лишь одну зенитную точку. Не может быть, чтобы переправа так плохо охранялась. Или зенитки хорошо замаскированы, или они на той стороне Днестра — выяснить необходимо сегодня же.

Степан выслушал меня внимательно. Потом серьезно сказал:

— Все выясним.

— Неужели опять в воду? Ведь ледяная она!

— Ледяная, — спокойно согласился Степан. — Надо — так надо.

Пошли мы врозь.

Я шла проселками и лишь километрах в трех от города вышла на шоссе Дубоссары — Григориополь. Увидела то, что и ожидала, — на Григориополь двигались воинские части. Немцы, итальянцы, румыны, — либо пешим ходом, либо на конях.

Я попросилась на повозку с румынскими солдатами и спокойно въехала в город.

Городские улицы забиты. Все улицы текут в одном направлении — к переправе. А до самой переправы не пробиться: машины, лошади, телеги, люди — вплотную друг к другу. Раздавить могут.

И все-таки я пробую пробиться — не к самой переправе, а чуть в сторону, на берег. Но результат, как и вчера, — одна зенитная установка. Вся надежда на Степана.

Я вернулась в город. Григориополь значительно больше Дубоссар. С большой городской площадью, с двухэтажными зданиями в центре. Шла, разглядывая встречных, запоминала по профессиональной привычке разведчика маловажные для других приметы: неожиданный поворот, пролом в заборе, лавочку. Привычно отыскивала глазами офицеров, знаки на петлицах или околышах, знаки на машинах.

Уже на выходе из города внимание привлекла небольшая девичья фигурка. Как магнитом потянуло. Я прибавила шаг. Девушка завернула за угол — в тесную грязную улочку. Но, заворачивая, она оглянулась, я встретила растерянный взгляд цыганских глаз. Таня!

Не больше секунды мы смотрели в глаза друг другу, но мне казалось — вечность. Целая вечность, оставленная по ту сторону фронта, где все мои близкие и родные. О которых я не то чтобы забыла, а оттеснила на время в дальний тайник сердца. Разведка требует собранности.

Мы опустили глаза и — разошлись.

Обратный путь мне показался втрое длиннее. Вспоминалось все самое больное: измена Василия, мое одиночество до встречи со Степаном, гибель мальчиков-москвичей, смерть пленного. Было нестерпимо жаль всех. И себя — тоже жаль. Находит на человека иногда такое настроение.

Но скоро быстрая ходьба, прозрачный и прохладный воздух, а заодно и молодость взяли свое. Я весело рассмеялась громогласному приветствию пьяненького Степана, который стоял на крыльце и улыбался. В доме он сообщил, что нащупал две зенитные точки на том берегу и одну на этом, ту самую, что и я нашла. Жизнь не так плоха, возле меня такие люди — Вера, Степан, Лиза. А Степан говорил, что их много, что он найдет верных людей, сколько мне понадобится.

…«Бес», «Бес», «Бес» — отстукивала я пять минут ключом свои позывные. Потом поймала: «Алло», «Алло». И послала в эфир шифровку. Ее получат в Центре. Подполковник вглядится в текст прищуренными глазами, скажет одобрительно: «Работает Маленькая». Он отправит шифровку по назначению, и командиры склонятся над картой, высчитывая координаты. Эти координаты получат летчики…

Нет, не напрасно живет во вражеском тылу агент тридцать первый, по кличке «Маленькая».

Василию я сказала:

— Дай немного денег — нужно для работы.

Он поставил на стол кружку с огуречным рассолом и глянул исподлобья. Верно, мутило с похмелья. Хмыкнул:

— Хм… Больше ты ничего не хочешь?

— Хочу.

— Например?

— Например?.. Расстрелять тебя своими руками.

Василий выругался, глотнул рассол, сморщился.

— Руки коротки. — Отпил из кружки еще. — Не дам денег.