Пять минут до любви - Ирина Лобусова

По ночам, каждым лунным отблеском на стене замолкнувшей комнаты или ранним, свежим утром, с первым, освещенным солнцем зеленым листком или сладкой капелькой росы при абсолютно не меняющихся внешних признаках ты вдруг понимаешь, как внутри тебя появляется странный отблеск, словно весь мир, рушась, уходит из — под твоих ног, и тебе кажется — больше уже ничего не может быть, и ты падаешь, просто падаешь в поглощающую тебя бездну, в которой ничего нет, и пустота — единственная награда, которую ты получишь за свою доблесть.

Иногда достаточно одного небольшого слова, незаметного движения — и отчаяние поглощает тебя с головой, и весь мир отныне заключается в двух словах: НЕТ ВЫХОДА. Если нет выхода — этот период надо спокойно переждать. В тот самый момент, когда человек осознает правильность этого решения и никакого выхода не ищет, а ровно пережидает захлестывающие волны — в тот самый момент к его сознанию подключается самый верный помощник и советчик: жизнь. И рядом с жизнью — руководящая Высшая сила. Ждать — не значит сидеть, сложа руки. Надо просто внутренне принять неизбежность захлестывающих тебя волн. Главное правильно настроить себя внутренне. Очень часто я оказывалась на краю пропасти, из которой действительно не было выхода. И когда я понимала, что подошла к самому краю, дальше идти некуда, и в сложившейся ситуации даже предположить нельзя, как нужно поступить — я спокойно складывала руки, подходила к краю и заглядывала в бездну, смиряясь с неизбежностью. Я предоставляла жизни право принять за меня решение и найти нужный выход. И каждый раз меня словно вытаскивали с самого края бездны, каждый раз меня отводили от пропасти, чтобы я вышла из ситуации живой — невредимой, только заглянувшей совсем близко в пустые глазницы смерти. Тот, кто хотя бы раз видел пустые глазницы смерти, больше никогда не сможет это забыть.

Интуитивное спасение в самый последний момент — это было так характерно в наших двухгодичных отношениях, что я буквально притерпелась к зрелищу пропасти. Но тогда я почему-то отчетливо остро запомнила самый первый момент, говорящий о том, что все не так прекрасно в выдуманном мною фальшивом раю. Тогда я еще не осознавала всей степени опасности, которая мне угрожала, и не полностью разуверилась в нем и в жизни. Но только в тот вечер, взглянув на вытянутые, сухие складки его лица, я впервые ощутила странный холод в своем сердце. Холод — предчувствие чего-то очень плохого. Потому, что он на меня не смотрел.

Он не смотрел на меня — и это свидание, вернее, его странный ракурс, постепенно стало раскладываться для меня на какие-то странные составные. Я различала погасший экран телевизора, уставившийся на меня своим потухшим, матовым глазом. Я различала тонкие темные тени, гнездившиеся в складках его лица. Он отводил глаза в сторону, и его лицо постепенно покрывалось мертвенной бледностью — лицо, шея, руки и плечи. Это было тем более странно, что он делал вид, будто закончил ссору. На самом деле он никогда не шел до конца. Но точно так же он никогда не оставлял незаконченных дел.

В машине я молчала, ожидая его слов. Они не замедлили последовать.

— Ладно, не обижайся. Я это так, просто.

— Обижаться — на что?

— Да на все эти мои разговоры! Я просто устал, много дел на работе… Надо побольше отдыхать… И не до любви мне сегодня… так что извини… Хорошо отдыхать зарубежом. А ты была заграницей?

Я была. Когда училась в школе, вместе с классом мы ездили на экскурсию в Польшу. Поездка оставила у меня в памяти очень приятные впечатления, и я часто вспоминала ее с большим удовольствием. Но переход от скандала с угрозами к заграничным поездкам был настолько необычен и неожидан, что я сначала растерялась, а потом насторожилась.

— Так что, ты была заграницей?

Я резко отрезала:

— Нет.

Он по — прежнему не смотрел мне в глаза.

— Жаль. Значит, у тебя нет загранпаспорта. Но ничего, при необходимости и деньгах все можно сделать быстро.

Это насторожило меня еще больше, но я решила молчать.

— А я несколько раз ездил на зарубежные курорты отдыхать с разными девушками. Так здорово, когда подбирается хорошая компания! Потом, впрочем, из наших отношений ничего не получалось, мы расставались, но вначале было очень даже ничего. Не хочешь поехать со мной в круиз?

На моем месте каждая из существующих на земле девушек упала бы в обморок от счастья. Наверное, не существовало ни одной девушки, способной ответить отказом на такое заманчивое предложение. Ни одной. Кроме меня. Не знаю, почему (это было признаком интуиции, работой ангелов — хранителей, знамением свыше), но в тот момент, когда он сделал это предложение, я внезапно глубоко заглянула в его глаза… Это были виноватые глаза побитой собаки, глядящие в пустоте далеко в сторону — далеко от меня. Я вся сжалась, и почувствовала, как все внутри меня холодеет. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а чудес в жизни не бывает. Я все поняла в какой-то определенный момент… Это была яркая вспышка моего сознания, настолько яркая, что я вздрогнула… В психологии подобное определение называется инсайт. Потому я и говорила, что стояла на самом краю пропасти. Можно глубоко заглядывать в бездну, но об этом не знать. Я постаралась взять себя в руки (впрочем, он ничего не заметил потому, что смотрел не на меня, а в сторону) и сказала:

— Нет. Я не поеду. И потом — у меня нет загранпаспорта.

— Это неважно. Паспорт можно сделать за один день. Да ты не волнуйся, с нами будет еще много девушек, у которых тоже нет загранпаспортов… Перед отплытием будем делать… Они все будут жить в отдельных каютах… А ты со мной… А если хочешь, можно отдельно… Мужчины отдельно, а женщины в других…

— Какие еще женщины?

— Ну, девушки, с которыми едут мои друзья. Все едут со своими девушками…

— Много человек?

— Прилично… много моих друзей… некоторые мои с двумя…

— С двумя девушками?

— Чтобы было веселей…

— И у всех сделанный за сутки загранпаспорт?

— Ага. Все ведь хотят поехать. Турция, Италия.

— Турция — в смысле, Стамбул?

— Ну да, Стамбул. А что в этом такое?

— А ты уверен, что девушки не останутся в Стамбуле, а поплывут дальше? Ты считаешь, что я полная идиотка, да?

Его дыхание стало прерывистым, губы сжались в узкую полосу. Он сказал глухим голосом:

— Прости меня. Ну пожалуйста, прости меня.

— И ты действительно смог бы это сделать? Меня продать?

— Нет. Никогда. Я не допустил бы, чтобы ты поехала… никогда! Это было простой проверкой! Если бы ты согласилась, я понял бы, что ты такая же, как и все — корыстная, алчная, что от меня тебе нужны только деньги… Прости меня… Я не думал, не знал… это было маленькой проверкой… небольшим испытанием… даже если б ты согласилась, я никуда бы тебя не повез… В самую последнюю минуту я воспрепятствовал твоей поездке… Я бы не допустил, чтобы ты села на корабль, что-то придумал… прости меня… пожалуйста… прости меня… я ненавижу женщин… я думал, что все женщины — корыстные сволочи… но ты…. Девушки так любят деньги… ты не такая, я вижу… прости меня… прости…