Легион «Идель-Урал» - Искандер Гилязов

То же самое мы можем обнаружить и в материалах обсуждений интересующего нас вопроса в ставке Гитлера. Во второй главе уже упоминалось, что Гитлер 12 декабря 1942 г. высказал «высочайшее доверие» тюркским, мусульманским народам, призывая своих подчиненных при создании восточных соединений быть очень осторожными и называя эту затею рискованной.[167] Наиболее подробно вопрос о Восточных легионах рассматривался в ставке Гитлера 8 июня 1943 г.[168] В общем, привлечение на немецкую сторону солдат противника, местного населения, усиление пропаганды в этом направлении (но без лишних обещаний) было одобрено. Однако Гитлер и здесь проявил просто маниакальную подозрительность во всех вопросах касательно военного сотрудничества с народами СССР, призывая своих подчиненных «различать между пропагандой, которую мы делаем „там“ (т.е. на Восточном фронте, против советских войск. — И. Г.) и тем, что мы в конце концов сами делаем», чтобы вдруг привлеченные на немецкую сторону украинцы, прибалтийские народы, народы Кавказа не повернули оружие против самих немцев. Генерал Цейцлер доложил, что на тот момент имелось 78 добровольческих батальонов, 1 полк и 122 роты, кроме них около 220 тысяч «хивис». На совещании эти цифры вновь пробудили опасения Гитлера, особенно в отношении объединения их друг с другом, объединения в более крупные соединения, даже в «национальные армии». Поэтому было строжайшим образом заявлено: «Батальоны — это наибольшее соединение» (Цейцлер); «Привлечение батальонов к борьбе на фронте или использование эмигрантов или вождей старой интеллигенции остается строжайше запрещенным» (Кейтель). Бросается в глаза, что руководители рейха очень хотели использовать «восточных добровольцев» в значительно более широком масштабе. Но они же сами этого очень сильно страшились. Этот документ — наглядное свидетельство метаний высшего германского руководства в попытке разрешить возникшую проблему, его стремления сделать трудный выбор между двумя полюсами.

Такого рода наблюдения делались уже в ходе войны отдельными инспекторами и командирами. Поначалу тон лиц, изучавших опыт создания легионов, был весьма оптимистичен. Например, 2 февраля 1944 г. гауптман Дош в объемном отчете в штаб-квартиру сухопутных войск делал промежуточные итоги и давал рекомендации по этому поводу.[169] Два фактора, на его взгляд, стали решающими для создания легионов: во-первых, величина территорий на Востоке, а значит, сложности в проведении здесь германской политики; во-вторых, людские потери вермахта. Дош считал, что для работы с военнопленными и перебежчиками на первый план выходит политический момент. Причем получалось, что трудность в этой сфере основывалась на самой национал-социалистической идеологии — ей было невозможно признать русских, славян своими союзниками. Поэтому главное внимание должно быть обращено на тюркские народы, «с ними легче работать, их мы вполне можем считать своими равноправными союзниками, и они могут поддержать и сражающиеся на фронте части и быть использованы в борьбе против партизан». Очень ясно отмечены в документе те колебания, которые были присущи руководству Германии при обсуждении возможностей военного сотрудничества с восточными народами: «ОКХ имеет соображение, что с одной стороны важно использовать население России в общей борьбе, но с другой — в этом таится очень серьзная психологическая опасность. Невозможно сразу отправлять против Красной армии солдат, так как они 20 лет воспитывались в большевистском духе, в них была уничтожена всяческая связь с народом, семьей и землей». Автор справки отметил те трудности, с которыми приходилось сталкиваться организаторам легионов: проблема военного переобучения тюркских легионеров, нехватка кадров переводчиков. Но он считал эти трудности преодолимыми в случае, если правильно будут поставлены политические цели: борьба с большевизмом и «пробуждение естественных национальных чувств народов». Хотя гауптман Дош и вспомнил о происходящей уже в те месяцы передислокации Восточных легионов на Запад, тон его справки достаточно оптимистичен.

