Сокрытое в Листве (СИ) - Самылов Алексей Леонидович

- Как будет угодно…

… На подходе к дому, Чиоко увидела Мэй, сидящую возле додзё с отрешенным видом. Поэтому бакэнэко пошла к ней. Если говорить начистоту, то эта совсем юная девушка нравилась Чиоко. Мэй… так радовалась жизни. Она встречала каждое утро с таким воодушевлением, словно не надеялась проснуться. Сидзу говорила, что это из-за того, что она много времени провела в Тотуме. А еще ее чувство к Юкио было чистым, нежным, светлым. Так, наверное, можно любить только в юности, когда еще просто не знаешь, что надо смотреть в человеке. Со стороны Юкио было по-другому. Он спокойно и уверенно принимал чувства Мэй, без показного восторга, но как-то… основательно, что ли. Сразу возникало у всех понимание, что между этими двумя все уже решено, принято и они точно станут семьей.

— Мэй? — спросила Чиоко, подходя к девушке.

Та вскинулась… И улыбнулась. И эта улыбка была несколько растерянной.

— Вот, сижу, — произнесла девушка. — Юкио там…

Она сделала жест в сторону входа в додзё.

— Сказали, что ему нельзя мешать, — продолжила Мэй. — А я не знаю, чем себя занять.

— А что он там делает? — спросила Чиоко.

— Не знаю, — вздохнула Мэй и насупившись, добавила. — И этот… Сейджин не говорит. Сказал только, что так надо.

Чиоко покачала головой. Сейджин в своем репертуаре.

— И давно он там? — женщина кивнула в сторону додзё.

— С самого утра, — снова вздохнула Мэй.

Чиоко постояла рядом… А потом подошла и села рядом с Мэй, на лавочку у стены.

— Мне тоже нечем заняться, — пояснила бакэнэко на вопросительный взгляд девушки и задумчиво добавила. — Все уже сделала…

Мэй чуть улыбнулась. А Чиоко посмотрела вдаль, поверх крон деревьев. В этот момент снова закапал дождь. И это почему-то обрадовало Чиоко. На ее губах появилась улыбка.

— Вот, — Мэй раскрыла зонтик и подняла его над собой и бакэнэко.

— Спасибо, Мэй, — тепло ответила Чиоко. — Слушай… Если не секрет… Там, в Тотуме, почему ты решила заговорить с Юкио? Ты же не знала, что он Кагори.

Девушка ответила не сразу. Она смотрела в землю. А потом отодвинула зонт в сторону и подставила лицо холодным каплям.

— Если честно, мне было уже все равно, — ответила она. — Я лишь хотела… Просто поговорить. Хоть с кем-то. Я пусть и не так, как сейчас, но понимала, что осталось мне немного. А еще мне было постоянно холодно. А Юкио пришел и стало тепло. А потом…

Мэй резко замолчала и обернулась. Это же сделала и Чиоко, когда ощутила сначала запах озона, а потом холод.

— Ну, что сидите! — рядом с ними появилась Сидзу. — Пошли!

* * *

Россия. Московская область. Село Ракитино. Поместье клана Юсуповых. Большая гостиная

В гостиной главной усадьбы рода Юсуповых стояла тишина. Только массивные напольные часы в углу отмеряли время мерным тиканьем. Двое мужчин, сидящих здесь, молчали.

На диванчике у стены, противоположной входу, расположился глава рода, Григорий Пантелеевич Юсупов. Он сидел, вытянув ноги, благо размеры гостиной к этому располагали. По дворянской традиции, Григорий Пантелеевич был в туфлях, тупоносых и явно дорогих, начищенных до зеркального блеска. Одет глава был в старомодный, такое ощущение, еще дореволюционный бежевый костюм-тройку, с галстуком. Впрочем, Григорий Пантелеевич вполне мог застать то время, когда такие костюмы, когда у пиджака широкие, с ладонь, лацканы, были в моде. В марте главе исполнилось девяносто два. Для кланменов это почтенный возраст, но еще далеко не глубокая старость. Вот и у главы лопатообразная борода еще только начала показывать возраст, а не полностью седой была.

