Приключения Саламуры - Арчил Сулакаури

- Я первый министр! - крикнул в темноту Бородавка.

- Прекрасно, - ответил кузнец, - именно вы нам и нужны.

- Ни шагу с места - иначе всех накажу! - пригрозил Бородавка.

- Нас не запугаешь. Лучше освободи наших братьев.

- Как вы смеете, да я вас...

- Соль на хвост насыплешь, крикун! - разозлился кузнец. - За что бросил в камеру бедную девочку?

- Какую ещё девочку? - будто не понимал Бородавка.

- Пастушку светлячков.

- Первый раз слышу, - сказал Бородавка, а сам подумал:

"Если Раза выдал нашу тайну, я выколю ему и второй глаз".

- Веди нас в тюрьму, - приказал кузнец. - И смотри у меня...

- Никуда я вас не поведу. Я ищу Фринту.

- О ней не заботься, - спокойно ответил Цомизелия. - Фринта у меня дома, они там с Буэрой воркуют.

- Подлецы, отняли у меня дочь! Фринта могла стать королевой! - завопил первый министр.

- Довольно, пощади свою глотку, - отрезал кузнец. - Пошли, времени у нас мало.

Бородавка нехотя поплёлся в сторону тюрьмы. Изредка он бросал косые взгляды на телохранителя: дескать, оплошал, понадеявшись на него. А сам всё сокрушался, что так не вовремя спятил с ума Зуботычина. Зуботычина в клетке. Западня

Пока Бородавка в окружении заговорщиков идёт к тюрьме, посмотрим, что делает Саламура. Помните, мы оставили его в камине? Вы, наверное, помните и то, что Разе было приказано перевести мудрого Акти-Лу в другую камеру?

В тот вечер начальник тюрьмы поступил опрометчиво и вскоре пожал горькие плоды. Дело в том, что, переселяя Акти-Лу, он не закрыл камеру: мол, зачем это, там ведь никого нет.

Едва смолкли шаги, Саламура вылез из камина, подошёл к двери и осторожно высунул голову. В коридоре никого не было. Пастушок па цыпочках прошёл немного и вдруг услышал какие-то странные звуки - кто-то пел или выл. Саламура, прижимаясь к стене, крался по коридору. Голос показался ему знакомым, вскоре он узнал и слова песни:

Нет на свете человека ;

Скупее Бородавки. Прячет золото в носу, Словно в тайнике.

"Это же Зуботычина", - удивился Саламура. Пастушок продвигался теперь ещё осторожней. В конце коридора он увидел огромную клетку, в которой сидел, как волк в зоопарке, известный силач Зуботычина.

Видно, от нечего делать бывший телохранитель пел.

- Здравствуй, Зуботычина, - подошёл к клетке Саламура. Зуботычина молча взглянул на пастушка.

- Почему ты в клетке? - спросил Саламура, уверенный в том, что Зуботычина не узнал его.

Бывший телохранитель первого министра ехидно улыбнулся и сказал:

- В камере меня не удержишь, одним ударом кулака разнесу дверь в щепки. А с клеткой мне не справиться, как и с тобой.

- Значит, ты узнал меня?

- Узнал, узнал, даже несмотря на грим. С чего это ты так выкрасился?

- Мы решили освободить всех узников, вот я и выпачкался, пробираясь сюда через дымоход.

- И меня освободите?

- Говорят, ты рехнулся.

- Это когда не одолел тебя, а сейчас я снова в своём уме.

- Что-то не верится.

- А ты испытай - выпусти, и я сделаю всё, что прикажешь. Буду твоим рабом.

- Я не признаю рабства.

- Эх, никто мне не верит.

- Скажи, если тебя освободят, ты опять станешь телохранителем Бородавки?

- Чего? - взревел Зуботычина. - Это он, Бородавка, посадил меня в клетку. Мы ещё встретимся, и я заставлю его проклинать день своего рождения.

- Значит, ты даёшь слово поступать так, как я велю?

- Честное слово! Буду слушаться только тебя. Саламура научил Зуботычину, как ему поступить. В коридоре раздались шаги. Это вернулся Раза. Усадив Акти-Лу в запасную камеру, он шёл, беззаботно бряцая ключами. И вдруг увидал чёрного мальчика, разговаривающего с Зуботычиной. Раза не поверил своему единственному глазу.

- Что за чертовщина! - крикнул он. - Откуда ты взялся?

- Я трубочист.

- Трубочист? А что ты делаешь здесь?

- Как - что? Чищу дымоходы.

- Но кому это надо? Печей здесь не топили лет двадцать.

- Поэтому и поручили мне...

- Врёшь! - возмутился Раза. - Кто мог тебе поручить?!

- Вы мне не верите?

- А что у тебя общего с этим полоумным?

- Просто болтаем о том о сём.

- Тебе повезло, освободилась камера, - зло пошутил начальник тюремной стражи. - Посиди, пока выясним твою личность.

- Я лучше здесь постою. Саламура прижался спиной к клетке. Раза схватил его за грудь, но пастушок уцепился пальцами за прутья.

