Труд во имя - Роман Масленников

Приобрели книгу, почитали ее дневник. В общем – то, ничего сверхъестественного: банальности, женские сопли, какие – то сведения счетов. Решающий аргумент кого – то молодого из совещательной комиссии: «Она знает российскую специфику крупных боссов», – привел все – таки к звонку. Выезжать она никуда не хотела – сослалась на беременность. Никто не понял – все уже случилось или только готовится. «Ну ладно, не будем в любом случае гонять никуда эту мамашу, закажите и оплатите ей скайп – конференцию».

За свои сто долларов Украина не получила мясо, только воду. Впрочем, два совета пригодились. Первый: цеплять должна первая фраза. И второй – факты должны компоноваться в необычной, гротескной последовательности. Что ж неплохо. «Киев был основан как рыбацкая деревушка на Днепре, а сегодня – это культурная столица Юга Европы».

– Будем заявку переводить на иностранные языки? Я знаю, что в акционерах проекта есть иностранцы. – Сказал грузный мужчина в очках, председатель специальной совещательной комиссии. Он тоже любил козырять участием в оранжевой революции.

– Давайте пригласим переводчиков – экспатов.

Переводчики прибыли. Английский опоздал на полчаса. Даже те, кто изучает английский в школе, – более развязные раздолбаи, чем «немцы». Пока ждали, решили продолжить просмотр советского фильма – эпопеи «Освобождение», последней части – «Битва за Берлин». Именно здесь в составе советской армии встретились командующие двух фронтов – Первого украинского и Второго Белорусского. В русской, общей на всех, армии… Э – э–эх. Кто – то заметил: «Смотрите, кто Гитлера играет – фамилия Фриц». Тонко, тонко.

Заявку решил отвезти лично председатель совещательной комиссии. Он знал, что скоро координатор проекта, некто Геннадий Штыкленников, будет у них с визитом в Киеве.

– Георгий Георгиевич, спросите, в Москве вакансий пиарщиков нет ли? А то у нас – то тут глуше день ото дня становится.

– А мне свежих книжек привезите по пиару. Особенно, если успеете, заскочите в «Москву», там два экземпляра редкой книги «СуперФирма» осталось – я утром узнал.

– Газет русских побольше!

– Хорошо. – Уже у двери бросил ответ Георгий Георгиевич, не обернулся. – Насобирайте мне наказов целый мешок, если уволоку – передам.

– В добрый путь.

Украинскому гонцу до Геннадия Петровича доехать не случилось. «Моссад» работал отлично даже сегодня – во времена тотального раздрая страны Израиль.

Георгий Георгиевич был застигнут врасплох в купе своего поезда. Когда вещи были разложены по полкам, яички в дорогу съедены, бутылка коньяка наполовину пуста и свет притушен – дверь в купе открылась. В это самое время Георгий Георгиевич лез на вторую полку (больше в купе до станции «Конотоп» пока никого не было): «Поглазею – ка я с высоты на нашу Украину – матушку».

– Здравствуйте, – сказал силуэт в проходе.

Георгий Георгиевич выгнулся, – еще не долез до верхней полки, – обернулся.

Последнее, что он видел – это клетчатый платок, последний его запах – эфирный, со сладким вкусом.

Темный человек – рост средний, сухощав и курчав, легкая небритость – захлопнул за собой дверь купе. Придержал руками уже начавшее обмякать тело, вцепился в него и с силой шмякнул об пол, стараясь, чтобы Георгий Георгиевич, агент Киева по инновациям, приземлился на затылок. «При недостатке попечения падает народ», – произнес в полголоса. Убедившись в том, что кровь проступила из – за головы, человек достал из внутреннего кармана мобильный телефон, нажал на вызов из «последних набранных» и произнес с русским выговором:

– «Зеу – зе»[8], – и погладил себя по макушке.

Утром Георгия Георгиевича нашли мертвым с симптомами удушья и разбитой головой, на полу. Личных вещей при нем найдено не было.

Геннадий Петрович дозвонился на мобильный Георгия Георгиевича только вечером. Ему ответили, что дядя Жора сильно заболел, и попросили перенести встречу на попозже, через месяцок.

– Как скажете, – ответил Геннадий. – Не в Киев, так в Израиль. Все одно! Наверное.

Да, могу

Владилен не оставлял мысли решить вопрос мирным путем, так сказать, полюбовно. Было ясно, что нужно устранять главу компании. За головой уже шла охота. Правда, сейчас она, точнее, он, был за границей. Досадное обстоятельство мешало выехать за рубеж и лично убедиться в точном результате операции. Черт их знает, этих пиарщиков – скажут, что мертвые, а на самом деле – живее всех живых. Если они, следуя правилу Мюнхгаузена[9], не раз умертвляли своих клиентов в целях повышения продаж (Юрий Гагарин, Владимир Высоцкий, Майкл Джексон), то для себя – то они постараются на славу. У всех членов преступной семейной банды не было заграничных паспортов. Как ни странно, действовал пресловутый список убитого аудитора Магницкого, в который были включены все причастные к крупным финансовым аферам в России. В списке оказались все мужчины преступного клана.

