Подводный реванш - Николай Переяслов

— Зато сегодня с нами никто не считается, — буркнул Дмитрий. — НАТО вон захотело бомбить Югославию, и плевало на всю нашу дипломатию.

— Ничего не попишешь, — согласился Лячин. — «Сильный поступает так, как хочет, а слабый — так, как позволят». Слыхал такую поговорку? Вот сегодня мы находимся на положении слабого, и история гибели «Курска» может нас и на самом деле заставить задуматься о том, куда мы ныне скатились и как нам восстановить свое могущество.

— Ребят жалко, — тяжело вздохнул Дмитрий. — Хоть бы кто-нибудь один из всего экипажа спасся.

— Как это — хоть бы один! — не удержался я, вспомнив всю прочитанную ранее информацию. — А капитан второго ранга Михаил Козагуб, который опоздал на два дня с классов повышения, и это спасло ему жизнь? А старший мичман Иван Андреевич Несен, который служил на «Курске» акустиком и одновременно выполнял обязанности финансиста? Когда корабль уже отдавал швартовы и матросы убирали трап, Лячин внезапно вызвал его наверх и приказал остаться на берегу, чтобы за время отсутствия лодки в базе получить деньги на экипаж, иначе все останутся без получки. Несен едва успел сбежать с уходящего в вечность корабля. Полученные деньги он раздавал уже вдовам своих товарищей... А штурманский электрик мичман Николай Корнилов, которого невольно спасла его мать? Незадолго до этого она попала в автокатастрофу и в тяжелом состоянии была помещена в реанимацию, так что Николая отпустили к ней на побывку по телеграмме... А связист мичман Владимир Семагин, старшина первой статьи контрактной службы Олег Сухарев и еще два матроса, которые незадолго до этого легли в госпиталь с гайморитом? А старший боцман Николай Алексеевич Мизяк, которого спасла его собственная семья? Именно в это время из отпуска возвращалась его жена с тремя детьми, и, чтобы привезти их в Видяево, Мизяк договорился с боцманом с АПЛ «Воронеж» Александром Рузлевым, что тот заменит его на время учений на «Курске». Командиры обеих подлодок — и «Курска», и «Воронежа» — эту замену разрешили, и Рузлев ушел в море вместо Мизяка...

— Не случайно ведь говорят: знать бы, где упадешь, так заранее бы соломки подстелил, — заметил Дмитрий. — Хотя я все равно не хотел бы, чтоб мне повезло взамен кого-то другого.

— Да, парни, непросто все это, — согласился командир, — очень непросто... Я не могу сказать, судьба ли смилостивилась над теми, кто остался на берегу, или ангелы-хранители оказались сильнее рока, но отныне, благодаря Бога за свое нежданное спасение, эти люди теперь все свои оставшиеся годы будут жить с чувством невольной вины за то, что именно на них указал перст Всевышнего. А это — ох как нелегко, поверьте мне...

Я вижу, как он тяжело, чуть ли не по-медвежьи, поворачивается и, еле заметно махнув на прощанье рукой, медленно уходит из каюты.

— Ну ладно, побегу, пожалуй, и я, — поднялся следом за ним с табурета и Колесников. — Давай. До завтра.

Он протягивает мне свою широкую, сильную ладонь, мы пожимаем друг другу руки, и я опять остаюсь наедине со своими мыслями, книгами и воспоминаниями.

Да, все это и в самом деле очень и очень непросто, не случайно во время нашего разговора у Димы вырвалось слово «мистика». Судьбы кораблей, как и судьбы людей, оказываются иной раз незримо и порой действительно мистически связаны между собой. Объяснить эту непонятную взаимосвязь не может сегодня никто, а поэтому остается только выстраивать череду невероятных совпадений да гадать: кто же все-таки выкладывает этот зловещий пасьянс закономерностей и странных параллелей? Помню, выискивая полгода назад по журналам «GEO», «Нептун», «Октопус» и всевозможным морским архивам материалы для своей рубрики о подводных катастрофах, которую мне поручил тогда вести в нашей «Молодежке» Гусаков, я сам неоднократно поражался тем фантастическим перекличкам и сцеплениям, которые нередко соединяют в единое целое происшествия, случившиеся на разных морях с двумя разными лодками и в разное время. К одной из таких загадочных и трагических «парных» историй можно отнести катастрофы, произошедшие с нашим российским атомоходом К-8 и американской субмариной «Скорпион».

Что касается атомной торпедной подводной лодки К-8, то это был первый советский подводный ракетоносец с ядерным реактором. Разработка субмарин данного типа начиналась еще под руководством самого Лаврентия Берии, а всего атомоходов этого проекта (индекс 627-А) было выстроено ровно тринадцать штук! Американцы дали лодкам этого проекта наименование «Ноябрь», а в обиходе за их большую шумность прозвали «ревущими коровами». И то ли следовавшее вместе с именем Берии зло, то ли именно чертова дюжина, охватывающая количество спущенных на воду лодок, послужили тому виной, но одна из них была на этом свете явно лишней. Одной из тринадцати этих подлодок была суждена страшная гибель...

