Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века - Чуковский Николай Корнеевич

После обильного ужина, состоявшего из бананов и плодов хлебного дерева, праздник продолжался. Сначала плясали девушки с белыми цветами в черных полосах, потом почтенные матери семейств, потом юноши, взрослые воины и седоволосые вожди. Все они были ловки, проворны и неутомимы.

Ночь была звездная и теплая. Над головами моряков колыхались листья пальм. Спокойный океан шелестел прибрежным песком. Путешественники давно уже не проводили время так приятно.

Праздник продолжался до утренней зари, и было уже совсем светло, когда англичане, утомленные, вернулись на корабль.

…Моряки переплывали от одного острова архипелага к другому, и везде их встречали радушно. Они могли ходить всюду, где им вздумается, делать все, что хотят. Островитяне особенно привязались к Омаю, они упрашивали его остаться навсегда на островах Дружбы и даже обещали повиноваться ему, как вождю. Но Омай стремился на родину.

Кук закупил множество съестных припасов, но, к сожалению, нигде не мог достать хорошую пресную воду: во всех речках островов Дружбы вода была горькая и мутная.

И он поспешил к чистым ручьям Таити.

Возвращение Омая

На Таити Омай был встречен равнодушно. Никто не обращал на него внимания. O-Ту, прибыв на корабль, едва с ним поздоровался. Одна только сестра Омая, бедная женщина, обремененная множеством детей, прослезилась, увидев своего брата, объехавшего весь свет.

И Омай пал духом. Он ожидал совсем другого приема.

— Не огорчайся, — говорил ему Кук. — Мы заставим их тебя уважать. Они ведь еще не знают, как ты богат.

На другой день они вместе поехали к О-Ту. Омай положил перед королем дюжину топоров, несколько шляп с перьями, несколько красных камзолов и ящик гвоздей. О-Ту был потрясен таким щедрым подарком, полученным от своего подданного.

— Это для него пустяки, — сказал Кук. — Он теперь так богат, что мог бы купить всю вашу страну, и то не обеднел бы.

И отношение к Омаю переменилось. За ним ходили целыми толпами и подобострастно глядели ему в глаза. И, что хуже всего, у него вдруг нашлось очень много приятелей, которые спаивали его кавой и выпрашивали у него топоры, ткани и разные заморские диковинки.

Омай действительно был очень богат. В Англии каждый дарил ему какую-нибудь безделицу. А Кук дал ему множество полезных в хозяйстве вещей, надеясь, что он научит таитян, как обращаться с ними.

Но Омай был легкомыслен и простодушен. Он верил льстецам и ничего не жалел для них. И сокровища его быстро таяли.

Кук решил спасти Омая от разорения. Он позвал его в каюту и долго с ним говорил. Но, чувствуя, что из этого ничего не выйдет, он предложил ему поселиться на маленьком островке Гюагейне, расположенном в нескольких милях от Таити.

«Там мало народу, — думал Кук, — и грабить его будет некому».

Омай согласился. Он считал Кука мудрейшим человеком в мире и привык уважать и слушаться его.

Незадолго до отъезда с Таити Кук гулял по берегу вместе с О-Ту и вдруг увидел дом.

Это был настоящий дом. Не бамбуковая таитянская хижина, а деревянный европейский дом с четырьмя застекленными окнами, с дверью на железных петлях, с черепичной крышей. Чистенький, новенький, с каменным крылечком, он казался таким обыкновенным, как будто стоял не на далеком острове, а где-нибудь на окраине большого европейского города.

Кук распахнул дверь и вошел.

Никого. Пусто. Деревянная кровать без матраца, на ней старая шляпа, медный чайник, а в углу большой крест.

Кук подошел к кресту. На горизонтальной перекладине было написано по-латыни: Christus vincit — «Христос побеждает». А на вертикальной сверху вниз: Carolus III imperat, 1774 — «Карл III повелевает, 1774».

Здесь, несомненно, побывали испанцы. Испания была старинной соперницей Англии, постоянно враждовавшей с ней из-за колоний. Испанцы всюду, где могли, покоряли жителей отдаленных стран, обращали их в рабство и увозили в свои южноамериканские колонии.

