Игра в безумие. Прощай,сестра. Изверг - Жан-Пьер Конти

Действительно, это был молодой детектив. Находясь в паре метров от Гарри, он вглядывался в него в упор.

— Стойте, я вам все объясню, я теперь все понял! — из последних сил кричал Гарри.

Глава XXIV

Гарри силился все объяснить палачу, но тот его не слушал. Он и не к такому привык. По приказу директора тюрьмы, давшему условный знак, он ткнул роковую кнопку. В ту же долю секунды страшный шок потряс Гарри с головы до ног.

Сидней Джерми не отводил от него взгляда, и даже понимающе подмигнул при этом.

Удар и боль были много страшнее, чем он полагал. Все мышцы Гарри напряглись, как камень. Грозный меч электрической смерти пронзил его сердце и мозг. Так как Гарри судорожно подпрыгнул, шлем с электродами рухнул ему на голову, как смешная корона пьяного короля. Он невольно гримасничал как гротескный паяц, как марионетка, приводимая в движение за нитки тысяч нервов. Палач привел машину в действие еще раз. Вонь горелого мяса и паленой плоти наполнил кабину.

Свидетели, находившиеся за окошком, не знали, что крикнул Гарри в последний момент, ведь кабина была тщательно изолирована. Было сделано все, чтобы уберечь свидетелей от лишних потрясений.

После третьего электрического разряда Гарри весь почернел, голова его упала на грудь и из ноздрей потянулся легкий дымок.

Свидетели отвернулись. Директор тюрьмы отошел от окна. Прокурор едва успел добежать до умывальника, бывшего в двух шагах. Сидней Джерми отвернулся от окошка последним.

Бен одним глотком опорожнил почти полстакана виски, заготовленного для осужденного. Ноги у него стали ватными, он смертельно побледнел.

— Грязная работа, — сказал ему один из помощников палача, крепкий парень с массивным невыразительным лицом.

Адвокат ни на кого не посмотрел и ни с кем не попрощался. Просто отвернулся и вышел.

Два вооруженных стражника, сопровождавшие его от камеры смертников, теперь проводили его до самых ворот. На свежем утреннем ветерке ему стало лучше. Снаружи жизнь шла обычным порядком.

Все еще оглушенный, борясь с тошнотой, адвокат долго стоял на тротуаре возле своей машины. Голова его была совершенно пуста.

В это время подъехало — такси. Кто-то подозвал его с верхних ступеней лестницы, ведущей к дирекции тюрьмы. Тут же мимо Бена прошел прокурор, направляясь к черному лимузину, стоявшему чуть дальше. Прокурор приостановился, чтобы пожать руку человеку, спускавшемуся с лестницы. Бен машинально обернулся и почувствовал себя так, словно его кто-то палкой ударил по голове. Человеком, к которому шагнул прокурор, был Сидней Джерми. Весь в черном, очень бледный, но уверенный в себе, детектив-любитель прошел мимо ошеломленного Бена, сел в такси и захлопнул дверь перед носом у адвоката. Бен кинулся за тронувшимся такси. Детектив вежливо и даже словно понимающе помахал ему рукой.

— Джерми! — кричал Бен как безумный. — Джерми!

Потом он кинулся за машиной прокурора, но тот уже сворачивал за угол.

«Нужно предупредить Гарри, — машинально подумал Бен, только потом сообразив, что Гарри уже нет. Повернулся, чтобы зайти в дирекцию тюрьмы, потом передумал… — Собственно, для чего?.. Нужно сообщить полиции, прокурору… Джерми присутствовал при казни Гарри, — подумал Бен, — и Гарри его видел… И Гарри все понял… Но, как всегда, никто его не слушал. Бедный Гарри! А ведь он не ошибался. Ждал Джерми до самого конца, и правда сверкнула в его мозгу одновременно с ударом тока».

Бен дрожал всем телом. В ближайшем баре выпил чашку кофе. Руки у него тряслись все сильнее. В конце концов он все-таки сел в машину и not хал на Манхеттен. За рулем он вслух разговаривал сам с собой, спорил с Гарри, обсуждал перипетии дела, объяснял сам себе, как он приготовится к следующей встрече. Он подумал, что ему предстоит еще одна нелегкая задача: рассказать о казни матери Гарри. От этого ему не уйти. Миссис Уэст не удовлетворится рассказом священника. Бен подумал, что нужно согласовать с преподобным отцом основные пункты рассказа. Гарри умирал достойно, с этого надо начать.

Тут он вспомнил, что в десять у него назначена встреча с клиентом, с серьезным клиентом, гонорар ожидается очень приличный. Вдруг он почувствовал себя старым. Полтора часа пробираясь в сутолоке машин, он чувствовал себя все более угнетенным.