Все десять лет существования К-8 отмечены непрерывной чередой несчастий. Именно этому атомоходу принадлежала сомнительная честь открытия аварий с ядерным реактором, что впервые случилось в том, теперь уже далеком, 1960 году. Огромные дозы облучения получил тогда практически весь экипаж, многие остались инвалидами, часть команды в течение нескольких лет скончалась. Едва только лодку начал осваивать новый экипаж — опять две аварии с реактором, и опять — тяжелые последствия для людей.

В 1969 году с ней опять происходит трагедия. Во время одного из учебных выходов, при погружении, атомоход чуть было не стал в вертикальное положение, и только чудо да мастерство командира спасли тогда экипаж от гибели.

Если же вспомнить, что большую часть своей недолгой жизни К-8 простояла в заводских доках, ремонтируя бесконечные поломки и аварии, то станет очевидным, что из тринадцати спущенных на воду «ноябрей» именно она с самого начала была отмечена роком, и оставалось только ждать приближения времени трагической развязки.

Неудивительно, что моряки не любили эту несчастливую лодку. Одни считали причиной ее бед халтурное качество постройки, другие намекали на влияние потусторонних сил... Вспоминали, что при спуске лодки на воду не разбилась о борт традиционная бутылка шампанского, что воспринималось всегда как предзнаменование ожидающей лодку в недалеком будущем беды. Поэтому и служить на К-8 шли с явной неохотой, а вот уходили с нее с нескрываемой радостью. Недобрая слава, слухи о бесконечных ремонтах и авариях окутывали лодку устойчивым отрицательным ореолом...

Но самое удивительное, что у нашего атомохода оказался и свой американский двойник по несчастливой судьбе, близнец, родившийся с ним почти в одно и то же время! Так, военно-морской флаг над К-8 был поднят 31 декабря 1959 года, а всего несколькими днями раньше на противоположном берегу Атлантики взвилось звездно-полосатое полотнище и над американской атомной подводной лодкой «Скорпион». Прошло еще несколько лет, и, выйдя однажды в море для отработки курсовой задачи, К-8 вдруг обнаружила, что рядом с ней маневрирует в глубине неопознанная иностранная субмарина. Некоторое время обе подлодки находились в зоне взаимного прослушивания друг друга гидроакустическими приборами, затем чужая субмарина удалилась. Когда по возвращении на базу командир К-8 доложил о имевшем место гидроакустическом контакте с иностранной подводной лодкой, то ему сообщили, что, по данным агентурной разведки, это была АПЛ ВМС США «Скорпион». Так судьбы двух атомных торпедных подводных лодок, принадлежащих двум самым антагонистическим государствам на планете, прочертили еще один неисповедимо общий для их судеб след. И последующие события не заставили себя ждать долго.

В 1965 году, обозначая начало флотских учений, АПЛ К-8 выполняла стрельбу боевой торпедой, которая должна была взорвать торчащую из воды скалу. Но вместо этого выпущенная из аппарата торпеда вдруг самонавелась на выстрелившую ее лодку и, развернувшись на 180 градусов, на бешеной скорости помчалась прямо на нее. Судя по всему, на торпеде по какой-то причине вдруг отказал прибор гироскопа, что представляло собой редчайший случай! От неминуемой гибели К-8 тогда спасла только быстрота действий ее командира да выучка экипажа. На этот раз судьбу удалось обмануть, выиграв у нее несколько лет жизни. Чего, как показало дальнейшее, не удалось сделать в аналогичной ситуации ее заокеанскому двойнику «Скорпиону».

Через три года после этого случая с К-8 американская субмарина была направлена на свое первое боевое патрулирование в Средиземное море. По какому-то таинственному совпадению именно в это же самое время неподалеку от «Скорпиона», у побережья Тулона, по невыясненной причине исчезла со всеми находившимися на борту людьми французская подводная лодка «Сибилла», унесшая в морскую пучину вместе с жизнями экипажа и тайну своей погибели. И это словно бы стало страшным прологом к судьбе и самого «Скорпиона». Возвращаясь через некоторое время на свою родную базу, он внезапно исчез в океане, и только береговые акустические станции зафиксировали страшный подводный взрыв. Ни лодки, ни одного члена ее экипажа отыскать тогда не удалось, и только немалое время спустя на дне Атлантики смогли обнаружить искореженные останки «Скорпиона». А по прошествии еще четверти века Пентагон наконец решился признаться в том, что, вопреки прежнему хвастовству в непревзойденном уровне американской подводной военной техники, «Скорпион» был одним из самых неудачных проектов и его погубила... его же собственная торпеда! То есть с американской лодкой произошло точно то же, что и с нашей К-8 в 1965 году — на ней отказал гироскоп, и развернувшаяся на 180 градусов торпеда погналась за выпустившей ее же субмариной и, настигнув, разнесла в клочья! Совпало все до невероятности, только советской лодке тогда удалось уклониться от встречи со своей убийцей, а американка этого сделать не успела...