Девять дней - Анна Моис

Мы вышли из комнаты и пошли к лестнице. У ее основания стоял мальчик. Приемный сын Фримансов. Не зря демонов считают идеальными лжецами. Мальчик выглядел как простой ребенок. Глаза мокрые от слез, на лице выражение полной беспомощности и печали. Он опустил руки и теребил пальцами шорты.

— Доктор Филдс? — сказал он дрожащим голосом. Я видел, как доктор сдвинул брови, но не нахмурившись. Он едва сам не плакал, глядя на это безобидное существо.

— Сэм, все хорошо, — доктор сделал шаг, но я перехватил его, вцепившись в локоть.

— Доктор, он манипулирует вами, обманывает, — сказал я так, чтобы мальчик слышал. Но тот лишь пуще заплакал.

— Я хочу к маме, — заикаясь сказал он. Доктор наградил меня осуждающим взглядом.

— Сэм, все хорошо, — доктор выставил руки вперед и медленно спускался по лестнице, боясь напугать ребенка.

— Доктор, остановитесь, умоляю вас, — я сделал еще одну попытку ухватить его за руку, но он ловко вывернулся.

Я видел, доктор уверен, что говорит с ребенком, но я знал, что это не так. Потом я буду жалеть всю свою жизнь, что не предпринял третьей попытки остановить его. Разум его, привыкший мыслить рационально, отказывался принимать тот факт, что с ним говорит коварный и злобный демон. Говорит губами маленького ребенка, чье тело он захватил. Мальчик продолжал плакать, и я даже подумал на секунду, что демон оставил его. Но мысли мои быстро вернулись в прежнее русло, когда доктор, спустившись вниз, сел на корточки перед ребенком и взял его за плечи.

— Все хорошо, Сэм, мы поедем в больницу. Я буду с тобой, тебя никто не обидит.

Ни я, ни профессор не решались спуститься. Доктор был смелым, но на этот раз лучше бы оказался трусом. Мальчик вдруг перестал плакать, лицо его исказилось в злобной гримасе.

— Ты поплатишься за то, что убил его! — прохрипел он нечеловеческим голосом. Я бросился к доктору, он собирался встать, но демон молниеносно свалил его и впился в горло зубами. Я услышал неприятный звук рвущейся плоти, доктор не кричал. Я схватил демона и приложил свой нательный крест к его голове. Начал читать молитву. Демон отпустил доктора и закричал, пытаясь вырваться из моих рук, но я обхватил его крепко.

Я ужаснулся, увидев доктора. Его горло было в крови, разорванная плоть свисала кусками. Он был еще жив, но кровь булькала в его ране, а потом он закашлял, отчего кровь хлынула и изо рта. Профессор зажал рану, но между его пальцев тут же потекла кровь.

В дом забежала мисс Хьюс и ее брат. Мисс Хьюс сначала остановилась, а потом упала на колени рядом с доктором.

— Ричард, — она боялась даже прикоснуться к доктору. Он посмотрел на нее и попытался что-то сказать, но стоило ему открыть рот, как он замер. В глазах его потух блеск. Профессор заплакал, убрал окровавленную руку и сел на пол.

— Нет… нет, Роберт, нужно позвать врача… — потом мисс Хьюс стала захлебываться слезами. Она еще несколько раз попыталась пробудить доктора, аккуратно постукивая по его груди ладонью, но позже закричала. Так истошно, что слышать этот крик было невыносимо.

Ночью нам удалось затащить мальчика в церковь. У входа он матерился и кричал, что-то на незнакомых языках. Мы с профессором едва справились с ним. Я привязал его к стулу так крепко, как только мог. Он продолжал что-то кричать то сиплым, то хриплым голосом. Глаза его были бешенными. Он то и дело скалился от того, что находиться в церкви ему было некомфортно.

Мистер Хьюс остался с сестрой. Оказалось, что она не смогла сидеть дома, пока мы бродили по дому Фримансов и уговорила брата пойти и постоять снаружи. Услышав крик мальчика, она побежала в дом вместе с братом.

Бедная мисс Хьюс убита горем. Инспектору пришлось силой оттаскивать ее от тела доктора, когда приехали констебли и полицейский врач. Она кричала, плакала и просила оставить его с ней.

Я понял, что не справлюсь один, поэтому решил поехать за помощью в ближайший храм. Профессор согласился караулить демона. Инспектор, движимый жаждой мести, тоже хотел участвовать, но профессору удалось убедить его, что сейчас он нужней сестре, которую нельзя оставлять одну. Он же уговорил инспектора увезти мисс Хьюс как можно дальше от города, даже не дав проводить доктора в последний путь. Впрочем, к сожалению, никто из нас присутствовать не сможет. Позже я проведу отпевание и помолюсь о его душе.

Я отправился утром десятого сентября.

Письмо отца Флеккера (продолжение)

Когда я закончил читать свои записи, отец Грегори горько усмехнулся и немного побледнел. Я выдержал паузу, позволив ему собраться с мыслями.

— Что ж, святой отец, — сказал он устало, — а теперь послушайте мою историю.

Дальше я опишу все с его слов. Дословно, увы, не запомнил, но суть передать смогу. Этот мальчик появился в деревне, где родился отец Грегори, который на тот момент и думать не мог о том, чтобы посвятить себя Богу. Мальчик жил в семье приезжих фермеров. Через полгода они утонули, но он нет. Мальчика забрала к себе семья отца Грегори. Ему на тот момент было пятнадцать, но он ясно видел, что его приемный брат не такой, как все. Он сразу заметил в нем жестокость и злобу. Он был завистлив, любил пакостить и подставлять брата, притворяясь перед приемными родителями жертвой его издевательств.

А однажды отец Грегори обнаружил свою мать. Она повесилась в сарае. Позже то же самое сделал и его отец. А мальчик исчез. Отец Грегори искал его, и везде находил похожие истории. Однажды ему даже удалось схватить его и вывести демона на разговор. Тот даже проговорился. Заикнулся про мать, назвав ее первой шлюхой Сатаны. Простите мне мою дерзость, но я передаю настроение отца Грегори и цитирую его дословно.

Так отец Грегори и пришел к выводу, что мальчиком завладел Каин. Один из самых ярых и жестоких адских тварей. Но как только демон понял, что сказал лишнего, то исчез. Исчез и притих. Не убивал, не соблазнял женщин. Так отец Грегори и стал священником. Своим долгом он посчитал найти и обезвредить демона. Но тот пропал. Пропал настолько, что отец Грегори стал о нем забывать. Но что-то заставило его снова перейти к действию, что тревожило отца Грегори, а потом и меня тоже.

Отец Грегори выразил свои соболезнования по поводу смерти доктора. Он сказал, что ему жаль так, как будто они