Украинский рубеж. История и геополитика - Наталия Алексеевна Нарочницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чубарь был ярым украинизатором, а вовсе не борцом с националистическими архаичными пережитками. Он насаждал украинизацию в школах, боролся с малороссийской интеллигенцией, которая стояла на общерусских позициях. Почему только сейчас печатают эти документы и историки начинают поднимать их?
У нас господствовала идеология, что все противоречия были лишь при господстве помещиков и капиталистов, при самодержавии — «тюрьме народов», а когда все получат одинаковый кусок хлеба, тогда отомрут религиозные пережитки, не будет разницы между узбеком и русским, тем более между украинцем и русским, будет одинаковый менталитет, одинаковое сознание… Однако жизнью доказано, что ничего подобного не получается.
Украино-австрийская партия, одним из лидеров которой был Шептицкий, очень много работала над распространением этой идеологии на Украине.
Но национально-территориальное деление ранее единого государства — это на самом деле трагедия. В мире нет успешных федераций, которые бы произошли из деления ранее единого государства. И наоборот, есть успешные федерации, возникшие из соединения.
Бандеровцы боролись якобы против Советов, против коммунизма. А их деды и прадеды — украинский государственный деятель Цегельский, например, за что? Тогда не было никакого большевизма, была царская Россия. Против кого они боролись? Это совершенно рушит представление обо всем. Причем идея украинского национализма и его антимосковитской версии, к сожалению, возобладала. А это и есть крах государства, его несостоятельность, когда нет собственного позитивного, сформулированного национального проекта — «за что», а не «против кого-то». Стать анти-Россией — вот национальный проект киевского режима!
Украинский политический и общественный деятель В. Винниченко говорил, что «православие завело малороссов под царей». Да, казаки Богдана Хмельницкого проголосовали: «Волим под царя московского, православного». Потому что католики-поляки их ненавидели, считали быдлом и всячески угнетали.
Если бы поляки не вели себя на православных землях хуже, чем тевтоны, они бы могли остаться великой державой. Но потеряли все. Необузданность амбиций всегда губят даже успешные начинания.
М. Грушевский был ректором Киевского университета, который заканчивал мой отец, родившийся в Чернигове, где вся интеллигенция считала себя русскими и говорила на литературном академическом языке без всякого южнорусского говора. Отец рассказывал, что Грушевский, сноб, нисколько не скрывал презрения к пролетарской культуре и никого не боялся. Похоже, его и держали именно за украинизацию сознания в образовании и историческом просвещении. Умный, образованный, он создавал эту идеологию в исторической науке. Когда в коридоре студенты-пролетарии обращались к нему громко «Товарищ профессор!», он, не скрывая гримасы отвращения, поворачивался и шипел: «Гусь свинье не товарищ». Не боялся в 1930-е-то годы!
Кстати, об амбициях униатской церкви. В 1929 году, до того, как Западная Украина вернулась (а это и есть Галицко-Волынское княжество) в Советский Союз, тот же митрополит Шептицкий говорил пастве: «Бог еще окажет нам милость проповедовать на Кубань, Тобольск и Москву». Так что уже тогда были амбиции стать тем, чем стала Россия, что возможно лишь при уничтожении России.
Сталин присоединил Галицию, об опасности чего царский министр Дурново в 1914 году в записке предупреждал: никаких обретений в результате даже победы в Первой мировой войне не будет. Война надвигается. Избежать ее нельзя. Но, к сожалению, надо быть готовым к тому, что истощится экономика России и Германии, и там, и там вспыхнет революция. Так оно и случилось. Была ведь на короткое время и Баварская республика. Единственным призом в войне, писал Дурново, могла бы быть Галиция, потому что грядет неминуемый распад Австро-Венгрии. Далее он предупреждает: кто присоединит Галицию, потеряет империю. Потому что 400 лет униатская Галиция не делила свою судьбу с православной Украиной. Это другой менталитет, другой мир, ориентированный на Запад. Но Сталин в 1939 году решил присоединить ее к СССР, а глядя на тот период с высоты сегодняшних событий, надо было Польше ее оставить.
Однако после драки кулаками махать бессмысленно.
Полезно еще одно замечание Дурново: никаких обретений даже при победе не будет, потому что «мы воюем на стороне нашего главного геополитического противника — Великобритании». Она постарается, чтобы Россия ничего не получила. Какой там Константинополь?! На самом деле это желание приписывается России. Разговоры и мысли об этом были. Но вот ценнейшие записки Михайловского, сына Гарина-Михайловского и крестника государя, который в юном возрасте, в 24 года, владеющий пятью языками, стал заместителем начальника правового отдела русского внешнеполитического ведомства с правом доклада министру. Сын его доживал свой век в Словакии, где мне была устроена встреча с ним. Его отец оставил обширные записки о всех событиях во внешнеполитическом ведомстве времен Первой мировой войны и начала революции. Он писал, что после соглашения Сайкса — Пико возникли мысли, однако лишь о том, как бы сделать Константинополь «под международным контролем, но с русскими пушками на Босфоре».
Невозможно было овладеть Константинополем, не пробудив протест всех держав. Даже на записке Нелидова 1885–1886 годов XIX века, собственно которая и является единственным документом, где историки находят обоснование цели взять Константинополь, была помета государя: «Это был бы идеал, до которого далеко…»
Возвращаясь к СССР и Украине.
У Путина в докладе много сказано, как отдали Украину, как присоединили туда всю Новороссию. Есть карта «Подарки русских царей». Она так лихо названа в Интернете, но она правдива и красноречива.
Чигиринская республика Богдана Хмельницкого — это небольшая часть нынешней Полтавской и нескольких других губерний, причем Киев еще даже оставался под контролем Польши. Поляки отказались от претензий на Киев через 32 года после Переяславской Рады 1654 года. Лишь в 1686 году был заключен так называемый договор «Вечный мир» с Польшей. Только тогда поляки отказались от претензий на Киев и признали право Москвы защищать интересы православных и их права на захваченных Польшей территориях, признавая тем самым, что права эти, конечно, угнетаются. Ненависть и презрение поляков к украинским варварам-схизматикам была куда больше, даже чем ненависть Ватикана.
Первое послание вдохновителю Первого крестового похода Бернарду Клервоскому от епископа Краковского Матвея было в 1145 году. И в нем говорилось, что крестовый поход
