Смерть в золотой раме - Мария Санти

Такая необыкновенная женщина, как Ольга, не могла развешивать портреты просто так. Он кое-что знал о внутривидовой борьбе среди высших эшелонов власти. Если искусствовед не мог добровольно повесить у себя дома пошлый портрет, может, и в него Ольга вкладывала какой-то символический смысл?

Снова приехала Татьяна. На этот раз чтобы забрать свои книги. По всей видимости, первый шок ее уже отпустил.

– А что вы можете сказать про ее большой портрет, который висит над лестницей?

Таня усмехнулась.

– Вечная тема. Как искусствовед – ничего. Но как человек – многое. В том числе и по поводу искусствоведов, которые такие плакатные портреты обычно презирают.

– Но они, тем не менее, создаются.

– Это вечная стилистика, интернациональная. Плоские люди с атрибутами королевской власти. Ван Дейк изобрел. Кстати, там взяли его портрет английской королевы Генриетты Марии, только карлика с обезьяной убрали. У Ван Дейка слева карлик. А лицо вписали Олино.

Карлик с обезьяной. Под портретом голого Сталина. Карлика убрали. Господи, Оля, почему ты не могла просто написать словами, что именно ты хочешь донести до потомков?

– Ну, то есть вы и сами осуждаете?

– Как искусствоведу мне это просто неинтересно. Я как раз и объяснила почему. Но я не понимаю, когда смеются над людьми, которые хотят показать себя королями, королевами и заказывают себе такие работы. Вот люди, которые их осуждают, они в каких интерьерах живут? Я всю жизнь провела в голом функционализме с элементами эклектики – это когда к креслу, оставшемуся от бабушки, добавляется стул, перепавший от дяди. Человек, который осуждает этот выпендреж за банальность, наверное, живет в интерьере, спроектированном Захой Хадид[10]. А какое порно он смотрит? Небанальное? Какую еду ест? Чушь это все какая-то. Люди живут, как им удобно. Ну, у кого хватает смелости и денег. Чтобы понимать, что китч, а что нет, надо очень много живописи пересмотреть. Не все могут себе позволить. И не все хотят. Снобы судят о чужом выборе так, как будто эти незнакомые люди сдают им экзамен. А самое главное, короли и королевы прошлого нередко состояли из дерьма. Но это уже история, другая немножечко дисциплина.

Без зубной щетки Таня оказалась женщиной себе на уме.

Смородина бросил взгляд на схему рассадки гостей на дне рождения, которую он нарисовал на досуге. Интересно, Таня сама села напротив Анатолия? Или рассадка – это волеизъявление хозяйки вечера? Сложно представить себе, что эти люди могли договориться. И все же гипотезу о сговоре не стоило отбрасывать. Общая цель объединяет лучше общих взглядов. Кто знает, может быть, гордая Ольга «перепутала» флаконы именно от боли, узнав, что об- манута.

– На том ужине был предприниматель…

– Да. От него снобит. Это понятно. Вот подобным такие портреты нравятся! Это единственное, что им нравится в живописи. Понимаете, если «благородство» и «красоту» с грехом пополам можно кое-как изобразить, то как изобразить то, что ты лучше всех? Тут поможет только китч. Портрет с ко- лонной.

– Я этого предпринимателя пока не видел. Он какой?

– Обыкновенный бандит. Оля говорила, он устал от жриц Астарты и нашел в служении ей новый смысл жизни. Было похоже на то, что он действительно смотрел на нас как на обезьян в зоопарке, а на нее как на некое высшее существо. Но, с другой стороны, он недавно появился. После смерти мужа. Я знаю, что он в какой-то момент предложил ей помощь по хозяйству. Она в этом плохо разбиралась. И действительно, он счета проверял, закупки контролировал – все, что раньше делал ее муж.

– То есть она ему доверяла?

– Она не допускала мысли, что может оказаться в опасности. Считала, что сделана из волшебного вещества.

– А вы с ним разговаривали?

Таня сменила позу, взъерошила волосы, глаза у нее заблестели. Смородина отметил, что у нее грудной смех очень здорового человека.

– Он снисходил иногда, да. Если я сочиняла бы фикшн, я бы за ним просто записывала. Больший бред придумать сложно. Понимаете, когда ты долгие годы решаешь вопросы на симпосиях, или как там у них встречи в банях называются, это формирует привычку. Пришел, наехал, получил. Тебе дали денег или, наоборот, по рогам. Идеальный пример плоско устроенного человека. Сразу видно, что с ним можно пить и пилить бюджет. Понимаете? Видимо, когда ему стукнул полтинник, он задался вопросами: «А зачем я живу? Что есть мир? Почему все так, а не иначе?» И по привычке решил совершить рейдерский захват гуманитарного знания, истории и, прости господи, философии. Он по-своему умен, но по-нашему… он даже не глупый, а девственный. Целевая аудитория всех конспирологических теорий. Впрочем, он и сам за пять минут придумает вам несколько. Энергии в нем много.

Таня расцвела, мужиковедение явно воодушевляло ее больше разговоров о живописи. А про мужчин у Смородины были вопросы.

– Он брал у вас уроки?

– Таким людям уроки не нужны, в том-то все и дело. Он лучше меня все знал. Еще стихи писал. Я себя за щеку кусала, когда он их декламировал. Даже не воспроизведу ничего… так это было бессмысленно. Просто выбрасывал слова на экран телефона. Говорил, ему «пришло». Однажды сказал, что иной раз перечитывает и не может вспомнить, он это написал или Бродский. На полном серьезе. Тайны мира, по его мнению, просто не дождались своих серьезных пацанов. Он и про пирамиды лучше специалистов знал. До меня только недавно дошло, что он же совершенно искренне не понимает. Ему понимать нечем. Он Бродского так видит: «Я к тебе пришел. А потом ушел. А потом с тобой вместе мы ушли». В строчку записано? В строчку. Рифма есть? Нет. Но в строчку. Значит, стихи.

– Какие отношения у них были с Даниилом?

– Хороший вопрос. Они здоровались, но, даже сидя рядом, друг друга не замечали. Оля доверяла Дане. Здесь скорее речь о том, что для таких, как Анатолий, очень важна иерархия. Толя – серьезный человек, у него много денег. А Даня?

– Он ездит на новой «Ауди». И у него бизнес.

Таня подняла бровь.

– Да? Не знаю. У него же стартового капитала не было. Муж Ольги не помогал, а его родители дать не могли. Олин муж все время говорил: «Давай все сам!»

– А с Ольгой на дне рождения он как общался?

– Да как обычно. Мне кажется, он был перед ней совершенно беззащитен. Шутил. Я помню, после обеда гуляла вокруг дома, видела, как они в библиотеке разбирали