Старший сын и наследник главы, Владимир Григорьевич, сидел в кресле, сбоку от столика, стоящего перед диваном, положив ногу на ногу. Это был грузный с виду мужчина, но в распахе пиджака пуза не наблюдалось. Это был рослый мужик, явно очень сильный. Лицо, как и у отца, было грубоватое, массивное. Но в отличие от главы, Владимир Григорьевич предпочитал полностью сбривать всю растительность. И одет он был в современный костюм. А на ногах не туфли, а легкие домашние тканевые ботинки.

— Был ли другой выбор? — негромко произнес Владимир.

— Это покажет только история, — ответил глава. — Но если говорить только про нас, то выбор был очевиден. Именно слабость привела нас в Архангельское. Именно она стала причиной произошедшего. А альтернатива — исчезновение. И не только нас, но и всего рода. Поэтому бесполезно думать о том, что было бы, если бы.

— Если логически размышлять, то да, Юрий прав, — откликнулся Владимир Григорьевич. — Еще пара поколений…

— Не пара, сын, — жестко произнес Григорий Пантелеевич. — Уже ваши дети могут войти в «Забвение». Юрий не преувеличивал. Из двенадцати детей праной на приемлемом уровне могут управлять семеро. Теперь шестеро. Хотя, Горо утверждал, что сын Юрия выкарабкался. Но вряд ли Сенго захочет вернуться, так что шестеро. А уже их дети, скорее всего, вообще не смогут. Никто. А дальше…

Владимир Григорьевич посуровел лицом. Эффект забвения он видел лично и не один раз. Когда те же самые люди, в том же самом месте вдруг резко начинают отрицать все, что связано с Ракшем. И не уловить этот момент перехода. Это словно восход или дождь. С этим ничего нельзя сделать, никак нельзя предупредить.

Послышались шаги на лестнице.

— Вот и Леонид, — произнес Григорий Пантелеевич. — Послушаем, что он узнал.

Вскоре дверь открылась и гостиную боком вошел мужчина. Среднего роста, но буквально квадратный. В обычном офисном сером костюме. Леонид молча прошел до небольшого шкафчика бара.

— Леонид? — произнес глава.

— Всё правда, — бросил тот.

Леонид в клане занимался вопросами безопасности. Это для внешнего наблюдателя. А в роду он занимал должность воеводы. То есть главного боевого начальника.

Мужчина налил в квадратный стакан виски. На половину. К этому напитку Юсуповы приучились от предыдущего главы, который немало времени провел в Америке. Америке девятнадцатого века, то есть в довольно диком месте.

Леонид, со стаканом в руке, дошел до стула, стоящего у стола.

— Бельские, Яушевы, Троекуровы и Голицины, — выдал мужчина.

— Даже Голицины? — чуть удивился Григорий Пантелеевич. — У них, как мне казалось, проблем с истощением рода нет.

— Про это я не знаю, но они ответили на знак, который Юрий дал, — произнес Леонид.

Он поднес стакан ко рту, сделал мощный глоток. Выдохнул. Отец и брат молчали, ожидая, когда Леонид снова заговорит.

— И да, Рюриковы тоже знают, — продолжил тот, сиплым голосом. — Но, как обычно, они что-то свое крутят. Семен Яушев сказал, что они предупредили, чтобы поляки держались подальше.

— Что Урусовы? — сухо спросил глава.

— Ничего, — мотнул головой Леонид. — Напрямую не спрашивал, конечно. Но если подумать, они намекнули, что кое-что знают.

— Эти не могут не знать, — заметил Владимир. — И будут ждать, когда кто-то окажется явно сильнее. Тогда и выберут.

— Да ты знаешь, у меня тоже вопрос возник, — холодно произнес Леонид. — А мы ту сторону выбрали? Мы что, против Рюриковых пойдем? Вы там в Архангельском всё продумали, когда решали?

— Всё продумать невозможно, Леонид, — веско заметил Григорий Пантелеевич. — И мы не клялись Чарторыйским в верности.

— Но когда брали погост в Рузе, клялись Рюриковым, — холодно произнес Леонид.

(Погост — здесь, это не в смысле кладбище, а в смысле место сбора податей).

— Это было уже очень давно, — негромко произнес Владимир. — Сейчас нам нужна сила. Иначе мы просто уйдем в «Забвение». Вот тогда нас не будут волновать, ни проблемы Чарторыйских, ни поляков вообще, ни Рюриковых.

— Это за «силу» мы отдали Юрию почти сто миллионов? — поинтересовался Леонид.