Возле Тьмы. Чужой - Андрей Круз

– Понимаю.

– Нет, если ты не наврал про то, что у твоей жены иммунитет, то ты не понимаешь, – вздохнула она. – Дети были?

– Нет.

– Нет, ты точно не понимаешь. Не сможешь понять. – Она придвинула ко мне свой бокал, сказав: – Налей еще. Нет, не сможешь. И да… к чему это я…

– О двух вещах, которые ты осознала, – напомнил я.

– Да… не смогу ни часу быть в своем доме. И смогу прожить одна. Хочу жить одна. Надолго, не надолго – я не знаю, но я не хочу видеть людей вокруг. Сейчас не хочу.

– А я?

– Ты? Ты все равно уедешь. И сегодня действительно Рождество, нельзя быть сукой, выставляя незнакомого человека из места, которое мне все равно не принадлежит. Как-то так. Кстати, ты бы уехал?

– Не знаю, – немного озадачился я. – Уехал бы, скорее всего. У тебя ружье было, что мне, стрелять? Не вижу повода. А как еще попасть внутрь, если бы не пустила?

– Да, наверное, – кивнула она, отпив вина. – Черт, я напилась совсем, в первый раз с тех пор, как… – Лора Джин не закончила. – Но мне нравится. Ладно, десерт! Я сейчас.

– Тебе помочь?

– Не надо, ты в гостях. Пусть отель не мой, но уже мой, я здесь главная. Сиди, в общем.

Она поднялась и пошла на кухню, прихватив керосиновую лампу, стоящую на полу возле стола. А я почувствовал, что засиделся, и пока она готовит десерт, каким бы он ни был, решил немного размяться, походив по залу. Зажег еще одну лампу, поставив ее на полку ближе к выходу, потом пару раз прогнулся назад и наклонился, стараясь достать пальцами носки ботинок – даже спина немного затекла от долгого сидения. Сколько мы уже за столом? Я глянул на часы – а нормально, немало так, вот разговорились!

– Ты это окно постоянно держишь открытым? – крикнул я.

– Нет! – послышалось с кухни. – Сейчас вернусь с десертом и закрою. Мне страшно, когда я ничего не могу разглядеть с той стороны.

– А здесь причины для страха бывали?

– Нет, пока нет. Сюда даже собаки не забегут – трупов нет, – а трупоеды тем более. Ты же через Айдахо Спрингс ехал сюда?

– Да, – подтвердил я, подойдя к двери кухни и опершись на косяк. – Оттуда.

– Без приключений? – обернулась она.

Я разглядел, что у нее, похоже, там яблочный пирог на столе. Ну ты скажи. А сейчас она примеривалась открыть какую-то консервную банку.

– Что случилось?

– В собак пришлось пострелять, потом… – я немного растерялся, не зная, как поименовать напавшую на меня и убитую тварь, но Лора Джин подсказала:

– Трупоед? Какой, вроде собаки который?

– Он самый.

– Гребаное отродье, ненавижу, – выругалась она. – Убил?

– Убил.

– Это хорошо. Но сюда они не добирались, и думаю, что не доберутся. Им пробки на хайвэе надолго хватит.

Отставив в сторону открытую банку, Лора Джин протянула руку к бокалу. Только что произошло дальше, я не разглядел. Похоже, бокал ударился об угол стойки с ножами, треснул, посыпалось стекло, вино вылилось на стол.

– Проклятье! – дернулась Лора Джин, поднеся ко рту окровавленный палец – видать, напоролась на торчавший вверх клыком кусок стекла. Затем она как-то странно посмотрела на меня, затем сказала напряженным голосом: – Слушай, иди пока отсюда, хорошо?

– Может, тебе помочь? – предложил я. – Перевязать? Я вообще-то умею.

– Просто иди, хорошо? Иди к черту, я сказала!

В голосе почувствовалась настоящая злость. Керосиновая лампа освещала кухню довольно скудно, но мне показалось, что пятна у Лоры Джин на лице стали ярче, словно краснотой налились.

– О’кей, все нормально, я ухожу! – поднял я руки в примирительном жесте. – Считай, что уже ушел.

Она так не посчитала. В какой-то момент я просто увидел, как ее глаза налились кровью, губы разъехались в злобной гримасе, обнажая зубы, испачканные кровью из пораненного пальца, а затем она дико закричала, схватила из стойки здоровенный кухонный нож и бросилась на меня.

– С ума сошла? – крикнул я, отскакивая в сторону от двери и хватая со стойки металлический поднос.

Женщина проскочила мимо, махнула ножом перед собой, рывком развернулась, глядя на меня. Я вспомнил про револьвер на поясе, но… мы же только что сидели вместе, говорили, и я точно знаю, что говорил я с человеком, даже с хорошим человеком. Какой тут револьвер?

– Лора Джин, просто успокойся! – сказал я, выставив поднос перед собой как щит. – Не делай глупостей, я тебя очень прошу!

Диалог не состоялся. Она как-то по-звериному присела, глядя на меня совершенно обезумевшими глазами, затем рванулась вперед, нелепо, но опасно размахивая ножом. Я принял удар ножа на поднос, который оказался пробит на всю длину лезвия, затем одновременно дернул, поворачивая поднос в сторону, силясь обезоружить сумасшедшую, а заодно оттолкнул ее ногой, отчего она отлетела назад и свалилась на пол.

– Угомонись! – заорал я на нее, но в ту же секунду понял, что она не угомонится. Она завалилась набок, сунула руку в карман, и я, предчувствуя нехорошее, рванулся назад вдоль стойки.

Грохнул один выстрел, где-то у меня над головой брызнула осколками бутылка, затем хлопнул второй, выбив щепки из стены. Затем послышался отчаянный визг, Лора Джин вскочила, держа в руках маленький двуствольный пистолет «дерринджер», огляделась по сторонам явно в поисках другого оружия, и мой взгляд упал на винтовку, стоявшую почти что рядом со мной.

Не хватало еще, чтобы она до нее добралась! Схватив оружие, я перевалился через торцевой поворот стойки, свалился на пол, затем рванул в сторону входной двери, к холлу. У дверей резко свернул направо, прижался к стене, схватив винтовку как дубину.

Точно, где-то там был еще и дробовик, тот самый, с пистолетной рукояткой, с которым она встретила меня на крыльце. И эта моя догадка сразу же подтвердилась: в баре грохнул выстрел, дробовая осыпь ударила по сувенирам на полках в холле. Затем вновь крик, звук передернутого затвора, потом шаги, размеренные, тяжелые, какие-то не женские. И тяжелое, злобное дыхание.

Схватив винтовку за ствол и цевье, я поднял ее как дубину, стараясь при этом даже не дышать, чтобы не выдать своей позиции. Шаги приблизились, послышалось какое-то скуление, затем сменившееся бормотанием. Я не смог разобрать ни единого слова, а затем опять грохнул выстрел. Сверкнула вспышка, осветившая темный холл, резко запахло сгоревшим порохом. Я вообще обратился в статую, в манекен, зачем-то при этом еще и считая про себя.

Вновь шаркающие шаги, ствол дробовика показался в двери – и я изо всех сил опустил на него приклад винтовки. Загремел металл о каменный пол, послышался крик то ли разочарования, то ли ярости, а я, отбросив винтовку, выскочил из-за угла и с ходу пробил качественную боксерскую двойку в голову стоящей передо мной женщине. Ее закрутило на подгибающихся ногах, после чего она завалилась в сторону, перевернув стул и сдвинув стол.