Гораздо более сдержан тон другой справки о состоянии легионов, составленной неким гауптштурмфюрером (подпись его на документе неразборчива) примерно в то же время, что и отчет Доша (отложился в архиве среди документов января—февраля 1944 г.).[170] Вначале в справке приведены общие сведения обо всех легионах и их подразделении. Автор не сомневался в боевых качествах легионеров: «Тюркские и кавказские народности хорошо готовы к борьбе на Востоке, в особенности в борьбе против бандитов (партизан. — И. Г.). Они надежнее, чем русские или украинцы, которые в Советской Армии составляют большинство и противостоят остальным. (…) Они должны составить основу действенной вооруженной силы…» Он считал, что перед ними необходимо поставить ясную политическую перспективу, а при этом уже есть повод для оптимизма — «фюрер как будто высказался за определенную форму государственности татарского, туркестанского и кавказского пространств». Последнее было абсолютной выдумкой, слухом, и об этом уже шла речь во второй главе настоящей книги. Наиболее «надежными» в документе назван был Туркестанский легион, так как среднеазиатские народы «мало что связывает с Советским Союзом», и «они как мусульмане враждебно настроены не только к большевикам, но и к русским».

Но выводы инспектора, опирающиеся не на предположения, а на реальную практику, оказались совсем неутешительными: налицо была явная конкуренция между Восточными легионами, тюркским соединением СС и 162-й тюркской дивизией фон Нидермайера; легионеры были очень восприимчивы к «вражеской пропаганде», совсем не умели хранить военную тайну, часты были случаи дезертирства. Дальнейшее существование Восточных легионов в той форме в итоге он назвал бессмысленным и опасным. Как оказалось, генерал Хелльмих вообще предлагал распустить Восточные легионы, но это предложение поддержки не нашло. Фриц Заукель, ответственный за трудовую повинность в Третьем рейхе, предложил привлечь 10 000 легионеров к трудовым работам в Германии. И автор справки в итоге посчитал наиболее приемлемым вариантом использования восточных добровольцев направление их на трудовые работы в Германию. Этим легионеры в понимании германского эксперта были бы оторваны от пресловутой «вражеской пропаганды», которой в Польше они избежать не могли, уменьшился бы риск дезертирства. Но тут же высказан «серьезный» контраргумент: после передислокации тюркских легионеров на территорию рейха может возникнуть проблема «кровосмешения». И теперь, как видим, когда речь идет даже не об отправлении на фронт, а о гораздо более беспроблемном использовании легионеров в качестве рабочей силы, все равно находится повод для сомнений и колебаний.

Два упомянутых отчета начала 1944 г. вряд ли были единственными и основными для решения судьбы Восточных легионов; скорее всего, они были одними из многих подобных документов. Но им присуще то общее, что характеризовало отношение германской стороны к сотрудничеству с восточными народами: есть доводы для использования восточных добровольцев в каких-либо акциях — военных или цивильных, но всегда находятся и очень веские контраргументы. Постоянная непоследовательность — характерная черта этого отношения — очень ярко прослеживается в цитированных отчетах.

Теперь обратимся к очень важному вопросу: как же немецкому командованию представлялись Восточные легионы в идеале, какими оно хотело их видеть? Ответить на этот вопрос помогает целый ряд очень своеобразных источников, подписанных командиром Восточных легионов генералом Р. фон Хайгендорфом весной—осенью 1943 г. — это так называемые «памятки» (Merkblätter), отпечатанные в виде брошюр. Эти документы помогают довольно зримо воспринять атмосферу внутри всех легионов, взаимоотношения между легионерами и немецким персоналом, основные проблемы, которые пыталось решить германское командование и которые стояли перед рядовыми легионерами. В какой-то мере памятки генерала фон Хайгендорфа отражают так и не сбывшиеся надежды нацистской Германии на успех акции с Восточными легионами. Поэтому вполне возможно более подробно остановиться на содержании ряда этих любопытных источников.[171]

Памятка № 1 от 1 июля 1943 г. обращена к немецкому персоналу легионов и касается проблемы взаимоотношений с легионерами. Фон Хайгендорф выступает здесь в роли тонкого «психолога», «аналитика», подробно объясняя своим соотечественникам особенности характера и привычки восточных народов. Очевидно, что он опирался в своих «теоретических изысках» не только на свой опыт, у него получилось своеобразное обобщение немецкой позиции. В его объяснениях явно чувствуется оттенок пренебрежения. На что же он обращает внимание?