Иней (ЛП) - Кроуфорд К. Н.

Широкая дорожка из замёрзшей травы пролегала прямо через холмистые поля. Пока мы шли, обледенелая земля хрустела под моей обувью. Когда мы пересекали поля, меня обдавало множеством новых запахов: сырой земли, солнца, согревающего шерстяную ткань его плаща, и слабого намёка на древесный дым. Кем бы я была, если бы выросла здесь?

Снежинки порхали в воздухе, и лёд поблёскивал на далёких соломенных крышах.

Мы углубились в заснеженное поле, и я оглянулась на замок. Несмотря на его огромный интерьер, который, казалось, простирался на многие мили, снаружи он не выглядел таким уж большим. Устрашающим, да, с его гладкими чёрными скалами и остроконечными башнями, но не длиной в мили. Я задавалась вопросом, не было ли здесь какой-то магии или гламура.

Замок сверкал в лучах утреннего солнца. На самой высокой башне развевался белый флаг, украшенный тёмно-синей головой оленя.

Когда я взглянула на далёкие коттеджи и дым, вьющийся из их труб, во мне проснулось любопытство.

— Расскажи мне о Стране Фейри, — попросила я. — Чем здесь занимаются люди? Помимо турнира.

Торин сделал глубокий вдох.

— Сельское хозяйство — это важно. Если бы я не родился принцем, именно этим я бы и занимался. Фермеры — важнейшие члены общества фейри. Они выращивают урожай, который кормит наш народ. Без них мы бы все умерли с голоду. Но с приближением морозов их работа становится сложнее, чем когда-либо.

— А чем люди занимаются ради развлечения? — я отхлебнула кофе. — О, ты же не знаешь, не так ли?

— Так уж получилось, что я действительно знаю. В Стране Фейри летний сезон начинается в то время, которое ты бы назвала первым мая. И вот тогда-то мы и празднуем Белтейн.

— Что при этом происходит? — спросила я.

Взгляд, который он бросил на меня, был недоверчивым.

— Ты действительно не знаешь? Даже люди празднуют этот день.

Я покачала головой.

— Больше нет.

— Ну, им стоит праздновать. Это период, когда завеса между мирами истончается. Когда-то люди предлагали нам еду и питьё. Пожалуй, в наши дни я этого никогда не вижу. Неудивительно, что мы здесь умираем с голоду, — ветер трепал его тёмные волнистые волосы. — Белтейн — это фестиваль огня. Дети украшают деревья и колючие кустарники жёлтыми лентами и цветами, похожими на пламя. А после того, как они лягут спать, мы приносим жертвы старым богам. Обычно это один или два человека, вторгшихся в наше царство.

Мой желудок скрутило. Во что, чёрт возьми, я здесь вляпалась?

— Я спросила тебя, что вы делаете ради развлечения, и твой ответ — человеческое жертвоприношение? Как они умирают?

— Мы сжигаем их, — Торин бросил на меня резкий взгляд. — Это не так ужасно, как кажется. Их заранее накачивают наркотиками, и есть барабаны, чтобы заглушить крики.

Должно быть, на моём лице отразился ужас, потому что он добавил… несколько оправдываясь:

— Это наша древняя традиция, и у нас всё ещё есть чувство священного здесь, в Стране Фейри. Благоговение перед первозданными лесами, щедростью и безжалостностью земли. Чтобы испросить благословения у старых богов, мы ведём скот между двух костров. Это помогает защитить их. Затем есть ещё лесные ритуалы. Наши боги очень важны для нас, и олени тоже.

Я оглянулась на флаг замка.

— Это что, какая-то мужская фишка?

— Олень может перемещаться взад и вперёд между царствами живых и мёртвых, людей и фейри. Они могущественны, доминируют. Они подобны самой природе — мистические, прекрасные и жестокие одновременно, — Торин встретился со мной взглядом. — Они берут то, что хотят. И на этот единственный праздник, на эту единственную ночь в году, старый бог Кернунн благословляет нас. Туман вьётся среди лесных дубов. На одну ночь Рогатый превращает достойных мужчин в оленей. Мы мчимся по лесу и сражаемся друг с другом. Иногда насмерть. Если бы я когда-нибудь проиграл бой в своей оленьей форме, меня бы свергли с трона.

Ладно. Возможно, у короля была более тёмная сторона, чем я себе представляла.

— Всё это не кажется… весёлым. Это звучит как-то ужасно.

