Топ-модель - Сергей Валяев

— Твое дело, Маруся, — с нажимом говорит сестра, — стрелять глазками. И это ты умеешь делать, как я вижу.

— Мать, прекрати, — заступается за меня Максим. — Ребенку интересно пострелять… из оружия…

— Ребенку, — фыркает Евгения. — Кобылка она фигурная.

— Жарко будет завтра, — нелогично говорит Павлов, пытаясь снять напряжение между двумя клеммами, как это делает похмельный электрик в подстанции, когда неделю идет дождь.

— Маша, будь добра, выйти, — требует двоюродная сестра.

— Откуда, — валяю дурочку.

— Пока, — говорит недобро, — из кухни.

Я это делаю с независимым видом, не понимая приступа ревности. Что за чертовщина? Кажется, я веду себя прилично и не пристаю к её доблестному ухажеру? В чем тогда дело? Не понимаю?

Из гостиной доносятся напряженные голоса телевизионных героев — они живут своей, сочиненной сценаристами жизнью; героям куда проще, чем всем нам — их судьбы уже расписаны до последего вздоха. А мы не знаем даже того, что будет завтра.

Завтра будет жарко, вспоминаю предположение Максима Павлова и улыбаюсь: нет, это не герой моего романа — слишком он верный, правильный и… добрый. Во всяком случае, делает все, чтобы попасть под каблучок Евгении. И зачем ему это надо? Любовь? Не знаю-не знаю.

Я снова сажусь в кресло и глазею в открытое окно на потемневшее небо. Здесь оно другое — сыроватое, часто с кучевыми облаками, из-за которых не видно звезд. А зачем здесь звезды, размышляю, если большинство граждан смотрит себе под ноги на пыльный асфальт. Не из-за этого ли у многих плесневеют мозги и возникают извращенные желания?

И заметно вздрагиваю — телефон! Ну, если это снова сладострастный любитель клубнички по телефону…

Я хватаю трубку, готовая разродиться тирадой о том, что сейчас ему пропишу лечение электрошоком, да слышу родной голос мамы… и тут же оправдываюсь: закрутилась и позабыла сообщить о своих успехах! А они есть и рассказываю (без подробностей) о посещение Недели моды и своем поступлении в группу модельера Мунтян.

— Мунтян? — пугается мама. — Это мужчина?

— Это женщина, — успокаиваю. — Карина Арменовна. Мама, не волнуйся, я тут под защитой ФСБ?

— Под защитой кого? — вновь пугается.

Я смеюсь и объясняю, что шучу, хотя «жених» моей двоюродной сестры Павлов на самом деле заканчивает академию службы безопасности. Мама вздыхает, словно чувствуя, что её дочь закрутит такую интригу — без помощи боевых служб не разобраться.

— Как там папа? — спрашиваю.

— Папа пьет. Третий день как ты уехала.

— Плохо.

— Плохо.

— Скажи, что вернусь, если он будет продолжать.

Мама смеется моей шутке и говорит, что скоро папа уходит в море, а там пить можно только компот из сухофруктов.

— Семь футов под килем ему, — желаю, и на этом наш разговор заканчивается.

Я опускаю трубку на рычаги — и вовремя: появляется Евгения, которая тут же не без агрессии интересуется, мол, не очередной ли это мой поклонник?

— Угу, — отвечаю, — поклонник.

— Машка, сколько можно! — взрывается сестра. — Прекрати флиртовать! Ты не знаешь меры!

— Да, в чем дело, черт подери, — не выдерживаю. — Можно объяснить, а не пучить глаза и орать?

— Я ору?!

— Нет, это я ору?

— Крас-с-сотка!..

— Сама такая!

— Ах ты!..

Здесь лучше опустить занавес театра жизни и абсурда. Когда две молоденькие девицы начинают выяснять отношения, то свидетели могут потерять веру в чарующие создания. И поэтому в подобных случаях надо отделить эмоции и передать только суть конфликта. И что же выяснилось?

Я смеялась в голос, узнав в конце концов причину ярости двоюродной сестры. Оказывается, во время последней любви Максим якобы обозвал Евгению моим именем.

— Я тут при чем?! — позволила себе возмутиться. — И вообще, ты уверена? Может послышалось?

— Ага, — отмахнулась сестра. — Послышалось. Нет, прикинь, а? успокоившись, рассказывала. — Сопит и называет меня Манечкой…

— А, может, он имел ввиду другую? Машу, в смысле.

— Что-то за ним это не водилось. До тебя.

— Как же он так прокололся, разведчик, — смеялась я. — Плохо их учат в академии, плохо.

— Увлекся, гад! — в сердцах говорила сестра. — А тут ты еще: хочу стрелять!

— И хочу.

— Зачем?

— Отстреливаться от маньяков, — и пересказала телефонный разговор с «поклонником».

