Троюродный дядя (СИ) - Тюмень Ульяна

– Азочка, это ничего не меняет. Дело в принципе.

– Да мне тебя жалко, ты уже как тень, уменьши хоть нагрузку на твоих боевых искусствах. Тебя уже наш тренер боится!

– Нет, я должна уметь защититься, если что. Должна, понимаешь?

– Девочки, а пойдемте, попрыгаем? Нас Ксения погоняет, хорошо? А танцами вы не занимаетесь еще?

– А что, еще и танцы будут? – Аза схватилась за голову.

– Да, по программе обязательных предметов. Вас пока просто щадят.

Аза посмотрела на нас затравленно, мы не шутили. Она покачала головой:

– Так и подумаешь, а надо ли мне такой ужас, эта Академия.

– Надо, Азочка, надо, ты не будешь не от кого зависеть, а потом, это так интересно, мне кажется, я придумала артефакт, вот распишу все, как надо и подойду к магистру Шону, что он скажет.

Ксения нас погоняла не сильно, ей очень понравилась моя растяжка и совершенно не понравились мои руки. Как у Буратино, сказала она, и вообще, одни косточки торчат. У Азы все было ровно наоборот. Куда бы нас пристроить, задумалась Ксения, к первому курсу хореографов – не потянем, на подготовительное отделение если к ним? Надо поговорить с ректором.

Я взмолилась:

– Ксения Александровна, я пальцы берегу, не надо ничего делать с моими руками, мне бы лучше доступ к инструменту.

– Лера, а при чем тут пальцы вообще? Я про твои руки! А про инструмент я подумаю, с Никитой посоветуюсь, кстати, он тебе привет передавал.

– Спасибо, и ему. Эх, а какое у меня пианино осталось, в нашей избушке. Интересно, кто там сейчас живет…

Мы дружно пошли на ужин, порции уже были обычными и в любой момент меня мог пригласить магистр Андрис. Разбираться, что у там у меня за птичка. Я задумалась и не услышала начало разговора. Ректор отказался играть в спектакле. По совпадению, это был тот самый спектакль, который мы начали смотреть. Аза расстроилась, она много слышала, но попасть не смогла. Еще больше горевала Ксения, от нее прямо веяло печалью. Спокойней всех была Санечка:

– А замена возможна?

Ксения посмотрела на меня, посмотрела в окно, посмотрела на Санечку:

– Возможна. Но любая замена перворожденных – это всегда понижение качества всего спектакля.

– Так надо, Ксеничка.

– Я понимаю, Саня. Как только найду, начнем репетиции, у нас месяц в запасе. Давай подумаем, кого будем вводить.

Они говорили, я смотрела на них. Печаль Ксении как-то была связана со мной, очень странно. А, ну да, раз там и пострадала, меня унесло из театра всплеском магии при спонтанной инициации. Кто знал, что это случится в театре? Спасибо, никто еще не пострадал, даже магистр Шон не сразу понял, что меня нет. Магии в театре много, а он смотрел на сцену.

Я вдруг спросила, неожиданно даже для себя:

– А какой он должен быть, как его, Голова?

– Голова, да, - насторожилась Ксения.

Санечка тоже смотрела на меня внимательно.

– Я тут видела… такого толстого и смешного, только он очень большой… менял у входа артефакт, я остановилась посмотреть. И тут он его уронил. Артефакту это не понравилось, он закатился под дверь, аккуратно так. Если бы этот толстяк дверь открыл или закрыл, поднял бы сразу. А он очень сообразительный, видно. Он лег на пол и искал артефакт, я еле сдержалась, очень смешно, а толстый такой важный, такой важный. Дверь открываю, поднимаю артефакт и подаю ему, а он обиделся. Губки поджал и пошел, такой важный! Посмотрите на него, его вообще можно просто показывать, очень смешной. Но говорит ли он в принципе, я не знаю, он ни слова не сказал.

Ксения смеялась, а Санечка вдруг его вспомнила!

– Ксеничка, он вряд ли подойдет, он человек, маг слабый, это Префектура просила его взять, я не помню причину. По-моему, у него голос еще и очень высокий, как у женщины.

– Знаешь, – задумалась Ксения, – а может, и подойдет, как раз на контрасте. Менять героя на героя нереально, не примут, все время будут сравнивать. А вот на такого чудака как раз может и получится. Если не свихнемся на репетициях, извините. От великого ума артиста.

– Ксеничка, мы все поможем.

– Так, – загорелась Ксения, – я сейчас найду Варю, если она свободна, мы на него посмотрим. Знаешь, Лера, спасибо тебе за мысль, даже если с ним не получится, спасибо за идею контраста. А про инструмент я запомнила.

