Коршун и горлица (Орел и голубка) - Джейн Фэйзер

По правде говоря, она ничуть не возражала против его компании, совсем даже наоборот. Но от этого не меняется суть того, что она является его пленницей.

— Но ведь я уже мылась вчера вечером, — сказала она.

Абул рассмеялся.

— Баню посещают не только из соображений чистоты, но ты это еще поймешь. Она нужна для того, чтобы освежить дух в той же степени, что и тело. Пойдем. — Он подошел к двери, и Сарита, после секундного колебания последовала за ним. В конце концов, что она могла потерять?

Глава 6

Абул подождал Сариту у калитки, ведущей в сад.

— У тебя нет вопросов касательно Альгамбры?

— Множество, — дружелюбно сказала она, — но что это там за селение — через ущелье? — И она показала на череду крыш, расположенных на склоне лесистой горы.

— Дженералайф, — Абул сжал локоть Сариты.

— Царство садов и фонтанов, террас и галерей, истинное местечко отдохновения и красоты. Мы на днях сходим туда.

Сарита шла рядом с ним и отчего-то ей было удивительно спокойно чувствовать его рядом. Она не привыкла к тому, что мужчины могут ходить рядом с женщинами, обычно последние должны были тащиться позади и стараться не отстать от своих повелителей. Либо они шли сами по себе, погруженные в собственные беседы. Идти рядом с мужчиной было для Сариты внове, но она не знала, что для Абула — идти рука об руку с женщиной — было также очень непривычно. Но он думал, что так она скорее почувствует себя под его защитой в месте, которое, должно быть, кажется ей абсолютно чужим.

Он рассказывал ей о водопроводе, который приносил с гор воду, питавшую дворцовые ручьи, пруды и фонтаны, грандиозном сооружении, которое она видела с дороги — как оказалось, это была крепость, в которой могла разместиться армия, состоящая из 40 тысяч человек.

— И там сейчас столько воинов? — Сарите казалось нелепым говорить о солдатах и крепостях среди такой красоты, но нельзя было закрывать глаза на то, что дворец находился именно внутри крепости.

— Нет, — Абул повернул в сторону цветочных клумб. Воздух был насыщен влагой, как будто полит, и Сарита поняла, что земля под ее ногами так и сочится ею. От теплоты утреннего солнца, падающего на только что политую землю, возникало ощущение удивительной свежести.

— Нет, — повторил Абул, — сейчас нет. В этом нет необходимости в данный момент. Но я мог бы поместить их туда, если бы в этом была нужда… если, например, твои испанские монархи атакуют меня. — Он необычно серьезно посмотрел на нее, — такое вполне может случиться.

— Но зачем им это? — Сарита не разбиралась в политике, существовавшей как бы вне их клана.

Она знала только о тех, кто непосредственно мог угрожать ее жизни — о бандитах с большой дороги, торговцах рабами, инквизиции, и т.д. О мечтах и территориальных притязаниях их королевских величеств, Фердинанда и Изабеллы, ей было ничего неизвестно.

— Потому что мой народ много столетий назад завоевал эту землю, — сказал ей Абул. — Испанцы, королевство за королевством, медленно возвращают ее себе, и это продолжается уже двести лет.

Он неопределенно махнул рукой, — теперь нам принадлежит только Гранада.

— И вы хотите сохранить ее?

— Ну, конечно, я хочу сохранить ее для моего сына, также как она была сохранена для меня.

Это была еще одна тема, которую она захотела развить, раз уж Абул дал ей такую возможность.

— Вы не говорили мне о том, что у вас есть сын… и жена.

Абул повел ее к мраморной галерее.

— Мои жены и дети не должны тебя заботить, милая. Также как и ты их.

— Это не так, — запротестовала она, — и не говорите мне, что никто здесь не задается вопросом, откуда я взялась и что делаю во дворце.

Он рассмеялся.

— Они знают, что ты здесь делаешь, Сарита, или; по крайней мере, — добавил он с кривой ухмылкой, — знают, что, как я надеялся, ты будешь здесь делать.

Сарита промолчала, так как Зулема и Кадига уже дали ей это понять, не видя никакой другой возможной причины для ее пребывания во дворце калифа.

Они ступили на галерею и вошли в прохладную залу, в окна которой лился мягкий, зеленоватый свет.

— Но ваши жены и дети все-таки заботят меня, — снова атаковала его Сарита, — не понимаю, как вы можете думать…

— Таков наш обычай, — прервал он ее.

— Но не наш. Мой народ не…

Абул закрыл рукой ее рот и склонился над ней.

— Сарита, здесь не место для ссор. Здесь тело и ум должны получить отдых, здесь можно думать и говорить только о прелестном. Таков наш обычай. И, по-моему, тебе нетрудно будет с ним согласиться. Ведь так?

Сарита кивнула.

Абул взял ее за подбородок, наклонился и накрыл ее уста своими; все было, как вчера — то же превосходнейшее ощущение и желание сделать этот случайный поцелуй более глубоким. Независимо от воли Сариты, губы ее скрылись, а язык метнулся к уголкам его губ.

Рука его упала с ее подбородка, отчего у нее возникло ощущение пустоты; к ней пришло осознание того, что он ни к чему не принуждал ее.

Ей было удобно так думать, но теперь любое ответное движение с ее стороны будет совершенно исключительно по ее воле. Она отступила от него и увидела, что глаза его зажглись сожалением.

Впрочем, она почувствовала, что ее тело также противится такому решению. Но позволить себе подчиниться его зову она не могла, поэтому отвернулась от него и огляделась по сторонам.

— Такое чувство, что мы находимся под землей.

Снаружи не доносится никаких звуков.

— Нет, просто тут все устроено так, чтобы создать такой эффект, — благодаря спокойствию, с которым Абул говорил с ней, Сарита почувствовала себя лучше. Нет, он сдержит обещание и не станет принуждать ее к близости.

— Войдем внутрь, в залу погружения.

И он пошел вперед сквозь анфиладу зал и маленьких палат, похожих на гроты, в которых играли фонтаны и цвели роскошные кустарники. Повсюду лился все тот же зеленоватый свет, а воздух был так же свеж и, казалось, напоен влагой. Возникало ощущение, что они проникали все глубже и глубже в пещеру, стены которой были покрыты красивейшими изразцами, а полы выложены великолепной мозаикой.

Не встретив никого на своем пути, они вошли в центральный зал, где среди колонн и фонтанов находились две мраморные ванны. Две женщины ждали их там. На них были надеты простые белые платья, лица их были открыты. Они поклонились калифу и Сарите.

— Лейла и Заида содержат эти бани, — сказал Абул. — Они понимают, что для истинного отдохновения необходимы тишина и спокойствие.

Сарита не знала, что ответить на это. До нее с некоторым запозданием дошло, что, в связи с тем, что люди не моются одетыми, они с Мули Абулом Хассаном опять будут пребывать обнаженными в компании друг друга.