Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют. Как разумно и мудро подбирать слова - Иосиф Телушкин

На следующий день супружеская пара решила, что вместо того, чтобы пытаться сделать из дочери «десятилетнее совершенство», они сосредоточат на какое-то время свои усилия на том, что заботит их больше всего, – на нравственных аспектах личности своего ребенка. С тех пор единственным, что беспрекословно требовалось от нее, стали вежливость и благодарность, слова «пожалуйста» и «спасибо». Они поняли, что до тех пор, пока эта сторона поведения их дочери не улучшится, она будет расти как невоспитанный, крайне несносный человек. Однако, если она вырастет «несколько неряшливой», это будет печально, но все же лучше, чем если она будет чувствовать себя отторгнутой родителями.

Переменой в своем поведении родители показали, что они усвоили главную мысль Генри Уодсуорта Лонгфелло: «Залатать можно порвавшуюся куртку, но грубые слова ранят детское сердце».

Обычная ошибка родителей не только в том, что они делают резкие замечания, но и в том, что они забывают похвалить (это, к слову, относится и к той ситуации, когда ваши дети уже в среднем возрасте). В книге «Знаки времени» Готфрайд вон Кроннберг, писатель, пишущий на религиозные темы, приводит случай, когда молодая мать пришла на исповедь к духовному наставнику: «Мой ребенок часто плохо себя ведет, и я вынуждена его ругать. Но как-то раз он весь день вел себя необычайно хорошо. В тот вечер, после того, как я уложила его спать и пошла вниз, я услышала, как он плачет. Вернувшись к нему, я нашла его уткнувшимся в подушку. Сквозь рыдания, он спросил: “Мама, я что, не был сегодня хорошим мальчиком?”».

«Его вопрос пронзил меня как ножом, – сказала мать духовнику. – Я мгновенно делаю ему замечания, когда он сделает что-то не так, но когда он вел себя хорошо, я на это не обратила внимания. Я уложила его спать, не сказав ни одного доброго слова».

Типичная родительская доктрина «Суровость в критике, легкость в похвале» приводит к тому, что дети вынуждены пронести через всю жизнь чувство, будто они неполноценны и не достойны любви. Психолог Хаим Гинотт советует родителям: «Если вы хотите, чтобы ваши дети стали лучше, сделайте так, чтобы они слышали приятные вещи, которые вы рассказываете о них другим».{12}

Другой вариант того, как многие родители ранят детей словами, это сравнения:

«Твой брат никогда ничего не проливает. Он старается быть внимательным. А ты что?»

«Твоя сестра всегда говорит, “пожалуйста” и “спасибо”. Я бы хотел, чтобы ты был столь же вежлив и внимателен к другим, как она».

«Твои брат и сестра не встревают в школе во всякие проблемы. Единственный, кто всегда заставляет нас плохо себя чувствовать, это ты».

Такого рода сравнения срываются с уст многих родителей, но есть еще более очевидные нарушения золотого правила. Кому из женщин понравятся следующие замечания своего мужа: «Мэри, жена Тома, тоже работает весь день, но она не жалуется постоянно, насколько перегружена работой»? А скольким мужчинам понравятся следующие замечания своего начальника: «Ты бы научился работать хотя бы как Бил и быть более точным и изобретательным в своей работе»?

Все свое детство, пока меня не отправили в колледж, я был плохим учеником. Школьные занятия казались мне скучными, и занимаясь теми предметами, которые были мне интересны, я редко выполнял домашнюю работу по тем, которые мне были не интересны. Такая апатичность к учебе серьезно беспокоила моих родителей. Двое моих старших братьев, ходивших в ту же школу, что и я, окончили ее с отличием. Старшая сестра была очень прилежна и была одной из лучших учениц в своем классе. Несколько раз директор школы ругал меня (причем в присутствии всего класса): «Что с тобой происходит? Ты ужасный ученик. Я не понимаю, почему ты не в состоянии показать хотя бы половину тех успехов, которые отличают твоих братьев и сестру». Думаю нет нужды объяснять, что его слова не привели к положительным результатам.

Однако я неизменно признателен своим родителям. Расстроенные, как этого и следовало ожидать, моими посредственными успехами в учебе, и всякий раз говорившими мне о необходимости серьезней относиться к школе, они никогда не упоминали в разговоре ни братьев, ни сестру. Интуитивно мои родители понимали, что любой упрек ребенку может быть сделан без проведения параллели с его братом или сестрой. Я также благодарен своему дедушке, видному ученому раввину, который как-то сказал директору моей школы (и потом поведал мне, что он сказал): «Вы не должны говорить Иосифу подобных вещей. Когда-нибудь он станет важным человеком и начнет заниматься важными делами, и тогда вы будете жалеть, что столь несправедливо разговаривали с ним».