Я не все поняла, и сказала – это вам спасибо.

Сэнсэй вытаскивал пироги, он был в городе с Шоном, на экскурсии, накупили всего, а меня решили откармливать.

– А Санечку можно позвать?

– Зови, на всех хватит!

Я передала Санечке, мне очень нравилось, что с ней легко говорить, с магистром Андрисом гораздо тяжелее, как сквозь толщу воды.

Санечка пришла не одна, а с Ксенией и Варварой, они хохотали в голос. Мы пили чай, Варвара рассказывала, что они нашли этого артефактника, звать его Милен, он проверяет установку артефактов по корпусам и меняет по необходимости. Человек он как раз неглупый, как им показалось, а голос действительно очень высокий, это смешно, и он дал согласие на репетиции. Над собой он подтрунивает, так что им даже понравился. Шон тоже смеялся, они были знакомы, а звали между его собой Милый, он откликался совершенно спокойно.

Разошлись поздно, пироги все съели с большим удовольствием, сэнсэй и магистр были очень довольны.

А утром меня вызвал магистр Андрис.

Я боялась идти. Просто боялась. Но пошла, конечно.

– Лер, мы введем тебя в транс, не бойся, что ты затряслась, просто посмотрим, может быть, еще рано тебе оборачиваться. А как вообще себя чувствуешь?

– Вообще – замечательно.

– Угу, это хорошо, а ректора видела?

– Нет.

– Угу, а это плохо. Надо проверить браслетик твой.

– А ректор здесь при чем?

– А? Ректор?

– Он что, тоже причастен к этому браслету? Не магистр Шон делал?

– Делал магистр Шон, да, и ректор причастен, да.

– А по какому поводу я должна его увидеть? Я не поняла.

– А по поводу расписания! Тебе усложнили расписание, оно у него!

– Хорошо, схожу. Я не очень поняла, при чем тут браслет, но конечно, схожу.

Магистр закашлялся:

– Вот и прекрасно, ложись, смотри на меня, Лера…

Разбудили меня уже ближе к обеду.

– Лер, я такой птицы не знаю, не видел. Наверное, надо посмотреть всех птиц Нового мира, но она очень большая. Поэтому пока ее не тревожим, пусть себе растет потихоньку, как буду готов, я тебя опять приглашу.

– С ней все в порядке?

– Абсолютно.

– Хорошо, я могу идти?

– А пойдем вместе, мне как раз надо к Рональду заскочить. Я его предупредил, что зайдем вместе.

– А не знаете, магистр Анелия там, в приемной?

– Нет, на уроках, она теперь там редко бывает, знаешь, – сказал он шепотом, смешно округляя глаза, – к нам недавно устроился на работу один человек, и мне кажется, он ей сильно нравится. И она ему. Поэтому она работу делает, но бывает реже, по необходимости. Только это секрет.

– Да?  А я думала, что она в возрасте.

– Ну как тебе сказать, у нее есть дочь, постарше тебя, вместе с Санечкой в группе учится.

– Магистр, вы шутите?! Она же взрослая тогда совсем, а взрослые не влюбляются!

Магистр даже остановился в коридоре, и смотрел на меня в полном изумлении.

– Лера! Ты же книжки читала, эти, как их, фильмы смотрела! Ты что? Я влюбился и женился совсем недавно, у меня сын маленький! При чем тут возраст? Лера!

– Ну, наверное, не знаю, вообще на эти темы никогда не думала, – я смутилась и сказала извиняющим тоном, – наверное, так, у нас один поэт сказал – любви все возрасты покорны.

– Именно, Лера! А кто это сказал?

– Это мой кумир, Пушкин Александр Сергеевич. Собственно, он у всех кумир. Он гений, – и замолчала. Это восьмая глава «Евгения Онегина», и очень хорошо помню продолжение этих строк. Но зачем  их говорить?

В приемной действительно никого не было, магистр стукнул на ходу в дверь, и мы сразу прошли, не останавливаясь.

Меня усадили на кресло, а магистр Андрис сел на стул, выдвинул его, получилось между мной и хозяином кабинета. Они о чем-то говорили, я огляделась. Кабинет большой, свободный, не заставленный огромными стеллажами, как обычно показывали кабинеты по телевизору. Стояло несколько шкафов, дверки прикрыты, но сквозь стекло видно, что там наборы с кристаллами. Кресла и стулья для посетителей, стол примыкает к письменному столу, за которым и сидит ректор. Обычный, наверное, кабинет, довольно простой.