Поступила так только по той причине, что хотела ободрить сестру, мол, видишь сама, какие отвязные и экстремальные дураки на меня западают. Однако эта история окончательно расстроила Женю — не хватало, чтобы я влипла в криминальную историю. Мало ли что в черепе у подобных типов, которые без труда нашли номер телефона этой московской квартиры.

— Да, слаб он на голову и все остальное, — отмахивалась. — И потом забываешь: я владею приемами восточного единоборства. И-их! — «выбросила» ногу в сторону вазы. Та скукожилась от ужаса, как физиономия противника, но устояла на столе. — Видишь?

— Вижу легкомысленную дурочку. Надо подумать…

— О чем?

— Как жить дальше.

Я удивляюсь: пока ровным счетом ничего не происходит. Зачем паниковать раньше времени? Мерзкая болтовня по телефону не в счет. Если бы этот типчик имел серьезные намерения, то бы не предупреждал о себе. Не так ли?

— Какая разумненькая девочка, — вынуждена была признать Женя, и мы решаем пока не нервничать, однако быть внимательнее и серьезнее.

Что же касается Павлова, то его надо кастрировать, как кота. И тогда мир войдет в наш дом. Разумеется, мы шутили, да в каждой шутке…

На этом вечер вопросов и ответов для милых сестричек закончился. Они легли спать, стараясь не обращать внимания на звуки, исходящие из телевизора в соседней гостиной. Создавалось такое впечатление, что рядом разворачиваются бои местного значения.

«И все-таки надо научиться стрелять», это была моя последняя мысль. Я уснула — и уснула, как молодой боец после первого боя: мертвым сном.

Просыпаюсь от неприятного звука — телефон? Нет, будильник: 7.30. За открытым окном — все тот же напряженный рабочий гул города. Почему так рано, потягиваюсь я под пестреньким одеяльцем. И получаю ответ от двоюродной сестры: она тут поразмышляла ночью и решила, что нам действительно надо посетить стрельбище. На всякий случай. Вдруг умение держать пистолет пригодится.

— Ты о чем? — не понимаю.

— Все о том же — о маньяках. И прочих придурках, нас окружающих.

— Отобьемся без оружия, — зеваю, вспоминая вчерашний день, который кажется нереальным и далеким, как северный остров в плотном тумане.

— Решение принято, — твердо говорит Евгения. — Собирайся. Нас ждут.

— Кто?

Могла бы и не спрашивать — Максим прощен и даже более того: оказывается, во время той «любви» он называл Евгению не «Манечкой», а «маленькой».

— Слава Богу, «маленькая», — ерничаю. — Я же говорила, послышалось. Ну, слава Богу, хотя бы здесь нам повезло.

— Издеваешься, — и замахивается полотенцем. — Живо в ванную.

Я обматываюсь сухой простыней, чтобы не отвлекать добрых семейных «Олега и Ольгу» от привычных дел…

Принимаю контрастный душ, смывая с тела теплый сон, как шелуху. Новый день и новые события ждут меня! Мое тело просыпается окончательно — дух тоже! Я чувствую, как каждая моя клетка наливается упругой силой и отличным настроением. Я знаю, сегодня будет мой день! После вчерашнего топтания у подножья Моды пора начинать подъем! Туда, где сияют неприступные вершины, покрытые вечными льдами равнодушия и зависти, но мы растопим эти льды своим горячим отношением к делу…

Мои столь высокопарные мысли прерывает крик Ольги Васильевны:

— Девочки! Идите кушать оладушки, пока они горяченькие. А мне пора на работу. И помойте посуду.

Вот так всегда: только начинаешь парить над вершинами своих мечтаний, а тебя приземляют домашними «оладушками» и грязной посудой. И это хорошо не надо мечтать красиво, Машка, надо действовать красиво. Вот лозунг мой и нового дня!

Поедая оладушки с вишневым вареньем, я узнаю, что Евгения выклянчила у отца старенькое «Вольво», на котором мы и помчимся на окраину столицы — в Ясенево, где находится стрельбище.

— А нас туда пустят? — наивно интересуюсь.

— Прорвемся, — шутит Женя. И прислушивается. — Кажется, телефон.

— Ой, я боюсь.

— Кого?

— Маньяков.

— Рано для них, — смеется двоюродная сестра, уходя в комнату. — Они, как вампиры, действуют только по ночам.

И оказывается правой: проявился Максим Павлов, который доложил — он нас ждет в условленном месте.

— С газетой «Правда» в руке, — смеется Евгения.

— С газетой? — не понимаю я. — Зачем?

— А чтобы мы его узнали, — смеется и объясняет, что так поступают все разведчики мира.

После чего мы на скорую руку вымываем посуду и начинаем быстрые сборы. На личико — скромный бодренький макияж, на тело — трусики, джинсики и маечку, на руку — серебряные часики, на ноги — кроссовки. Настроение прекрасное, как московское утро за окном.