Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века - Чуковский Николай Корнеевич

Островитяне встретили Кука очень приветливо, и он мог свободно бродить где ему вздумается. Во время прогулок он увидел прекрасное озеро, такое огромное, что противоположного его берега не было видно.

Одно только не нравилось капитану: жители этих островов нагло крали у англичан все, что плохо лежало. Но ему не хотелось на первых же порах ссориться с островитянами, и он смотрел сквозь пальцы на все их дерзкие выходки.

Путешественники понимали, что это одно из самых крупных и важных их открытий. Куку хотелось остаться здесь, внимательно исследовать эти острова. Но он спешил к берегам Америки: ему нужно было еще отыскать Северо-Западный проход. Лето коротко, и нельзя терять ни одного дня.

2 февраля 1778 года он вышел в море, решив еще вернуться сюда, если представится возможность.

Кук назвал этот архипелаг Сандвичевыми островами — в честь лорда Сандвича, первого лорда Адмиралтейства.

Но имя чванного лорда не удалось увековечить. Гавайи — так туземцы издавна называли свои острова, и это название навсегда за ними и осталось.

Северная Америка

Американский берег они увидели в начале марта, на 44° северной широты.

Здесь весна только еще началась, и в сосновых лесах, куда не проникали солнечные лучи, лежал снег. Моряки, избалованные долгим пребыванием в тропиках, теперь жестоко страдали от холода, дождя и сырого пронизывающего ветра.

Кук хотел как можно скорее высадиться на берег, но нигде не находил удобного для стоянки места и в течение целой недели шел к северу, держась в двух милях от земли.

Однажды утром стоявший на вахте офицер закричал:

— Пролив! Пролив! Я первый увидел его!

Кук выбежал на палубу. Он волновался. Неужели им удалось найти долгожданный пролив, соединяющий Тихий океан с Атлантическим?

Действительно, берег раздваивался, и узкая полоска воды уходила в сушу.

Оба корабля один за другим вошли в этот канал и очутились в просторной бухте, со всех сторон окруженной землей.

Дальнейший путь был прегражден. Вместо пролива они нашли залив.

Но и это было кстати. Кук решил здесь остановиться, отдохнуть, запастись водой и дровами.

Берег был обитаем. Из леса вышли люди, одетые в лохматые шкуры.

По медно-красному цвету их кожи Кук сразу признал в них индейцев. На спинах у них висели длинные узкие луки. С левого бока болтались колчаны, сшитые из пестрых беличьих и заячьих шкурок. Из колчанов торчали стрелы с кремневыми наконечниками. В руках они держали каменные топоры — томагавки, на деревянных рукоятках которых были вырезаны медвежьи морды с разинутой пастью.

Прибытие англичан не удивило индейцев. Они уже слышали от соседних племен о белых, об их могуществе и богатстве. Один индеец показал Куку железный топор и знаками объяснил, что хотел бы купить еще такие топоры или какие-нибудь другие железные вещи. Так как европейцы никогда еще не были у этих берегов, то оставалось предположить, что с железом жители этого берега познакомились, общаясь с какими-нибудь другими племенами, ведущими торговлю с Канадой или Мексикой. Кроме железа, они ничего покупать не желали, но зато за несколько гвоздей отдавали котиковые и лисьи шкуры, которые так дорого ценились в Англии. Гвозди и топоры на кораблях уже почти все вышли, и Кук стал продавать индейцам старые ведра и остатки ржавых цепей.

Залив, в котором стояли «Решение» и «Открытие», они называли «Нуткл», но англичане для простоты переименовали его в залив Нутка и так и отметили на своей карте.

Кук торопился дальше на север — искать пролив. 1 мая корабли снялись с якорей и вышли из залива Нутка.

Опять вдоль правого борта потянулись однообразные лесистые берега. Днем и ночью следили моряки за землей, но нигде не видели даже намека на пролив. Кука тревожило, что берег, вместо того чтобы поворачивать к северо-востоку, тянулся к северо-западу. Все большее и большее пространство суши отделяло их от Атлантического океана, все менее вероятным становилось существование пролива.

