Сквозь тайгу к океану - Михаил Викторович Чуркин

– Это ты что ли, сопля, мне оружием угрожаешь?

Вокруг воцарилось гробовое молчание. Все знали холодную ярость и отвагу бывшего офицера. Аргунцев был прекрасным стрелком, и мог бы уложить нескольких, пока остальные только доставали револьверы.

За дверями послышался топот бежавшей толпы, и в землянку ввалились с полдюжины вооруженных разведчиков. За дверями сгрудились все остальные. Настрой у ребят был самый боевой. Моргни только Андреич глазом – от командира и его команды остались бы клочья.

– Ну, чего тут митинг устроили, – осипшим голосом крикнул Лютый.

Всем было видно, что он изрядно струсил.

– Ты, идиет, убери свою игрушку, – он толкнул бледного как полотно Гершку в темный угол.

– Так, Аргунцев, убирай своих анархистов, надо вопросы решать!

Андреич криво усмехнулся и щелкнул пальцами.

– Ребята, ждите за дверью, я скоро выйду, надо кое-что обсудить. Литвиненко, останься.

Разведчики подчинялись своему командиру беспрекословно и готовы были за него пойти на смерть, поэтому без лишних разговоров хлопцы покинули штабную полуземлянку.

Судя по мимолетной улыбке, мелькнувшей на губах командира конной разведки, Сеня понял, что тот что-то задумал.

– Значит, говоришь, отвлечь на себя карателей, – обратился он к Лютому. – Добро, только провиант и боезапас буду готовить впрок.

– Лады, об чем речь, – со вздохом облегчения выпалил Лютый.

В штаб вбежал дозорный и доложил, что наблюдатели передают. В нашем направлении движется большой отряд белых и с ними рота японцев. Всего более трехсот человек. К вечеру будут здесь.

– Шабаш, кончились митинги, всем собираться, и через час выступаем, – Лютый вновь обрел горделивую осанку. – Всех командиров ко мне. Ты, Аргунцев, уже все знаешь, иди готовься к выступлению.

Андреич с Арсением вышли из землянки, сообщили бойцам о задании. Затем комэскадрона дал распоряжения по пополнению боезапаса и провианта, а также овса для лошадей и удалился в сторону вместе с проводником и следопытом Черным Ваней. Они сидели на поваленном стволе дерева и что-то чертили палочкой на земле. Затем Андреич подозвал приморских корейцев Канна, Эма и удэгейца Кольчугу, прозванного так, поскольку его родовое имя было сродни этому русскому слову. Они держали совет, и, судя по всему, Аргунцев принял важное решение.

Начались поспешные приготовления. Изобретательный Аргунцев вместе с Арсением готовили белым сюрприз. В отрядном арсенале осталось несколько бутылочных гранат ударного действия. Чтобы заряд взорвался, необходимо было разбить капсюль на рукояти. Они привязали по связке гранат к обрезкам жердей и установили напротив капсюлей стволы обрезов старых берданок, к спусковым крючкам привязали тонкие бечевки и зарыли эти самодельные мины в жухлую листву, присыпав их снегом. Бечеву натянули между кустами так, чтобы в случае задевания ногой она приводила в действие курок. Пуля била по капсюлю и гранаты взрывались. Заряды установили на самой широкой тропе.

Отряд давно ушел в сопки, ребята все колдовали над ловушкой. Когда наблюдатель с вершины дерева заметил авангард карательного отряда, партизаны, рассчитав время, побросали в небольшой костерок несколько стволов деревьев с выгнившей сердцевиной. Эти пустоты они предварительно набили патронами, китайскими хлопушками и пороховыми зарядами.

– Все, пора в путь, по коням! – скомандовал Аргунцев.

Стараясь не оставлять за собой следов, по проталинам и каменистым осыпям эскадрон стал уходить на юг. Они прошли почти пять верст, когда до них донесся звук отдаленного взрыва. Сработал один из зарядов «сюрприза». Второго взрыва не последовало. По видимому, белые догадались в чем дело и обезвредили следующую мину. Но, вслед за этим, зазвучала трескотня беспорядочных выстрелов. Догоравшие в костре головни стали взрываться, и это заставило карателей проверить нет ли впереди засады. Тем временем отряд поспешно отрывался от преследователей.

Андреич верно рассчитал время. В сгущающихся сумерках каратели не рискнут двигаться дальше. Встретив засаду, они дождутся утра и сначала проведут разведку. Лишь убедившись в том, что партизаны пустились убегать, они, как гончие псы, кинутся в погоню.

Аргунцев не стал обострять конфликт с Лютым и его сворой, потому что понял – ему предоставляется возможность уйти из-под командования бандита Лютого. В дальнейшем можно будет или действовать самому, или примкнуть к толковому партизанскому отряду, где не властвовал бы болтун комиссар и корыстный одесский налетчик. Вместе с Черным Ваней и корейцем Канном он нашел безопасный путь на юг в земли Приморья. Там, по слухам, уже давно успешно действовали несколько крупных боевых партизанских отрядов.

Тигриный край

Тайга в разных районах Дальнего Востока довольно сильно отличается. Чем дальше отряд продвигался на юг, тем реже стали появляться вековые сосны, ели и лиственницы. На смену им все чаще попадались березы, дубняк, амурский бархат, клены, липа и еще какие-то диковинные растения. Порой попадались толстые лианы дикого винограда и лимонника. В дубовых рощах и мелколесье воины часто спугивали стада диких кабанов. Минувшее лето выдалось урожайным на желуди и орехи, поэтому зверью было чем питаться. К тому же, ближе к океану, снега здесь выпадает меньше и копытным животным легче достать корм и убежать от хищников. За стадами кабанов часто следовали тигры. Местные охотники называли их кабаньими пастухами. Добычей огромных кошек становились наиболее слабые свиньи, поэтому они влияли на выживание наиболее сильных особей. В то же время тигры на дух не подпускали в свои владения волков, что давало возможность в изобилии плодиться диким козам и другой мелкой живности.

Черный Ваня вел отряд по одному ему известным звериным тропам, просекам, а то и густым таежным дебрям. Он выводил отряд к одиноким фанзам корневщиков – искателей женьшеня. На удэгейских и орочонских стойбищах у него имелись давние знакомцы. Когда Арсений спросил его, почему таежные люди, которые люто ненавидят хунхузов, встречают Ваню как старого друга, тот ответил:

– Моя гольда не убивай, людей выручай, помогай. Хунхуза люди злой, жадный. Моя с ними ругаисса и уходи. В меня хунхуза стреляй. Он показал на спину – пуля шибко болит. Удеге моя лечи, русский доктор лечи.

Он вздохнул и опустил голову, видимо, вспоминая о чем-то былом.

Только путешествуя пешком и на лошадях, можно понять, насколько велика и многообразна наша земля. Конечно, Приамурские места не сравнить по величине с необъятной Сибирью, но и здесь люди шли сутки за сутками и не встречали ни одного человека. Несколько раз им попадались зимовья охотников, но они были пусты. Лихая година отвлекла многих жителей сел и деревень, заставила их заняться другой охотой, имя которой – партизанская война. Изрядно расплодилось и разбойничков, которые