Хроники Земли Простой - Ч. Цыбиков

Контрглава,

основная цель которой показать, что в мире есть много чего и помимо Микки с’Пелейна и его друзей

Примерно в это же самое время с точностью ну может быть до получаса, в некоем месте отдыхал некий властелин. Вопреки установившейся традиции, он не был тёмным, и уж тем более не был злым. Ну разве что самую малость злым, но это как раз легко объяснялось тем, что государство от отца ему досталось непростое. Большое, перенаселённое, с многолюдными городами, с сёлами, где женщины усердно рожали не только третьих, но и четвёртых и пятых сыновей. Дед властелина был немного подвинут на медицине, и как следствие, какое-то время медицина была возведена в ранг государственной политики. Врачей было много, врачи были хорошие, и эти самые третьи, четвертые, пятые сыновья не умирали, а росли здоровыми, крепкими и хотели кушать. Как следствие, росло демографическое давление, оказываемое государством на соседей.

Как часто детям приходится расплачиваться за грехи отцов!

«Не-ет, — думал властелин, — надо воевать. Надо».

В дверь опочивальни робко и почтительно постучали.

— Войдите! — крикнул властелин и посмотрел на меч, висевший на стене. Конечно, такой моды — убивать властелинов в их собственных опочивальнях в его государстве не было, но набирающая в последнее время популярность книга «Тайны дворцовых переворотов», в которой подобные деяния творились на каждом углу, как-то принуждала думать об этом.

В опочивальню вошёл первый советник властелина. А вот он действительно был темный и злой. Злым он был от того, что он был толстый и некрасивый, а тёмным, потому что брюнет. И звали его Хачма Мук.

— Слушаю тебя, Хачма.

— О мой властелин, спешу сообщить тебе о крупном успехе наших магов, — извиваясь в почтительном поклоне, сказал первый советник. — Они наконец исполнили то, что вы им приказывали.

Ещё одна контрглава,

основная цель которой окончательно запутать читателя при помощи введения новых действующих лиц и привходящих обстоятельств

Примерно в это же самое время с точностью ну может быть до получаса, в другом некоем месте отдыхал другой некий властелин. Отдых его заключался в том, что он стоял у окна и смотрел на королевский сад. Сад был прекрасен и полностью соответствовал высокому званию королевского, но зрелище восхитительно цветущих яблонь, прорастающих кабачков, проклевывающихся арбузов не радовало короля Пемолюкса Бетутина Бериллиевого.

Причиной такого расстройства был кризис. Человеку постороннему суть этого кризиса понять было трудновато; многие в соседних государствах считали, что проблема не стоит выеденного яйца. Это качество — считать, что соседи бесятся с жиру со своими какими-то тупыми проблемами — вообще свойственно практически всем людям, имеющим соседей.

Но поскольку читатель — это не посторонний, составители хроник считают своим долгом разъяснить, что это за кризис такой. Исторически сложилось так, что хотя Пемолюкс и назывался королевством, на самом деле никаким королевством не был. Фактически это был союз трех княжеств — Пеласта, Морвилля и Люксенгардта. В ту пору, когда все эти княжества были гордые и независимые, в Пеласте правила Рубиновая династия, в Морвилле — Берилловая, а в Люксенгардте, самом бедном из этих трёх — Стразовая. Зато они, в смысле, люксенгардтцы были самые гордые. Как говорится, ноблесс оближ.

Три княжества время от времени волтузили друг дружку, угоняли скот, захватывали земли, теряли земли, в общем, жили не тужили. Каждый князь считал своим долгом обиды не спускать и отвечать ударом на удар, так что, в конечном счёте, всё то на то и выходило. То, что волтузили они, в основном, лишь друг дружку и не отвлекались на других прочих властителей, было предопределено географически. Дело в том, что возле Морвилля река Белая делилась на два рукава, каждый из которых через пару сотен лат впадал в Северное море. Таким образом, все три княжества были расположены на довольно большом острове, что и привело к тому, что сподручнее было им волтузить именно друг дружку.

А потом, как водится, наступили лихие времена. Во время второй экспансии клана Вентаны, чьим опорным пунктом только-только стал Билгейтц, то есть примерно около двух веков назад, княжества впервые столкнулись с серьёзными проблемами. Армия клана была организована и многочисленна, а маги Вентаны могли заморозить Белую в любом месте. Первым, кто осознал масштаб катастрофы, был князь Пеласта Коботин Лохматый, получивший свое прозвище после того, как изгнал из княжества всех цирюльников, облыжно обвинённых во вредительстве и искусственном насаждении моды «под горшок». Помимо повышенной лохматости жителей Пеласта, изгнание цирюльников послужило причиной для ещё одного, тоже печального для княжества события. А именно, с целью защиты прав и свобод цирюльников в Пеласт вторгся Свободотворческий корпус объединённых Вентанских вооруженных сил. Наведя при помощи магической заморозки ледяные переправы в нескольких местах, вентанцы атаковали Коботина сразу по нескольким направлениям.