- Брось артачиться, - приказал Раза и обхватил Саламуру руками.

Зуботычине только этого и надо было. Он мигом высунул правую руку и притянул к себе начальника тюремной стражи. Раза скорчился от боли.

- Ой, больно, отпусти, - заревел он, - отпусти, мальчишка сбежит!

Зуботычина схватил его и второй рукой. Раза извивался. Потом обмяк, опустился на колени.

Саламура снял у него с пояса связку ключей.

- До моего возвращения крепко держи этого негодяя, - сказал Саламура и начал открывать камеры. - Сидите пока на местах, - предупреждал он арестантов. - Сначала я открою все двери и только потом взломаем крепость изнутри.

Покончив с первым этажом, Саламура поднялся на второй.

Заключённые обнимали его, целовали.

- Не надо меня благодарить, - сказал пастушок, - главные бои впереди.

А сам подумал: "Вся надежда на третий этаж, там я наверняка найду Байю. Светлячки не могли ошибиться, она здесь, в тюрьме".

Но Байи не оказалось и на третьем этаже.

"Что же делать, где её искать?" - недоумевал пастушок.

В это время с улицы донёсся шум. Саламура обратился к узникам:

- Следуйте за мной, братья, восстание началось! Бородавка не сдержал слово. Пастушок в секретной камере

Первый министр и его телохранитель подвели заговорщиков к тюрьме. Дубинорукие, ещё издали заметив надвигающуюся толпу, приготовились к отражению атаки. Однако впереди шёл Бородавка, и гвардейцы дали отбой. Новый командир взвода, до этого он служил начальником штаба, мудро рассудил:

- Не с войной они идут к нам, а с миром. Бородавка заверил кузнеца, что немедленно откроет ворота и выпустит арестантов всех до единого.

- Слово есть слово! - заключил первый министр и приказал телохранителю следовать за ним. Но кузнец решительно воспротивился.

- Ваш телохранитель останется заложником, - сказал он, - идите.

Первый министр бодрой походкой направился к гвардии. Кузнец подумал: "Только напрасно мы мучили бедного Саламуру, вот ведь как легко добились победы!"

Но вероломный Бородавка думал иначе. Он-то не считал войну для себя проигранной. Едва первый министр очутился за спинами дубиноруких, он сразу же крикнул:

- Разгоните этих собак!

Гвардейцы повиновались и кинулись на толпу восставших, и те поняли, что совершили ошибку: нельзя было выпускать Бородавку. Но теперь они могли только кусать себе локти.

Гвардейцы, выбросив вперёд руки с дубинками, шли на повстанцев. Тогда кузнец приказал своим соратникам достать дубинки.

- Встретим карателей во всеоружии!

Назревало кровопролитие.

В это самое время из тюрьмы хлынули заключённые. Она ударили гвардейцам в спину. Те побросали дубинки, решив, что сопротивляться бессмысленно.

А Саламура побежал назад, в тюрьму, - ведь Байю он так и не нашёл.

Начальник тюремной стражи орал не своим голосом, И чем сильней ой кричал, тем больней сжимал ему руки Зуботычина.

- Где та девочка? - подскочил к Разе Саламура.

- Не знаю... не знаю... - ответил начальник тюремной стражи.

- Сейчас же скажи, где Байя, иначе...

- Ой, больно! - завопил одноглазый. Видно, Зуботычина пренебрегал методом убеждений, он действовал силой.

- Говори! - приказал он из клетки.

- Не я... не я... запер её... это первый министр. - Раза трепыхался в железных руках бывшего телохранителя Бородавки.

- Ладно, рассказывай! - Зуботычина чуточку расслабил пальцы.

- На башне есть чердак... Дверь в потолке... Лестница валяется там же.

Саламура уже бежал к башне. Нет, он не бежал - летел. Вы не успели бы и глазом моргнуть, как он оказался на третьем этаже.

Вот и чердак. Лестница тоже на месте. Остается только ключ подобрать. Саламура наконец открыл люк и заглянул в секретную камеру. Там было темно.

- Кто это? - спросила Байя испуганным голосом, Пастушок от радости потерял дар речи.

- Кто это? - повторила Байя.

- Я, Саламура, - с трудом выговорил пастушок,

- Кто? Саламура? - не поверила Байя.

- Да-да, это я.

- Саламура!

- Байя!

- Хороший ты мой, пришёл?! - Байя поцеловала друга. Они стояли обнявшись и плакали. Ни Байя, ни Саламура не могли да и не хотели сдерживать слезы радости.

- Байя, где только я тебя не искал! И всё же нашёл.

- Я только о тебе и думала, Саламура. Сердце говорило мне, что ты обязательно придёшь.

- Я ведь обещал тебе показать восход солнца.

- Да я ведь так его и не видала. Кто, кроме тебя, мог юн казать мне восход?

- Я только вчера узнал, что ты здесь. Светлячки помогли.

- О, мои светлячки! Они очень добрые.

- Очень.

- Недавно я слышала песню ночи. Это ты играл?

- Кто же ещё? Ведь эту песню знаем только ты да я.