Приближалось лето. Но они плыли к северу, уходя от тепла, и их всюду сопровождала холодная, дождливая погода ранней весны. Многие моряки простудились.

В первых числах июня, уже на 59° северной широты, в береговой линии был замечен новый разрыв. Опять раздались крики, что проход в Атлантический океан найден.

Теперь это казалось гораздо более вероятным. Проход был так широк, что, плывя по его середине, Кук едва различал берега. Целый день корабли шли к востоку, не встречая никакой преграды.

Кук хмурил брови, притворялся, что ничего хорошего не ждет, говорил, что радоваться еще рано, но сам с трудом сдерживал радость. Неужели это тот самый Северо-Западный проход, который ищут уже столько лет?

Однако утром следующего дня берега сблизились. Длинные тени прибрежных сосен доходили почти до самых кораблей. Моряки ясно различали бродивших по лесу индейцев, таких же, как у залива Нутка.

В полдень мыли палубу. Матрос опустил за борт ведро и зачерпнул воды. Пораженный ее прозрачностью, он отхлебнул глоток.

— Пресная! — крикнул он.

Кук кинулся к ведру, тоже отхлебнул.

Он понял все. Они находились в устье большой реки, впадающей в морской залив. По мере их удаления от океана залив незаметно превратился в реку.

Нет Северо-Западного прохода!

Кук приказал повернуть обратно.

К нему подошел лейтенант Гор и сказал:

— Офицеры решили назвать эту реку вашим именем. Мы так уже и написали на карте: «Кукова река».

Но Кук только махнул рукой и ушел к себе в каюту. Он был глубоко огорчен.

Назавтра они вышли в океан.

Дальше американский берег круто заворачивал к западу. Они продолжали свое плавание вдоль береговых лесов и скал, уже не надеясь найти пролив.

Таинственное письмо

19 июня с «Открытия» дали сигнал, что капитан Кларк хочет поговорить с капитаном Куком. Кук обеспокоился и тотчас же послал на «Открытие» шлюпку. Через полчаса она вернулась вместе с Кларком.

— Что случилось? — спросил Кук.

— Мы получили письмо.

— Что?!

— Письмо, написанное черными европейскими чернилами на тряпичной европейской бумаге.

Кук не поверил. Мыслимая ли это вещь — получить письмо в неведомых морях, расположенных между Америкой и Азией, среди диких островов, не нанесенных ни на одну европейскую карту?

— Вот оно, — сказал капитан Кларк, положив на стол толстый бумажный лист, исписанный крупным писарским почерком с хвостами и завитушками.

— Как вам его доставили?

— Час назад мы увидели плывущую навстречу лодку. В ней сидело четыре человека, с ног до головы закутанных в звериные шкуры. Они нам кланялись, понимаете, кланялись, как кланяются, здороваясь, европейцы. Ведь вы знаете, индейцы и алеуты при встрече никогда не кланяются.

— Какого цвета была их кожа?

— Признаться, не разглядел. Лица их густо заросли бородами.

— Что же вы сделали?

— Я бросил им канат, они привязали к нему шкатулку, и в этой шкатулке оказалось письмо. Они снова поклонились и уплыли.

— А вы знаете, что это за письмо?

— Нет. Оно написано на непонятном языке.

Кук склонился над письмом и стал пристально вглядываться в его ровные, отчетливые строки. Многие буквы казались знакомыми и понятными, но остальные были похожи на какие-то причудливые закорючки.

Куку удалось разобрать только две даты: 1776 в начале письма и 1778 в середине.

— Письмо написано по-русски, — сказал Кук. — В этом не может быть никакого сомнения.

— Вы хотите сказать… — начал было капитан Кларк.

— Да, я хочу сказать, что мы находимся недалеко от Сибири и что эти места посещают русские. Западное побережье Северной Америки, вместо того чтобы отклониться к востоку, в сторону Атлантического океана, как это предполагали географы, отклоняется в действительности к западу. Азия и Америка здесь почти сходятся. И русским это хорошо известно.