Мэрилин Монро - Анна Плантажене

Скоро оно резко раскроется снова. Или распахнется в первый раз.

Главная стриптизерша из «Хористок» должна исполнять несколько песен, в том числе одну, как будто специально написанную для Мэрилин Монро: «Каждой малышке нужен па-па-папа». Наташа Лайтесс отправила свою протеже к человеку, исполнявшему в «Коламбии» обязанности учителя музыки, композитора, репетитора, аранжировщика и пианиста. Фред Карджер. В мужском пейзаже, окружавшем Мэрилин, Фред Карджер резко выделялся: он молод (тридцать два года, всего на десять лет старше ее), разведен, имеет сына, красив, талантлив, перспективен и с потрясающе ласковыми родителями. Начинающая актриса с тоненьким голоском и болезненной застенчивостью, заикающаяся в самый неподходящий момент, слушает обворожительного учителя, смотрит на его слегка выступающую челюсть, на его волевую внешность, и влюбляется в него. Безумно. В него самого, но еще в его сына, в то, что он есть, в то, что он представляет собой, и в особенности в его мать, Нану Карджер, к которой она сразу же прильнула, как кошка.

Мэрилин мурлычет, учится петь и заниматься любовью с любовью, раскрывает свое тело для будущего. Она принимается мечтать.

Она дитя, девушка, влюбившаяся впервые в жизни, рычащая и неловкая, осыпающая Карджеров подарками, которые ей не по средствам, и поверяющая свое счастье, свои фантазии и страхи Наташе — а кому же еще. Седеющей Наташе, у которой в животе что-то сжалось с тех пор, как ей приходится делить белокурые пряди Мэрилин с седыми волосами Наны Карджер и укладкой Фреда. Но она готова принять и это, лишь бы не потерять эту особенную ученицу — патологически непостоянную, как она, наверное, уже поняла. Мэрилин хочет нравиться любой ценой. Она упорно посещает дом Карджеров, готовит, моет посуду, делает уборку, играет с сыном Фреда, подстерегая момент, когда ей предложат поселиться здесь окончательно. Подберут ее. Она не замечает, не хочет замечать презрительного отношения к ней Фреда, дистанции, на которой он старается держаться от нее вне постели. Мэрилин не понимает, что сердце ее любовника не бьется в едином ритме с ее собственным. Она думает о новом браке, на сей раз по любви, который дал бы ей, помимо обожаемого супруга, то, в чем жизнь до сих пор ей всегда отказывала, — родителей, ребенка.

Предостерегала ли ее Наташа? Разумеется, она не любит Карджера и слишком хорошо понимает, что ему нужно от Мэрилин. Но что делать? Как сказать? Предмет слишком тонкий, чувства Мэрилин — всепоглощающие. Связь осложняется день ото дня. Влюбленная женщина ничего не слышит, унижается до ожидания и живет по воле Фреда. Это Золушка, которую принц выбрал среди всех. Бедная девушка с улицы, которую полюбил вельможа. Меньше чем ничего, тогда как Фред — это все, он такой умный, одаренный. Ей не дотянуться до него, она боится этого и тешит себя иллюзиями. Мэрилин верит в любовные истории. Она из кожи вон лезет, старается быть хорошей актрисой во время съемок «Хористок», петь так, как научил ее Фред. И когда приходится слишком тяжело, когда одно холодное слово, обидное поведение Фреда подрубают ее под корень, когда она вдруг начинает дрожать при мысли о том, что и он тоже, в конце концов, бросит ее, она подолгу плачет на груди у Наташи, а потом снова принимается ждать, бежит подарить Фреду безумно дорогие часы с гравировкой, из-за которых ей, возможно, не придется обедать несколько месяцев.

Фильм — полная глупость, однако несколько критиков отметили игру перспективной блондинки, красивой девушки с занятным голосом, выделяющейся посреди этой кучи посредственностей. Властелин «Коламбии Пикчерз» тоже ее заметил. К великой досаде Наташи, которая знает, что стоит за его интересом, и с самого начала пыталась «спрятать» Мэрилин от его похотливых глазок, он позвал восходящую звезду к себе в кабинет и пригласил совершить круиз вдвоем на его яхте. Девушка отказалась. Ее тотчас уволили. В конце 1948 года Мэрилин Монро во второй раз выкинули с киностудии.

В тот же момент Фред Карджер надолго разбил ее сердце (возможно, навсегда, потому что указал ей, где ее место — место Мэрилин Монро): он вовсе не намерен на ней жениться, сказал он ей. Пусть посмотрит правде в глаза! Он не может сделать приемной матерью своего сына такую девушку, как она. Такую девушку, как она. Которая спит со всеми подряд, которую хотят, но не уважают, секс-бомбу. Любовницу. Или фантазию. На фантазиях не женятся.

Сломленная, униженная, несостоявшаяся звезда спросила себя, уж не является ли девушка-мечта по имени Мэрилин Монро, которую она лепит день за днем, стараясь изо всех сил, чтобы выпростаться из грязи, на самом деле самым худшим ее врагом.

