Отмель - Илья Сергеевич Ермаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама опустилась на край кровати. Она перелистывала один рисунок за другим, и с каждым разом ей становилось все хуже и хуже. В горле застрял комок, ее начинало подташнивать. Она боролась с всепоглощающим ужасом внутри, который охватил ее при виде этих изображений. Мысль о том, что Мальчик видит этих существ по ночам, доводила Маму до состояния непреодолимого и мучительного болезненного отчаяния.
На ее глазах проступили слезы.
Вопросы без ответов крутились в ее голове:
«За что ему это?»
«Почему он, а не я?»
«Он всего лишь ребенок. Почему он так страдает?»
Мама с ужасом осознавала, в каком кошмарном и чудовищном мире живет ее сын. Он мучается так каждый приступ. Они становятся все чаще. И он не может справиться с ними в одиночку. Никакие лекарства не помогают. Только она, Мама, ее присутствие рядом, ее прикосновения, объятия. Только тогда чудовища отступают. И Мама не знает, как исправить это. Как сделать так, чтобы приступов больше не было? Или Мальчику суждено бороться с ними и жить с ними до самой смерти, всю свою жизнь? Они будут преследовать его, когда он вырастет? И кто поможет ему справиться с приступом, когда ее, Мамы, не станет? Она не может быть всегда рядом. Что тогда? Он будет мучиться до самого рассвета?
Больнее всего Маме становилось от того, что она ничего не может с этим сделать. Она может помогать ему переживать приступы, справляться с ними, но… избавиться от них навсегда – на такое волшебство она не в силах. Ее любовь… не способна на такое. Порой… одной любви бывает мало.
На пороге комнаты появилась Бабушка. Она застыла, увидев, как Мама сидит над рисунками Мальчика и плачет.
Мама не сразу заметила ее.
– Ты как?
Бабушка спросила простым жестом.
– Порядок.
Мама поспешила отложить рисунки в сторону, перевернув их белой стороной вверх, и вытереть слезы с щек.
– Что случилось?
Бабушка села рядом с ней на кровать и обняла дочь.
– Мальчик?
Мама кивнула.
– Приступ?
Она кивает на каждую ее новую фразу.
Бабушка обнимает ее, целует в щеку и говорит, приблизив губы к уху:
– Мы справимся.
Она достает из-под халата свой крестик, показывает его и пытается спросить жестами:
– Он… носит…
Мама кивает и добавляет:
– Всегда.
Бабушка подарила внуку крестик на день рождение, когда Мальчику исполнилось десять. С тех пор он его никогда не снимает.
– Я могу помолиться с ним.
Мама ответила:
– Это не помогает.
Столкнувшись с проблемой приступов, Мама быстро поняла, как много оружий, на которые они могли бы рассчитывать в борьбе с ними, оказываются бесполезными.
Это что-то неизвестное, что-то иное… это проблема… совсем другого сорта. Ни лекарства, ни любовь, ни молитвы… не могут с этим справиться.
Она пробовала все.
– Ты рядом. Ты поможешь.
Да, но Мама не может быть всегда рядом. Бабушка не видела, что случилось вчера ночью. Она не видела весь тот ужас в глазах Мальчика, когда его посетили чудовища. Она не знает всего масштаба этой проблемы, а говорить ей Маме совсем не хочется.
Это что-то, что объединяет ее и Мальчика. Это их общая беда. Их большая точка соприкосновения. С этой проблемой они борются вместе. Бабушке и Девочке повезло больше: они практически не слышали Частоты. Их разум оставался невосприимчив к последствиям Тона. Их не посещают ни ведения, ни кошмары, ни приступы, ни тревожны сны, которые быстро забываются.
Это бремя лишь ее и Мальчика.
– Иди вниз. Я закончу.
Мама вытерла слезы и кивнула. Ей хотелось поскорее увидеть детей. Она быстро убрала стопку рисунков обратно в ящик и плотно его закрыла резким движением, словно бросила бумагу в топку.
Спустившись вниз, она увидела, как Девочка читает Библию, а Мальчик возится со своим велосипедом, смазывая цепь. В задней части дома было помещение, сочетающее в себе функции гаража, подсобки и хранилища инструментов. Там были все необходимые приспособления для огорода, ремонта и машины. В том числе, масла и смазочные материалы. Главное, чего там не было – канистры с бензином, которая помогла бы им сбежать в более безопасное место.
Мама подошла к Мальчику, погладила его по голове. Тот смахнул челку со лба и посмотрел на нее.
– Ты как? – спросила она жестом.
Он показал ей большой палец, торчащий из кулачка.
Она ответила тем же, поцеловала его в лоб и еще раз посмотрела в эти глаза – глаза, которые видели нечто, чего не пожелаешь увидеть никому.
Она смотрела в эти глаза, и в радужке отражались силуэты жутких рисунков, которые она нашла в комнате Мальчика. Монстры, чудовища, жуткие и немыслимые создания кружились по серо-зеленой радужке.
Неужели, она будет видеть это каждый раз, смотря в глаза родного сына?
Следующий жест Мамы: она показала на себя, нарисовала двумя указательными пальцами сердечко в воздухе, показала на Малчьика.
Мальчик, руки которого были испачканы маслом, подался вперед, давая Маме себя обнять.
Она еще раз поцеловала его в макушку, удостоверившись, что сегодня с ним все хорошо. Кошмары отступили. Вчера она успела отразить их нападение.
Но надолго ли?
Мама приступила к готовке обеда. Сегодня будет рис с овощными консервами. Отныне овощи они могут позволить себе только в подобном виде. Огорода нет, а магазинов с поставкой свежих овощей и подавно.
Бабушка, закончив уборку на втором этаже, спустилась вниз. Девочка ее позвала к себе за стол, на котором лежал талмуд священной книги. Девочка открыла на айфоне приложение «Голосовой дневник», чтобы общение с Бабушкой стало в разы легче.
Мама знала, что они вдвоем частенько говорят о Библии, но сама она в эти разговоры никогда не встревала и не интересовалась ими. Бабушка и Девочка говорили все вслух, а их слова отображались набором текста на экране айфона:
«Почему бог убил всех детей в египте за что такое жестокое наказание для египтян только для
