Матрица. История русских воззрений на историю товарно-денежных отношений - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Богатые стали носителями власти, направленной против бедных (бедные становятся «плохими»). Раньше палач была страшная должность на службе государевой, а теперь – освященное собственностью право богатых, направленное против бедных. Государство перестало быть «отцом», а народ перестал быть «семьей». Общество стало ареной классовой войны.

3.9. Образ предпринимателя у авторов политэкономии

Важнейшей стороной в учении либерализма был поиск внеэкономических способов ограничить, ввести в рамки права и морали эгоистические поползновения частных предпринимателей. А. Смит в «Богатстве народов» прямо писал, что этот класс «обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его».

Адам Смит заканчивает первый том своей главной книги «Богатство народов» предостережением о культурных особенностях предпринимателей. Более того, исследователь трудов Смита Т. Линдгрен в книге «Социальная философия Адама Смита» (1973) писал, что главной задачей политэкономии была не проблема эффективности, а совместимость правил социальной практики с принципами справедливости, которые разделяет большинство населения. По словам Линдгрена, «Смит был убежден, что справедливость, а не эффективность является sine qua non любого общества».

«Homo economicus» – абстрактная антропологическая модель именно предпринимателя (да и то уже Дж. С. Милль, придавая строгую форму модели «экономического человека» Адама Смита, особое внимание уделял случаям, когда эта модель не действует). Что же касается рабочих, то они, по мнению Рикардо, следуют не рациональному расчету «экономического человека», а инстинктам.

Но более того, «археология политэкономии» обнаружила, что уже А. Смит предупреждал, что эгоизм homo economicus часто толкает его к иррациональным решениям. Он осуждал их поведение как «грубое пренебрежение и несправедливость» и что они поступают как «рациональные дураки» [51].

Э. Бёрк писал об опыте Французской революции, что финансовые воротилы забирают при буржуазной революции всю власть в свои руки, и, естественно, «эти демократы, когда забываются, относятся к нижестоящим с величайшим презрением, в то же время притворно утверждая, что власть находится в их руках» [52]. Да и относительно более демократическое буржуазное государство США с самого начала декларировало власть собственников, а вовсе не народа. Один из отцов-основателей США Дж. Мэдисон писал в 1792 г., что «все [тогда – кроме женщин и негров] должны иметь равные возможности становиться в конечном итоге более неравными и быть ограждены от поползновений со стороны исповедующих эгалитарные взгляды» (цит.: [53, с. 220]).

Но все же капиталисты-эгоисты не разгромили Запад потому, что западные обществоведы, государство и общество поставили бизнес в рамки жестких ограничений.

Гл. 4. Политэкономия и империализм

Экспансия европейского капитализма сразу приобрела характер империализма. Маркс писал: «Открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги по завоеванию и разграблению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих – такова была утренняя заря капиталистической эры производства. Эти идиллические процессы суть главные моменты первоначального накопления» [24, с. 760].

Сгон крестьян с общинных земель требовал времени, и свободной рабочей силы пролетариев было недостаточно. Корабли Голландии, Британии и Португалии стали нападать на побережья южных морей, захватывать земли и пригодных для работ людей в рабство. Это быстро стало огромным экономическим промыслом. Локк разработал презумпцию естественного права цивилизованного государства («гражданского общества») вести войну с варварской страной (против тех, кто «не обладает разумом»), захватывать ее территорию, экспроприировать достояние (в уплату за военные расходы) и обращать в рабство ее жителей. Так были легитимированы рабовладение и работорговля в XVI-XIX веках. За XVIII век, за 1701–1810 гг., в Америку было продано 6,2 млн африканцев (в трюмах, как считают, погибло в десять раз больше). И за 1811–1870 гг. европейцы завезли в Америку и продали еще 1,9 млн негров (см. Таблицу 1).

Политэкономия помогла «рационально» подтвердить представления о «варварах» как не вполне людях[15]. Де Токвиль в своей книге «Демократия в Америке» объясняет, как англосаксы исключили индейцев и негров из общества не потому, что усомнились в идее всеобщих прав человека, а потому, что данная идея неприменима к этим «неспособным к рационализму созданиям». Де Токвиль пишет, что речь шла о массовом уничтожении людей с полнейшим и искренним уважением к законам гуманизма.

Численность рабов и свободных африканцев в США

Источник: https://ru.wikiyours.com/статья/

В наиболее чистом и полном виде эта концепция была реализована теми радикалами-протестантами, которые эмигрировали из Европы в будущие США. Эта ветвь европейского империализма отличалась тем, что англо-саксонский либерализм вышел в XVI и XVII вв. из мировоззренческих представлений, которые Вебер назвал «протестантской этикой», под воздействием кальвинизма. Из этих представлений формировались социальная философия и политэкономия, а также юридическая доктрина «право войны» – захват земли, обращение в рабство аборигенов и даже геноцид.

Кредо либерализма – свобода индивида, человек работает и создает стоимость, продавая на свободном рынке свою рабочую силу. Капиталист и пролетарий свободно заключают совместное соглашение. Возникает противоречие: основная масса работников – рабы, они не торгуют на свободном рынке. Философы, включая Локка, создали конструкцию из категорий расизма – «такой жесткой, которой никогда не было раньше». Она совмещала псевдонаучные понятия и патриархальную идеологию, которая представляла африканских рабов «вечными детьми» [38, с. 129–130]. Так было снято противоречие: африканцы – не разумные люди, а вечные дети. Так расизм был укоренен.

Иные отношения сложились у католиков с аборигенами: испанские конкистадоры не были гуманистами и либералами, они воевали с индейцами и убивали их, но как людей. Потому, что прокуроры инквизиции в Америке установили как декрет: «Каждый человек есть образ Божий по самой своей природе. Этого нельзя отрицать в отношении индейцев – ни потому, что они не знают истинной религии, ни потому, что совершают аморальные поступки, ни даже потому, что они неразумны». Раз так, испанцы переженились с индианками, и возникли новые нации – креолов. А в деревнях продолжали крестьяне-индейцы жить своими общинами и говорить на своем языке.

Среди англо-саксонского населения колонистов расизм исчезает медленно. В фундаментальной «Истории технологии» сказано: «Интеллектуальный климат конца XIX в., интенсивно окрашенный социал-дарвинизмом, способствовал европейской экспансии. Социал-дарвинизм основывался на приложении, по аналогии, биологических открытий Чарльза Дарвина к интерпретации общества. Таким образом, общество превратилось в широкую арену, где “более способная” нация или личность “выживала” в неизбежной борьбе за существование. Согласно социал-дарвинизму, эта конкуренция, военная или экономическая, уничтожала слабых и обеспечивала длительное существование лучше приспособленной нации, расы, личности или коммерческой фирмы» [33].

Непрерывно повторяемое приглашение «следовать путем Запада» противоречит и реальной политике самого Запада. Достаточно упомянуть труды историков Индии и Египта, показавших, что именно европейские колонизаторы целенаправленно разрушали структуры