И Коботин был разгромлен. Естественно не один, а вместе со своей дружиной. Потерпев поражение, Коботин с остатками верных людей резво отскочил к столице Пеласта, Пеластбургу, где и объявил всеобщую мобилизацию, что говорит о том, что какие-то реваншистские настроения он в тот момент питать продолжал. Чуть позже, глядя со стен родного города на приближающиеся к Пеластбургу орды*** вентанцев, Коботин внезапно осознал, что заблуждается, и что, собственно, выбор у него невелик: либо сдаться, либо умереть в очень неравной битве. (***Именно это слово употребили летописцы Пеласта. — Прим. сост. хроник). Однако мощный ум князя породил третье, весьма нетривиальное решение.

Он решил обратиться за подмогой к своим историческим врагам.

К чести князей Алдона Косматого Морвилльского и Пикока Патлатого Люксенгардтского надо сказать, что они немного (совсем немного) поразмыслив, откликнулись на призыв соседа, поступив таким образом согласно старой пословице: «Старый враг лучше новых двух». Злые языки утверждают, что основной причиной послужило то, что намедни они и сами на почве абстинентного синдрома изгнали из своих княжеств цирюльников, но летописцы Пемолюкса документировано заявляют, что это был исключительно жест доброй воли. Морвилльская кавалерия и люксенгардтская пехота ударили дружно в тыл осаждавшим и тем самым спасли Пеластбург, Пеласт и заодно себя от порабощения. Клан Вентаны, ошарашенный столь нетипичным поведением трёх княжеств, ещё несколько раз пытался вторгнуться в пределы какого-нибудь из них, но каждый раз встречал дружный тройной отпор, и со временем, злопыхательски обозвав Пеласт, Морвилль и Люксенгардт «злыми и недалёкими княжествами», отступился.

Дабы не утомлять читателя хитросплетениями исторической интриги (как завернули, а?), мы продолжим свой рассказ о причинах кризиса власти в Пемолюксе чуть позже.

Глава 6,

в которой читатель наконец-то узнает о том, что такое Совет Пятнадцати, и удостоится чести присутствовать при принятии исторического решения

Билгейтц — город, в полной мере отвечающий званию столицы. В нём есть шик, в нём есть блеск, в нём есть правильность прямых как стрела улиц, сходящихся к резиденции магистра клана Вентаны, в нём есть, наконец, сама резиденция магистра. По улицам ходят-едут степенные люди, верша свои дела. Дела вершатся неспешно, по заведённому порядку, как и полагается делать дела в солидной столице солидного государства. Сама резиденция магистра, чёрным кубом возвышающаяся над городом, столичность Билгейтца подчёркивает просто отлично; она краеугольный камень всей государственной машины — монументальна, уверена и внушающа. В резиденции магистра, как и полагается главному учреждению крупной державы, всегда тихо и спокойно.

Но только не в эти дни.

Хромой Сом, шагая по галереям резиденции в зал заседаний, отчётливо видел признаки тревоги. Некая озабоченность витала в воздухе, она была во всём — в насупленных лицах, встречающихся на пути магов, в подчёркнутой строгости стражи, в излишней суетливости прислуги.

Камень показал наличие угрозы!

Впрочем, в сердце мага ещё теплилась надежда, что это какое-нибудь недоразумение, следствие проделки какого-нибудь подгулявшего мага; такое за многовековую историю Вентаны нечасто, но случалось. Ну, а пока Хромой Сом по длинным галереям резиденции магистра движется в зал заседаний, мы имеем прекрасную возможность рассказать читателю, что же такое представляет собой Совет Пятнадцати.

Когда могущество и влияние магов Вентаны стало значительным, возникла потребность в органе, способном разумно управлять делами клана, и посему триста лет назад был учрежден Совет Пятнадцати. Число «пятнадцать» было выбрано потому, что младшей, любимой жене*** магистра клана Хомы Гапслока в момент учреждения Совета исполнилось пятнадцать лет. (***Тогда в Вентане процветало многожёнство, которое позднее, с учреждением института тёщ в современном его толковании, постепенно сошло на нет. — Прим. сост. хроник). Правда, с точным количеством членов как-то с самого начала не заладилось. Магов, достойных того, чтобы войти в Совет Пятнадцати, набралось только семеро, включая самого Хому Гапслока, но, к счастью, такое положение вещей длилось недолго, и когда подоспела третья волна магов Вентаны, сразу десять новых магов влилось в Совет. Впоследствии численность Совета неоднократно то увеличивалась, то уменьшалась. Как шутили особы, сведущие в делах клана, «в вопросе численности Совета не было, нет и не будет ничего невозможного». Единственное, чего за все эти годы магистрам клана добиться не удалось, так это того, чтобы численность Совета Пятнадцати равнялась пятнадцати. Особенно больших размеров Совет Пятнадцати достиг в эпоху так называемого оголтелого разгула демократии и насчитывал в своих рядах четыреста двадцать пять членов, то есть практически всех действующих на тот момент магов клана, кроме мага третьей руки Клементия Блямца. Позднее, в период естественной реакции на демократию, Совет Пятнадцати состоял из двух человек — магистра Клементия Блямца и его жены. Название — Совет Пятнадцати, тем не менее, устоялось.