Расспросив О-Ту, Кук выяснил, что у берегов Таити побывал испанский корабль. Командовал этим кораблем капитан Орада. Таитяне приняли испанцев ласково, так как Кук приучил их без опаски относиться к европейцам. Лес для постройки домика испанцы привезли с собой. В домике поселился человек в черном одеянии до пят и с круглой лысиной на голове — католический пастор. Он что-то говорил гаитянам, размахивая крестом, но они ни слова не поняли из его речей. Впрочем, корабль скоро ушел, увезя с собой и человека в черном.

— Они, кажется, были добрые люди, — заметил О-Ту. — Мне они подарили большой кусок синей материи.

Кук не стал разуверять его. Но уступать Таити испанцам он не собирался. На обратной стороне креста он приказал вырезать: «Капитан Кук, 1769, 1773, 1774 и 1777».

На прощание Кук подарил О-Ту барана и трех овец. О-Ту очень обрадовался, велел выстроить для них специальную загородку, из собственных рук кормил их сеном и даже сам их доил. Кук чувствовал, что его овцы здесь не погибнут.

29 сентября 1777 года «Решение» и «Открытие» снялись с якорей и отправились к острову Гюагейне.

Вождь этого островка был вассалом О-Ту и принял Кука дружелюбно. Омай преподнес ему ценный подарок, и тот так обрадовался, что даже расцеловал богача таитянина. Кук объяснил, что Омай хочет навсегда остаться на Гюагейне, и попросил отвести ему участок земли. Кук велел матросам выстроить для него дом в три комнаты, а рядом с домом хлев, так как решил подарить Омаю всех оставшихся овец. Он знал, что Омай от природы хороший хозяин и овцы у него расплодятся, если он только не раздарит их кому-нибудь. Для хранения заморских сокровищ Кук дал Омаю три дубовых сундука с замками. У Омая уже было ружье, но он так настойчиво просил у Кука еще какое-нибудь оружие, что тот подарил ему два пистолета и большую саблю.

С Омаем должны были остаться и оба новозеландских мальчика, к которым он относился с отеческой нежностью. Омай был очень доволен.

Но когда настал день разлуки, Омай расплакался. Его пришлось силой оторвать от капитана.

Гавайи

Прошло уже много месяцев с тех пор, как Кук покинул Англию, а его экспедиция еще даже не приступала к главной своей цели — поискам Северо-Западного прохода. Надо было спешить.

Корабли снялись с якорей и пошли прямо на север. 22 декабря 1777 года они пересекли экватор.

Кук никогда еще не был в северной части Тихого океана. Он знал, что это совсем неисследованная область. Редко-редко туда заходил какой-нибудь разбойничий корабль, но возвращался ни с чем, не найдя там ничего, кроме безграничного моря.

Поэтому Кук был очень удивлен, увидев длинную цепь больших гористых островов, не обозначенных ни на одной карте.

Почти каждый остров был вдвое больше Таити. Горы тоже казались выше и скалистее. Но во всем остальном этот архипелаг чрезвычайно напоминал Таити. Такая же пестрота красок, такие же курчавые тенистые рощи, такие же сыроватые долинки, заросшие сочной травой, такое же множество цветов, птиц, бабочек. А когда Кук приказал бросить якорь и съехал на берег, он увидел, что и люди здесь такие же.

Впрочем, люди были не совсем такие, как на Таити. Они тоже говорили на полинезийском языке, имели тот же кофейный цвет кожи, жили в таких же жилищах, так же одевались, но Кук сразу заметил, что они культурнее и богаче таитян.

Они гораздо лучше таитян разбирались в настоящей ценности вещей, которые покупали у Кука. Железо было им хорошо известно, они понимали его полезность и платили за него очень дорого. За топор можно было купить целую лодку бананов. Но стеклянные бусы они ни во что не ставили и не хотели их брать.

Свиней у них было больше, чем у таитян, и сами свиньи были крупнее и жирнее. Бананы и кокосы росли на хорошо обработанных полях и давали большие урожаи.

Государственное устройство, насколько мог заметить Кук, здесь тоже было сложнее, чем на Таити. Его сразу окружили высокопоставленные вожди, а народ толпился в отдалении, не смея подойти к своим владыкам.