Владилен в отсутствие мужа приударил за Верой Марковной, как молодой жеребец, охаживающий кобылицу, чей женский век уже, по его мнению, был на исходе. Предпосылка ухажера была неверная, отчего Владилен и потерпел фиаско. Вот как это было.

– Вера Марковна, скажите, правда, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок? – Задал вопрос Владилен, когда стоял в очереди к кофемашине за женой шефа.

– Ну, допустим. – Вера Марковна поднялась, посмотрела Владилену в глаза, потом ниже. И одернула юбку. Сегодня она была просто очаровательна, это отметили даже молодые новые сотрудницы. Геннадий Петрович к тому моменту неделю как не был дома.

– Вот Вы хорошо готовите?

– Не увлекаюсь, – легко парировала Вера Марковна.

– А мне вот, например, и готовить не надо. Мое сердце уже Ваше.

– Владилен, все шутим? – небольшая пауза, во время которой Вера Марковна помешала сахар, вынула ложку и облизнула. – Через полчаса зайдите в мой кабинет с отчетом за прошлую неделю и планами на эту неделю.

Кофе заварен, задача есть, приглашение получено – ставки сделаны. Осталось добавить сливок. Владилен взял пакетик с густой молочной смесью и, не открывая его, проследовал в кабинет Геннадия Петровича, где обязанности директора исполняла Вера Марковна.

Зашел в кабинет, сел без приглашения. Вера Марковна молчала. Она точно ждала, – наклонилась вперед, – но явно не отчета молодого сотрудника. А его самого.

– Вера Марковна, – начал Владилен и тут же стушевался, полез к пакету. – Разрешите мне добавить Вам сливок в кофе?

Вера Марковна не ответила, скрестила ноги параллельно друг другу. Владилен зашуршал пакетом. Открыл, расплескав белую жидкость на полированный стол, с брызгами налил в кофе. И остановился, застыл.

– Помешай, помешай сливки. Что же ты? А сахар размешал? – Вера Марковна встала и подошла к остолбеневшему молодому человеку. Она поняла, что если Владилен начнет с формальностей – отчета, планов и прочей рабочей рутины, – ей обеспечено поражение. В чистом голосе молодого человека сначала появится волнение, потом смелость, а затем и призыв. Вере Марковне точно пришлось бы защищаться. Ничто так не распаляет растущую страсть, как вид защищающейся, но вожделеющей женщины.

Вера Марковна точно не жаждала никаких романов, тем более на работе. И тем более – в разгар рабочего дня. И карьера, и личная жизнь в считанные дни по возвращению Геннадия Петровича сразу бы полетели под откос. Что ни говори, она была зависима от Геннадия – и в личном пространстве, и в рабочем. «Что ему стоит в один момент, при малейшем подозрении бросить меня, будь мы трижды женаты, и уйти от меня прочь? Да ничего. Я – люблю его. Он, скорее – терпит. Привык. Но привычка творческой сильной натуры – в его власти. Какая глупость – эти природные инстинкты! Это отговорки для молодежи: «Я ничего не могла с собой поделать!», «Любовь зла», «Сучка не захочет». Ой, это про другое. «Телу не прикажешь» – Ну, положим, до этой мысли дойдет не каждая молодая кобылка пигалица. Но если и дойдет, тоже неправда. Все дело в голове – либо инстинкт у тебя стратегичен и не допустит вреда для здоровья, либо у тебя вообще нет интеллекта. Да, нижним конечностям и полостям больше лет, чем нашему мозгу. Размножаться мы научились быстрее, чем думать».

Владилен сидел неподвижно. Ему представлялась задранная юбка, разорванные чулки. На крайний случай, можно и снять. Затем – если не грубое проникновение без предохраняющих средств, то хотя бы куннилингус. Вера Марковна сидит на столе, ноги обнажены и раздвинуты. Она закуривает, как в «Глубокой глотке» – я отлично делаю свою работу. И все это за незапертой дверью. Потом, после физического устроения Геннадия Петровича, он поможет Вере Марковне отстоять пост генерального директора, а финансовые потоки замкнет на отца. И дело сделано. Осталось совсем немного – соблазнить даму не первой свежести, с хорошим сроком эксплуатации в боевых условиях по России, но в отличном техническом состоянии. В последнем Владилен не сомневался – Вера Марковна вообще, а сегодня в особенности, выглядела на все сто пятьдесят процентов.