Работы разных лет: история литературы, критика, переводы - Дмитрий Петрович Бак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оттолкнувшись от очерченных негативных последствий произвольной критики (как хвалебной, так и ругательной), Шевырев переходит к формулированию своего credo: «Безмолвно возвышается произведение над выскочкой ‹…› и только обличает собою его крохоту и умственное бессилие. Разрываемое на куски, оно хранит в себе таинственно свое целое и живет полною жизнью, которую дал ему художник. Редко бывает нам случай прилагать эстетическую критику (курсив мой. – Д. Б.) к современным произведениям русской словесности. ‹…› Пропустим ли мы его теперь?»[172].
Прослеживание закономерностей взаимодействия московской журналистики и университетской науки может дать немало нового материала как для исследования истории «литературного поведения», так и для изучения перипетий литературно-критической полемики середины прошлого столетия. По крайней мере, понятие «направление» того или иного критика или журнала может быть с учетом предложенной методики существенно конкретизировано. Как мы предполагаем, в целом ряде случаев отношение к методам академической науки – более универсальный критерий исследования критической деятельности того или иного литератора, нежели его прямые декларации. Изучая соотношение критики и университетской науки, литературовед нередко может найти общее, характерное даже в позициях журналистов, никогда в альянсе друг с другом не состоявших. И наконец – предлагаемый подход, как представляется, позволит прийти к новым выводам об основных закономерностях бытования «московского» и «петербургского» «текстов» в русской культуре XIX века.
Семисотлетие Москвы как историко-культурный текст[173]
Празднование пришедшегося на 1847 год семисотлетия первого летописного упоминания о Москве официально заранее не готовилось, петербургская пресса о предстоящем юбилее хранила почти полное молчание. Даже конкретная дата и подробности протокольной части празднества были определены буквально в последний момент, причем соответствующие сообщения появились в московской периодике лишь в самый день торжества, 1 января 1847 года[174]: «В конце 1846 года военный министр (кн. А. И. Чернышев. – Д. Б.) уведомил московского военного генерал-губернатора (кн. А. Г. Щербатова. – Д. Б.), что Государь Император высочайше повелеть соизволил празднование семисотлетия Москвы отнести к 1 января 1847 г., как к первому дню наступающего восьмого столетия со времени исторического значения сей столицы, и празднование сие ограничить, по случаю зимнего времени, торжественною речью, молебствием в соборе и иллюминациею города»[175].
Лишенный статуса официального, общегосударственного события, юбилей Москвы стал по преимуществу событием литературным, упоминавшимся в 1840-е годы главным образом в художественных произведениях и публицистических статьях московских авторов. Городская проблематика находилась в те же годы и в центре внимания петербургских литераторов: достаточно указать на известную полемику вокруг книги Я. П. Буткова «Петербургские вершины»[176] и некрасовского альманаха «Физиология Петербурга»[177], споры о «натуральной школе» и т. д. Обмен мнениями (часто взаимными уколами и упреками) о современной городской жизни в Петербурге также лишен был прямо заявленной официальности, следовательно, и в северной столице актуализация образа города в середине сороковых годов явилась по преимуществу литературным событием.
Различия в подходах к городской теме в двух российских столицах настолько же очевидны, насколько ясны различия «московского» и «петербургского» литературных направлений 1840-х годов. Так, В. Г. Белинский (лишь в 1839 году перебравшийся в столицу империи) в статье «Петербург и Москва», предпосланной первой части «Физиологии Петербурга», подчеркивал: «Нигде столько не говорят о литературе, как в Москве, и между тем именно в Москве-то и нет никакой литературной деятельности, по крайней мере, теперь. Если там появится журнал, то не ищите в нем ничего, кроме напыщенных толков о мистическом значении Москвы, опирающихся на царь-пушке и большом колоколе»[178].
Подобные антимосковские (равно как и встречные – антипетербургские) декларации можно было бы приводить в изобилии, их тривиальность и эвристическая бесперспективность очевидна. Задача же настоящей статьи состоит в том, чтобы проанализировать литературный образ Москвы в «юбилейную» эпоху 1840-х поверх московско-петербургских барьеров, усмотреть в особенностях формирования этого образа признаки единого культурного движения.
* * *
За год до юбилея М. П. Погодин публикует в «Москвитянине» (1846, № 1) знаменательную статью «Семисотлетие Москвы». Погодин начинает с сетования: «мы позабыли пятисотлетие Москвы как столицы, которое исполнилось в 1828 году»[179]. Однако это едва ли не единственная «фирменная» московская ламентация – жалоба автора на обделенность древней столицы официальным вниманием. В целом статья Погодина почти не содержит столь не жалуемых Белинским «напыщенных толков о мистическом значении Москвы». Напротив, здесь развернута совершенно конкретная программа подготовки к празднику, причем главный смысл предлагаемых акций – не в ритуальных декларациях величия Первопрестольной, но в ее последовательном описании, изучении. «Мы изъявим, по крайней мере, желание, чтоб окончено было описание памятников московской древности г. Снегирева.
Чтоб г. Беляев мог напечатать к тому времени историю Москвы как города.
Чтоб кто-нибудь взялся написать историю Москвы как России и определить ее значение в истории и в настоящей жизни государства.
Чтоб г. Поссельт кончил свое обозрение Москвы в учебном отношении.
Чтоб кто-нибудь представил Москву в филантропическом отношении.
Мануфактурном – за это дело взялся г. Гамель.
Торговом.
Полицейском.
Медицинском.
Геологическом, что принадлежит г. Рулье.
Нужна общая Статистическая записка в роде прекрасного сочинения г. Андроссова.
Нужно описание московских монастырей, как начал г. Иванчин-Писарев.
Нужно возобновить описание московских церквей.
Нужно описание крестных ходов и всех особенных празднеств, отправляемых по местам.
Хорошо бы издать жития московских святых по древним спискам, которые у меня собраны.
Нужна история Московской Духовной Академии, которою занимается г. Горский.
Нужна история Московского Университета.
Почтамта.
Воспитательного дома.
Английского клуба.
Театра.
Обозрение библиотек.
Никто не писал еще о московском наречии.
Юмористы взгляни, пожалуй (так в источнике. – Д. Б.), на московские нравы в разных сословиях, а можно бы написать что-нибудь о них и без шуток. О московских гуляньях.
Кстати было бы известие о московских ученых, литераторах, художниках.
Хорошо бы, если бы к тому времени поспело бы обозрение градоначальствования князя Д. В. Голицына.
Художники могут принять также участие в прославлении Москвы – собрать ее виды, изобразить памятники, представить портреты знаменитых москвитян»[180].
Предложенный Погодиным перечень предъюбилейных «мероприятий» достаточно беспорядочен. Так, в числе учреждений, достойных отдельного исторического очерка, рядом с Университетом и Театром названы Почтамт и Английский клуб. «Обозрение градоначальствования» Голицына упомянуто, вероятно, просто потому,