В начале 1949 года единственным проблеском света для молодой женщины стало ее приглашение на кинопробы для нового фильма братьев Маркс. Оставшись без месячного жалованья, она жила единственно на гонорары от фотосессий, которые ей иногда предлагали, соглашалась на что угодно — рекламу, позирование в купальнике или на лыжах (или все вместе), во время турниров по гольфу, бейсбольных матчей, позировала рядом с Генри Фондой или другими знаменитостями, со своими длинными и светлыми, завитыми волосами и вечной улыбкой в пол-лица, с этим почти плотоядным выражением абсолютного счастья, тогда как все в ней рыдало и молило. Ее увольнение с «Коламбии», даже по причинам, с профессией никак не связанным, подорвало ее уверенность в себе, которая и так-то была непрочной. Удачные пробы на фильм «Счастливая любовь» подняли ей настроение лишь на время (эта история хорошо известна: Граучо Маркс попросил трех актрис-претенденток пройти перед ним: та, которая сумеет одной своей походкой пробудить его стареющее либидо, получит роль. Мэрилин сделала несколько шагов. Когда она обернулась, из ушей Граучо валил дым!). Положение «самой красивой попки в Голливуде» (по выражению старшего из братьев Маркс) не позволяло ей регулярно питаться, а тем более строить планы на будущее.

Несколько месяцев она делила квартиру и постель с журналистом Робертом (Бобом) Слетцером, таким же безденежным, как она сама, и по уши влюбившимся с 1946 года в великолепную наяду, которая предоставляла ему, когда он того пожелает, свое изумительное тело, играя с его фантазиями. В мае ей предложили сфотографировать это изумительное тело обнаженным для какого-то календаря, за скромную сумму в 50 долларов. Да или нет. Подумала ли Мэрилин о последствиях такого поступка для своей карьеры? Или предпочла отмахнуться от этой мысли, не загадывая дальше, чем на завтра? Или желание возобладало над разумом? Она согласилась. Это было вечным обетом. Правом. Долгом. С другой стороны, она действительно была приперта к стенке. В каком-то смысле это был удачный предлог. Так что она полностью разделась и уложила свое золотистое тело, свои завитые рыжеватые волосы в складки огромной красной драпировки.

В ней есть что-то кошачье, она странным образом никогда не бесстыдна. Эти фотографии, в которых больше намека, чем откровенности, в сегодняшнем обществе показались бы «целомудренными». На них видны гораздо более изящные, чем можно подумать, изгибы девушки со скромной грудью, в профиль, потягивающейся на полу, точно кошка. Никаких нескромных волосков. Никаких агрессивно выставленных сосков. Но кожа роскошная, сияющая, лучистая, в изгибе спины, поясницы заключен мощный эротизм, ноги красивые и изящные.

Фотографии были распроданы за несколько дней и принесли целое состояние заказавшей их компании. Мэрилин же получила лишь жалкую сумму, оговоренную с самого начала и тотчас потраченную. Возвращение на исходную точку. Кастинги в агентствах, портфолио под мышкой и колотящееся сердце — начинающая актриса, запыхавшись, стремится к славе, которая отдаляется все дальше и дальше.

Возможно, этим бы все и ограничилось. Возможно, она годами бы хваталась за любое предложение, позировала в самых нелепых нарядах с полураскрытыми губами, полуподружка-полушлюшка, чтобы расплатиться за эту чертову квартиру в конце месяца, в отдельные удачные месяцы жила бы на содержании, спала бы со всеми продюсерами, режиссерами, сценаристами, чтобы однажды, может быть, получить более интересную роль, чем другие, а потом окончательно погрузиться в забвение. Ее тело бы обрюзгло, не в силах бороться со старением. И она ускорила бы свое падение. Она не стала бы первой. Это обычная судьба для большинства начинающих актрис. Это могло бы стать судьбой Мэрилин Монро. Если бы ее дорога не пересеклась в середине 1949 года с путем лучшего голливудского агента Джонни Хайда.

МИСС МОНРО И ДОКТОР ХАЙД

Самое последнее, решающее преображение — это все он.

Нос утончили, а форму подбородка подправили аккуратной пластической операцией. Продумали туалеты, сделав их сексуальными, но не такими вульгарными, более изысканными, добавив к ним дорогие украшения. Волосы пригладили, подстригли покороче и довели до нужной белизны, они выгодно преподносили лицо и посадку головы. Джонни Хайд все взял под свой контроль. Мэрилин будет роковой женщиной или ее не будет вовсе. Возможно, что и знаменитая родинка внизу на левой щеке — это тоже он. Шикарные рестораны Лос-Анджелеса, роскошные вечера, турниры — все места, где нужно побывать и показаться, небольшая однокомнатная квартира в отеле «Беверли Карлтон», за которую негласно платили в конце месяца — это тоже он. Две первые настоящие роли в фильмах двух великих режиссеров (Джона Хьюстона и Джозефа Манкевича), которые заставят Занука рвать на себе волосы и принесут Мэрилин новый контракт, теперь уже на семь лет, с «XX век Фокс», это тоже он — Джонни Хайд.