Секретарша, увидев своего шефа, была потрясена, но ничего не сказала — знала, откуда тот вернулся.

Большая приемная канцелярии юридической фирмы Бена Хехта и Горфинкеля, разделенная пополам стеклянной стеной, гудела в этот ранний час как пчелиный улей. Посреди центрального прохода были выгорожены небольшие кабинки для отдельных служб.

Какой-то клиент встал при виде входящего Бена.

— Мой компаньон сейчас вас примет, — бросил Бен на ходу, не задерживаясь.

Чувствовал он себя как побитая собака. Хотел поскорее запереться в своем кабинете, чтобы никого не видеть и не слышать. Два потрясения, пережитых им сегодня одно за другим, задели глубинные струны его души.

Секретарша вбежала следом.

— Мистер Смитсон ждет вас в приемной, — сообщила она.

Бен остановился как вкопанный и непонимающе повернулся к ней. Она смешалась под его взглядом, непривычным и грозным. Личная приемная была частью святыни Бена и никто не смел туда входить без его личного позволения.

— Он очень настаивал, — оправдывалась секретарша. — Сказал, что договорился с вами, но немного опередил вас… Я думала, что правильно делаю…

Бен толкнул двери в приемную, делая вид, что не замечает клиента. Тот, однако, поднялся и вошел за адвокатом в его кабинет, словно это было в порядке вещей. Бен Хехт с сердитой миной старательно закрыл за своим клиентом двери. Тот без приглашения уселся в одно из глубоких зеленых кожаных кресел.

— Слушаю вас, мистер Смитсон? — произнес Бен, словно никогда и не слышал ни о каком Сиднее Джерми.

Глава XXV

Опершись локтями на огромный письменный стол, Бен всматривался в своего гостя с напряженным вниманием и убийственным презрением.

— Вы убили Каннингэма, — начал он, — чтобы отправить Гарри Уэста на электрический стул. За это двойное убийство, мистер Смитсон, я отправляю туда же вас!

Гость усмехнулся.

— Ах! Наконец-то вы все поняли, мистер Бен Хехт!

— К черту! — взорвался адвокат, которому было совершенно не до шуток. — Только официальные лица могут присутствовать при приведении в исполнение смертного приговора, иногда и члены семьи жертвы преступления. Я же знал от прокурора, что брат Лорин Смитсон будет присутствовать на экзекуции.

— У меня было на это право, — сказал Перси Смитсон, экс — Сидней Джерми.

— Я сейчас же звоню в полицию, — заявил Бен, протягивая руку в сторону телефона.

— Не утруждайтесь, — бросил Смитсон, отодвигая телефонный аппарат. — Я сам это сделаю, даю вам слово. Но перед этим я хотел бы обеспечить себе адвоката.

Бен поднял глаза, сбитый с толку неслыханной бесцеремонностью своего гостя.

— Ведь на публику это произведет очень плохое впечатление, если станет известно, что адвокат сам потребовал арестовать у себя в кабинете клиента, обратившегося к нему с полным доверием. Я даже полагаю, что это положит конец карьере такого адвоката.

Бен убрал руку.

— Вы имеете наглость считать меня своим адвокатом?

— А почему бы и нет? Вы ведь один из лучших, правда?

— Но эти два дела абсолютно несовместимы.

— Вы имеете ввиду дело Уэста? Оно окончательно закрыто, и при этом самым легальным способом на свете. Мои интересы, таким образом, не вступают в противоречие с интересами других ваших клиентов. Разве мне нужно напоминать вам эти факты?

Смитсон был уверен в себе, чувствовал себя на коне. Но все-таки крохотная искорка беспокойства блестела в его глазах.

— «Это опасный тип», — подумал Бен Хехт.

— Вы взялись за защиту самого низкопробного преступника и в состоянии отказать порядочному человеку, блюстителю справедливости, который избавил общество от ненужного и дорогостоящего судебного процесса? Вы нелогичны, мистер адвокат!

Брат покойной Лорин начинал раздражаться:

— Я убил Каннингэма, да, признаю, уничтожил опасное чудовище. Сделал это по двум причинам: прежде всего потому, что он убил мою сестру и, кроме того, как вам совершенно ясно, его появление на процессе спасло бы Гарри Уэста, истинного виновника. Видите ли, мистер Хехт, Лорин была существом абсолютной чистоты, невинности и наивности. Несмотря на все ваши усилия во время процесса, вам не удалось запятнать ее память, которая останется для меня дорогой и святой. Свет личности Лорин был выше всех ваших мошеннических штучек. И именно потому вы проиграли процесс. Хотите знать всю правду? Вы сами не верили в дело, которое защищали. Вы сами — отец молодой, восемнадцатилетней девушки, и именно о ней вы думали во время процесса, а не об этом извращенце Уэсте.