Не дай ему уйти - Анастасия Соловьева

Наступил май. Саша теперь часто сидела у открытого окна, с головой погрузившись в написание главы для путеводителя: набирала и стирала целые абзацы, перемещала по тексту слова, фразы и предложения, прихлебывала крепкий свежезаваренный кофе, перечитывала и снова стирала.

Внешняя жизнь между тем текла своим чередом. Для Ольги в эти дни прозвенел последний школьный звонок. Развалившись на диване, дочь апатично готовилась к выпускным экзаменам. Вместе с экзаменами закончился период апатии. Ольга, собирающаяся на выпускной бал, напоминала молодую львицу. Взволнованную, временами раздраженную, но грациозную и сильную. Саша чувствовала, что раздражение у Ольги какое-то особенное, положительно заряженное, и продолжала ритмично отбивать на клавиатуре:

«…В нашем городе есть уголки, архитектура которых, как принято говорить, «невыразительна и однообразна», а формальные достопримечательности фактически отсутствуют. Но путешествие по этим местам произведет на вас поистине чарующее впечатление. Ибо что может быть интереснее взгляда изнутри? Вы узнаете, какой та или иная улица была десять, пятнадцать и тридцать лет назад, что за люди были ее обитателями, чем они дышали, какой после себя оставили след…»

С шиком отпраздновав окончание школы, Ольга укатила в Италию. Вернулась вся таинственная, полная романтических надежд и прагматичных планов. Сашу больше интересовали последние.

– Я собираюсь слушать лекции по социальной психологии в Миланском университете.

– Но для этого… – Саша растерялась, – для этого надо как минимум знать итальянский…

– Нет проблем!

– На курсы пойдешь или репетитора будем нанимать?

– Пойду работать на итальянскую фирму. Там все говорят по-итальянски. Получится погружение в языковую среду!

– Боже мой! – рассмеялась Саша. – Да кто же тебя на фирму возьмет? Зачем им глухонемые сотрудники?

– Глухонемые? Я в лагере, если хочешь знать, кое-чему научилась.

– Это за две-то недели?

– За шестнадцать дней.

К превеликому Сашиному удивлению, вскоре после возвращения из поездки Ольга действительно начала ходить на работу.

– Что ты там делаешь? – недоумевала Саша.

– Что придется! Посуду мою, полы, бывает, отправляют куда-нибудь с документами.

– Тоже мне занятие!

– Про язык, мам, не забывай.

Саша только пожимала плечами и снова углублялась в работу. Глава продвигалась медленно, точнее, с переменным успехом. Но наконец, скинув законченную главу о Москве и москвичах на дискету, Саша поспешила к Марине Львовне.

– Недурственно. – Просмотрев Сашин опус, Яковлева удовлетворенно улыбнулась. – Но к сожалению, голословно. За вашими посулами ничего не стоит. А если завтра объявятся желающие посетить экскурсию «Москва и москвичи»?.. Мы что же, будем клиентами бросаться?

Так Саша оказалась лицом к лицу с новой проблемой. Под заявленную концепцию требовалось разработать собственные экскурсионные маршруты.

Тему Саша избрала немного экстравагантную – «Сретенский андеграунд». Дебютный выход был приурочен к празднованию Дня города.

Ольга, тихонько подсмеиваясь над матерью, называла ее в последние дни исключительно дебютанткой. А в пятницу, за два дня до дебюта, она вернулась с работы с ярко-синим шелестящим пакетом.

– Дебютантка. – Она заговорщицки подмигнула Саше. – Смотри-ка, что я раздобыла для тебя.

– И что же? – Саша не шевелясь сидела в кресле у открытого окна.

– Тебе неинтересно? – огорчилась Ольга.

«Неинтересно», – отреагировала Саша про себя. Она вообще в последнее время видела мало интересного вокруг. Открывала ли книгу, включала ли телевизор, бралась ли за работу… Первые московские месяцы прошли под знаком могучего инстинкта выживания. Но когда проблема жизни и смерти отпала – инстинкт выживая слегка отошел на задний план, Саша начала чувствовать пустоту. С одной стороны, подлинный смысл жизни легко подменить суррогатными целями типа: покупка квартиры, устройство на престижную работу, создание идеального имиджа и прочее, и прочее. И даже если эти цели не согреют вашего сердца, вы все равно сможете сделать их своими маячками, уговорив себя, что это нормально и так живут все.

Но Саша от природы была человеком прямым и мужественным, и самообман в принципе претил ей. И еще: она опасалась опять увлечься чем-нибудь суррогатным. В Губернском городе у нее уже был такой опыт.

– Я принесла тебе одежду для твоего дебюта, – сообщила Ольга горестно. – Я думала, ты обрадуешься, а ты… Я всю свою зарплату истратила!

– Первую зарплату? – ахнула Саша. – Оля, да зачем?

– Затем!

Саша бросилась к синему шелестящему пакету и извлекла из него темно-серый в полоску плащ, замшевую юбку и коробку, в которой оказались классические черные лодочки на шпильках.

– И ты это купила на первую зарплату?

– Да, причем на супервыгодных условиях. – Ольга так гордилась выгодным помещением капиталов, что тотчас же забыла про обиду. – Ведь это все родное, итальянское! В Москве – только в бутиках, с бешеной переплатой. А так мне девчонка одна привезла из Италии, получилось в несколько раз дешевле. А плащ она вообще купила на распродаже…

– Подожди, какая девчонка?

– Секретарша нашего шефа. Она летела в отпуск домой, и я попросила ее…

– Как?

– Ну обычно! Объяснила, что так выйдет дешевле, и рассказала, какие вещи нужны.

– По-итальянски? – недоверчиво улыбаясь, уточнила Саша.

– Почти. А что не могла объяснить, нарисовала. Юбку-шестиклинку. Ты помнишь, у тебя такая была?

Саша помнила. Расклешенная, с блестящими медными пуговицами юбка из мягчайшей рыжей замши, одна из многих, но почему-то очень любимая ею. Теперь о юбке остались только воспоминания – всю одежду им пришлось бросить в Губернском городе.

– …Она тебе очень шла. Да чего ты стоишь? Примеряй!

Целый год Саша не вставала на каблуки. Ее московской униформой стали кроссовки и джинсы. И вдруг – итальянские лодочки и юбка, приоткрывающая колено, и узенький приталенный плащ…

– Мне только на блузку не хватило, – радостно щебетала Ольга. – Но потом я вспомнила про твою белую льняную рубашку… Ну как, тебе нравится, мам?

Саша от неожиданности что-то мычала, разводя руками, и с плохо скрываемым восторгом пялилась в зеркало, в котором видела себя – нарядную, стройную и все еще молодую.

– Все же, – закончила она свои бессвязные благодарности, – все же, Олечка, не надо впредь так безрассудно расходовать деньги.

– Безрассудно?! – с чувством переспросила Ольга.

– Я понимаю, тебе хочется радости. И меня ты тоже стараешься вовлечь в эту игру, заразить своими желаниями. Правильно?

– Мама! Ну почему ты не можешь жить просто? Просто сказать: спасибо?