Русские научные экспедиции в Трапезунд (1916, 1917 гг.) - Анна Георгиевна Цыпкина

В дневнике С. Р. Минцлова также сохранилось небольшое общее описание интерьера собора Богородицы Златоглавой (рис. 62-73А и др.): «На хорах, устроенных турками над главным алтарем, местами видны мозаичные орнаменты на стенах, и их начала срисовывать старшая дочь моя. Следов митрополичьих гробниц в храме не сохранилось; во дворе около него имеются два колодца, один обширных размеров, приспособленный для омовений правоверных перед молитвами»[411]. К сюжету археологических работ в соборе Богородицы Златоглавой С. Р. Минцлов вернется еще пару раз в газете «Трапезондский военный листок» с уже проверенными временем сведениями, но по-прежнему будет указывать на необходимость продолжения там раскопок. По всей видимости, зарисовки именно дочери С. Р. Минцлова хранятся в Ф. 169 из СПбФ АРАН[412].

Наряду с другими авторами С. Р. Минцлов писал в «Трапезондском военном листке» исторические обзоры прошлого Трапезонда[413], но газета, естественно, не упускала из виду, кроме дел давно минувших дней, и дела века нынешнего: так, номер от 27 ноября 1916 г. красочно описывает празднование дня Св. Георгия в г. Трапезонде[414]. Отдельная статья была посвящена празднику военной кинематографии[415].

Интересуются Трапезундом и другие издания. В одном из ноябрьских номеров 1916 г. «Трапезондского листка» сообщается о прибытии в Трапезонд «представителя газеты “Новое время”, члена Императорского Русского Географического и Императорского Московского Археологии. Обществ,

А. П. Зотова, совершающего по поручению редакции путешествие по Черноморскому побережью, для составления интересного издания “Русская Анатолия”[416]. В книге будет представлено подробное, иллюстрированное историко-географическо-археологическое описание завоеванных областей Турции: Батум-Ризе-Трапезонд. Выпуском подобного издания, редакция “Н. В.” – отвечает интересу русского общества к нашим новым владениям»[417]. К сожалению, пока не удалось установить, было ли выпущено это издание.

Как воспринимался Трапезунд современниками? Если некоторые надеялись на вхождение Трапезунда в состав России и даже шли слухи о походе на Константинополь, то С. Р. Минцлов вполне мог рассматривать взятие города как временное приобретение России, обращая внимание Ф. И. Успенского на тот факт, что, может быть, лето 1916 г. – единственная возможность Академии наук проводить в Трапезунде раскопки[418]. Известно, правда, что исследователь византийского искусства Ф. И. Шмит и сотрудник Первой Трапезундской экспедиции выступал против политизации византиноведения Ф. И. Успенским, считая, что оно этим скомпрометировано[419]. Газеты писали о приближении к Константинополю, даже «Трапезондский военный листок» (газета, находившаяся из всех русских газет ближе всего к фронту) однажды напечатала следующие строки: «Константинополь скоро будет взят»[420]. Известно также, что, когда Ф. И. Успенский жаловался министру народного просвещения на нехватку средств, выделяемых на РАИК, И. Д. Делянов говорил ему: «Вы видите, как мало развито у нас понимание задач византиноведения, попытайтесь сделать что-нибудь с любовью к исторической науке -ведь тогда появится возможность изучать эти памятники»[421].

Дневник С. Р. Минцлова получился довольно остроумным и едким, но порой автор, кажется, действительно переходит границу, особенно когда речь идет об академике Ф. И. Успенском, который, по словам французского византиниста Г. Милле, «изучил с такой проникновенностью и эрудицией то, что византийская цивилизация нам составила наиболее привлекательного – доктрины и памятники искусства»[422]. 3. В. Удальцова также отмечает, что именно Ф. И. Успенский смог воссоздать план города средневековой эпохи[423]. Со стороны, видимо, казалось несколько иначе. Так, С. Р. Минцлов рассказывает о том, что «евангельские девы» Ф. И. Успенского на одной из стен церкви Св. Софии на поверку оказались бородатыми мужами[424]. К счастью, это вовремя удалось заметить. «Неужели он так же составляет свои отчеты?» – интересуется С. Р. Минцлов, записью от 19 июля 1916 г. подытоживая, что, хотя Ф. И. Успенский «намерен заняться объездом и осмотром древностей в окрестностях Трапезонда, «толку из этого, как и из всей его командировки, конечно, никакого не будет: и древен он и очень уж привыкли господа тайные советники пользоваться всем готовым!».

Но «толк» все-таки был, и от самой экспедиции, и от научных сюжетов, навеянных трапезундскими исследованиями: в 1927 г. совместно с В. Н. Бенешевичем была подготовлена публикация актов Вазелонского монастыря, найденных в хранилищах Санкт-Петербурга. В 1929 г., уже после смерти Ф. И. Успенского, была издана его монография «Очерки истории Трапезунтской империи»[425]. И именно под руководством Ф. И. Успенского РАИК заключил совместный русско-французский договор с греками об издании Афонских актов[426] – важном источнике по внутренней истории Византийской империи, которому, к сожалению, не суждено было стать эпохальным. В отличие от Франции, основательно поставить издание актов в России не удалось (возможно, из-за революции), русский том, посвященный Вазелонскому монастырю, остался единственным в своем роде[427]. Далее эта афонская серия была продолжена только под руководством французского византиниста Г. Милле[428], который, наряду сдругими современниками-византинистами, оставлял о деятельности Ф. И. Успенского самые восторженные отзывы[429].

«Трапезондская[430] эпопея» С. Р. Минцлова получила сильный резонанс среди бывших «трапезундцев». В большом возмущении раскритикованный в ней генерал А. В. Шварц оставит о ее авторе взаимно очень нелестный отзыв как о «субъекте без нравственных устоев»[431]. Возможно, не без основания он восклицает в своих заметках, хранящихся ныне в фонде А. В. фон Шварца в ГАРФе: «Если бы Минцлов, будучи ко мне так близок, заметил бы в действиях моих там, в Трапезунде, недостатки, о которых он пишет, то его[432] естественной обязанностью было бы прямо и честно сказать мне об этом!»[433] Ведь они были почти одного возраста (С. Р. Минцлов был даже старше А. В. Шварца на четыре года) и образования, что могло бы как-то смягчить оценочную характеристику начальства подчиненным. С другой стороны, во вступлении к своей другой книге, «Петербург в 1903-1910 годах», Минцлов С. Р. напишет: «Я всегда оставался свободным человеком и мои записи <…> являются точным отражением того, что совершалось перед моими глазами. <…> Поэтому да простит мне читатель быть может излишние резкости»[434].

Кстати, именно генерал А. В. Шварц и был представителем той местной военной власти, которую критиковал и руководитель Трапезундской экспедиции Ф. И. Успенский. В записных книжках ученый отмечает опасность осложнения отношений с местным населением ввиду «неосведомленности начальственных лиц с положением дела и принятии ими таких решений, которые могут раздражить против нас расположенные к нам элементы населения и вызвать впоследствии нежелательные осложнения»[435].

Но не все было в силах генерала А.