Возможно, я в своей жизни не достиг того, что предрекал мой дедушка. А кто достиг? Но всем тем, чего я достиг в жизни, я знаю, во многом обязан целительным, поддерживающим и временами критичным словам моих родителей, и полной вере в меня моего дедушки.

Сравнение с братьями и сестрами губительно еще и по другой причине. Сознательно или не сознательно, но это подразумевает предпочтение, которое родители отдают другим братьям и сестрам. Я часто спрашиваю своих слушателей, кто из них вырос с чувством, что один или оба родителя любят кого-то из детей больше, чем остальных. Многие поднимают руки, и всякий раз, когда говорят те, кто испытывал меньше любви, их речь являет собой поток глубокой боли.

Родители просто обязаны сделать так, чтобы все дети чувствовали, что они им равно дороги и любимы (даже если, оставаясь наедине у себя в спальне, они говорят, что отдают кому-то из детей предпочтение). Когда они не показывают, насколько они любят и ценят своих детей, то боль от этого часто остается на всю жизнь. Посудите, что может быть большей ущербностью, чем ощущение ребенка, который выходит в мир с чувством того, что даже собственные мать и отец его не любят.

Кроме того, сравнение детей между собой подрывает целостность семьи. Вместо того, чтобы чувствовать себя членами одной дружной семьи («один за всех и все за одного»), дети начинают ощущать себя соперниками, борющимися за ограниченную родительскую любовь и одобрение. Подобное соперничество редко приносит кому-либо пользу, лишь повышает вероятность, что такие дети не будут близки друг другу когда вырастут. В Библии сказано: Иаков любил Иосифа больше других своих сыновей и не пытался скрывать свои чувства. Он даже специально сделал ему особо прекрасную разноцветную одежду. Этот и другие знаки предпочтения способствовали тому, что другие сыновья Иакова возненавидели Иосифа, и в конечном итоге продали его рабом в Египет, сказав отцу, что его растерзал хищный зверь (Бытие, 37). Раввины, знающие Талмуд, пришли на основе этого к выводу, что «не следует выделять кого-то из детей, уделяя ему больше внимания и заботы, поскольку из-за пары монет, переплаченных Иаковом за шелк [который был частью разноцветного одеяния, сшитого для Иосифа], братья Иосифа возревновали его, и так одно событие последовало за другим, пока все наши предки не стали рабами в Египте».[84]

Касаясь того, что говорят дети родителям, стоит вспомнить Пятую из Десяти заповедей: «Чти отца своего и мать свою». И хотя в трех других местах Ветхий Завет заповедует любовь (к Богу, ближнему и недругу, Второзаконие 6:5, Левит 19:18, 34), там нет требования о любви к родителям. При столь близких отношениях сделать это очень трудно, поскольку любовь либо есть, либо ее нет. Библия требует только уважение, которое можно проявлять даже в те болезненные периоды, когда любви может и не быть. Это значит, что даже когда ребенок просто в ярости на своих родителей, он не вычеркивает их из своей жизни (за исключением, возможно, тех редких случаев, когда ребенок подвергается физическому или сексуальному насилию со стороны родителей), и когда он злится, то не позволяет себе высказываний типа: «Я вас ненавижу» или «Я бы хотел иметь более пристойных родителей, чем вы».

Многие дети растут, испытывая глубокую боль от родительских слов, и к тому времени, когда они вырастают, становясь подростками и взрослыми, многие уже научены давать отпор, в том числе и словесный. Как правило, они достигают успехов в том, чтобы причинять ответную боль своим родителям, несмотря на то, что чем больше они в этом преуспевают, тем большее страдание они приносят себе. Покойный Льюис Гризард в своем произведении «Мой папа револьвер, я сын пистолета», вспоминает, как он разбирал скудные пожитки своего отца в больнице, где тот умер. В мужском кителе покойного Гризард нашел письмо, которое тот явно носил с собой долгое время: «Это было мое письмо. Я написал его за шесть месяцев до этого. Оно было короткое, может со страницу, и напечатано на машинке. В конце я выражал свое огорчение, говоря, что ему необходимо исправить свою жизнь. Я писал, что дважды подумаю, прежде чем снова приглашу его к себе домой, если он не пообещает мне, что будет появляться трезвым. Я просто подписался своим именем. Я не написал «с любовью» или что-то в этом роде. Я просто написал свое долбаное имя, словно я был реальный крутой мужик. Мне до сих пор не понятно, почему он носил это письмо с собой столь долгое время. Быть может, он хранил его как напоминание о том, что надо стать лучше. Я не знаю. Быть может, он хранил его как напоминание о том, что его единственный сын отвернулся от него. Что бы то ни было, я никогда не простил себе того письма. Я не могу выбросить из головы, что он умер, не зная, сколь сильно я любил его».[85]