Когда Торин встретился со мной взглядом, его глаза горели холодной силой.

— Но вот такие мы. Фейри. Мы — создания земли и туманов. Мы — воины. И когда мы проявляем себя наилучшим образом, мы выходим за пределы своих тел и общаемся с богами. Когда ты в последний раз по-настоящему чувствовала себя живой, Ава?

Не в последнее время, надо отдать ему должное.

— Я понятия не имею. Наверное, когда кричала на тебя в баре.

— Это довольно печально.

Я отхлебнула кофе.

— Просто чтобы внести ясность, было бы лучше, если бы моё «хорошее времяпрепровождение» включало в себя убийство людей в лесу?

— В Белтейне есть и более приятные стороны, — произнёс Торин, и его глубокий голос сделался томным.

Я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось, но я проигнорировала это.

— Вы забиваете детёнышей животных дубинками до смерти или что-то в этом роде?

Торин повернулся ко мне и поднёс палец к моему подбородку, приподнимая его так, чтобы я не могла отвести взгляд. Его светлые глаза горели властной свирепостью, которая заставляла моё сердце учащённо биться — потусторонняя сила, которая пронзала меня и в то же время вызывала желание отвести взгляд.

— Нет, Ава. Мы жёстко трахаем друг друга у дубов, оглашая лесной воздух звуками нашего экстаза. Мы трахаемся у костров, купаясь в их пламени, — он наклонился ближе, его палец нежно погладил меня по щеке. Его губы опустились к моему уху, его землистый, мужской запах окутывал меня, как запретная ласка. — Когда в последний раз ты терялась в удовольствии настолько сильном, что забывала своё имя? Что ты забывала о своей собственной смертности? Ибо вот что значит быть фейри. Я мог бы заставить тебя изнывать от удовольствия до тех пор, пока ты не забудешь имя каждого человека, который заставил тебя думать, будто с тобой что-то не так.

Торин нежно провёл кончиком пальца по моему заострённому уху, так легко и в то же время с таким запретным трепетом, что это заставило меня вздрогнуть и крепко сжаться внутри.

Его глаза снова встретились с моими, и я почувствовала недозволенный электрический разряд возбуждения от неожиданной близости. Он так пристально изучал, как будто читал меня. И как будто я провалила какой-то тест.

— Вы трахаете друг друга у костров… — повторила я, как идиотка.

Торин провёл большим пальцем по моей нижней губе.

— И если ты думаешь, будто я не вижу, как сильно это тебя возбуждает, если ты думаешь, что я не слышал, как колотится твоё сердце, Ава, ты ошибаешься. Потому что, если бы мы остались вдвоём, в дубовой роще на Белтейн, я бы заставил тебя выкрикивать моё имя. Называть меня твоим королём. Я бы заставил твоё тело откликаться на каждую мою команду, содрогаться от удовольствия подо мной, пока ты вообще не забудешь о существовании человеческого мира.

Я не могла вспомнить, как говорить.

— Понятно, — выдавила я наконец.

— Если бы я мог, — промурлыкал Торин, — я бы научил тебя тому, кто ты есть на самом деле, и я бы позаботился о том, чтобы ты никогда этого не забывала, — его взгляд опустился к моим губам, как будто он собирался поцеловать меня, и я была удивлена тем, как сильно я этого хотела. И ещё больше ужаснулась разочарованию, которое я испытала, когда он этого не сделал. — Но этого, конечно, не произойдёт. Потому что между нами ничего не может быть.

У меня перехватило дыхание, когда Торин повернулся, чтобы уйти от меня, и я пробормотала «И к чему это было?», чувствуя, что уже потерпела поражение.

Его губы слегка изогнулись в улыбке.

— Это было к тому, что ты поразительно склонна к осуждению, хотя ты ничем не лучше и не хуже всех нас. И теперь ты это знаешь. Ты должна быть здесь, трахаться на Белтейн, как и все мы.

Моё сердце бешено колотилось, и я чувствовала себя так, словно только что проиграла ему какую-то битву. Особенно учитывая то, что я не могла перестать представлять обнажённую кожу в лесу, его руки, обхватывающие мою задницу, тела, скользящие друг по другу. Я могла представить, как я сияю и сжимаюсь, когда Король Фейри заставляет меня стонать к небесам, а мои соски твердеют на лесном воздухе. Скользкая от желания, бесстыдная, на четвереньках… совершенно неспособная контролировать себя.