Z — значит Зельда - Тереза Фаулер

— Здесь ты разбила мне сердце, — заявил Скотт.

Один вид этого дома, угрюмый и заурядный, мог разбить сердце — неудивительно, что здесь Скотта одолевала хандра. Как же поразительно изменилась наша жизнь за десять месяцев…

Нижний Манхэттен все еще был для меня в новинку с его старыми, узкими и низкими, по сравнению с центром, домами. Здешний Нью-Йорк еще не знал, во что ему предстоит вырасти. Улицы здесь заливал романтичный свет фонарей, до них едва доносился шум из оживленных кварталов вокруг отелей, где останавливались мы.

В маленьком подвальном баре голубоватая взвесь сигаретного дыма прекрасно сочеталась с тихой, спокойной музыкой квартета на крошечной сцене в задней части узкого зала. Это был джаз, но совсем иной, чем я слышала раньше. В отличие от задорного бита «Безумств» и «Скандалов», который заставлял притопывать ногами и трясти бедрами, эта плавная музыка, под которую, покачиваясь, пела темнокожая женщина, вызывала желание прислониться друг к другу и просто слушать, вдыхая сигаретный дым и отпивая маленькими глотками из низких бокалов, наполненных чем-то зеленым. Под эту музыку прикрывались глаза и раскрывались губы, а расстояние между танцующими исчезало.

Я присвистнула и толкнула Алека локтем.

— Спорим, мамочка не выпустила бы тебя из дома, если бы знала, куда ты отправляешься.

— А если она узнает, то посадит под домашний арест, — добавил Скотт.

— Поэтому, — продолжила я, — мы поможем тебе сохранить инкогнито и подтолкнем к знакомству с… — я обвела взглядом комнату, — вон той девушкой в темно-синем платье.

Алек посмотрел в направлении, которое я указала.

— Они все в темно-синих платьях.

— Некоторые в черных, — возразил Скотт. — Надо попробовать найти хозяина вечера. Точнее, хозяйку.

Я понюхала содержимое бокала — зеленое, с землистым, чуть прелым запахом.

— Что за запах, как думаешь?

— Духи, — ответил Скотт, мимо которого как раз протискивалась женщина с улыбкой шире чеширского кота.

— Нет, не на ней. Такой землистый, с дымком.

Скотт принюхался.

— Марихуана, наверное.

— Марихуана?

— Это растение, которое курят как табак — только лучше.

— Пожалуй, мне оно по вкусу.

— Чья это вечеринка? — спросил у Скотта Алек.

— Поэтессы, подруги Дороти Паркер.

— А ты знаком с Паркер?

— Пока еще нет.

— Но тогда…

— Нам позвонил один парень, — объяснил Скотт. — Сказал, что слышал о нас от Фаулера, кажется. Или от Бишопа. Так или иначе, он сказал: «Подруга Дороти»… Ну, то есть он назвал ее по имени, но я запамятовал… «Подруга Дороти выпустила новый сборник стихов, будет здорово, если ты придешь послушать, как она читает».

— Дерьмо! — ругнулся Алек. — Так это вечер поэтических чтений?!

— Бездушный ты человек. — Скотт печально покачал головой.

— Мне надо выпить.

— И мне надо выпить. — Я взяла Скотта за руку. — Но не из-за стихов. Мы еще не знаем, так ли все плохо, так что совсем уж беспробудное пьянство лучше приберечь до конца вечера, когда составим свое мнение, как думаешь?

— Может, все будет потрясающе. — Скотт хлопнул Алека по плечу.

— И тогда, — добавила я, — алкоголь это только подчеркнет.

Мы проложили себе путь через толпу и подошли к бару, который казался сколоченным на скорую руку. Широкая деревянная столешница лежала, судя по всему, на составленных друг на друга ящиках, хотя разглядеть было трудно. Вся конструкция, выкрашенная черной краской, похоже, задумывалась как произведение искусства.

Я всматривалась в зеленый напиток, когда раздался возглас:

— Зельда Сейр! Боже мой! — Мне на плечи опустились две руки.

Я подняла глаза и увидела радостное лицо Джин Бэнкхед.

— Джин!

Я была рада не только видеть старую подругу, но и вообще встретить кого-то знакомого, кого-то из дома. Вот только вспомнив о доме, о маме и всех моих друзьях, я внезапно пожалела, что вообще столкнулась с Джин.

— Таллу, конечно, говорила, что ты приехала вкусить радостей гедонизма, хотя зачем позволила себя окольцевать, мне непонятно. Этот восхитительный мужчина — твоя жертва? — спросила Джин, глядя через мое плечо на Скотта.

— Скотт Фицджеральд к вашим услугам, — склонил голову мой муж.

— Как, и к моим услугам тоже? — Джин изогнула изящно нарисованную бровь.

Ее голос был таким же соблазнительным, как лицо и тело.

— Позволь представить тебе Джин Бэнкхед, — сказала я Скотту, качая головой. От одного взгляда на Джин у мужчин сносило голову. — Все мои недостатки на ее совести.

— Да, да, — Джин взмахнула сигаретой, — я портила бедняжек, как только могла. — Она склонилась ближе к Скотту. — Что скажете? Хорошо я потрудилась?

— Что здесь дают выпить? — Скотт продвинулся ближе к бару.

Джин протянула руку, чтобы потрепать Алека по щеке.

— Детка, сейчас я все организую. — Она повернулась к стоящей за ней женщине: — Эди, знаешь книжку, о которой сейчас только и разговоров? Та, где все обжимаются на вечеринках так, что у стариков пена идет изо рта? Этот красавчик-блондин позади меня ее написал.

Эди подошла к Скотту, за ней последовали еще несколько эдиподобных женщин… Вскоре целая толпа таких Эди и Джин, потряхивая кудряшками, умоляли его рассказать им все-все-все: как будто что-то из того, что он написал, могло хоть как-то сравниться с тем, что они в самом деле испытали на себе. Нам с Алеком оставалось только стоять поодаль и наблюдать, как Скотт быстро превращается в одну из странных планет, несущихся по своей орбите вокруг солнца этого бара.

А затем — о Боже, Юнион-сквер. Кто-то сказал: «Эй, вам обязательно нужно взглянуть на Юнион-сквер», и каким-то образом я очутилась там. Мы очутились там — я, Скотт и еще пять-шесть человек, чьи лица были мне не знакомы, а об именах я даже не догадывалась, за исключением высокой женщины, которую я, кажется, видела в одном журнале, а значит, возможно, и на сцене.

В баре Джин предложила нам зеленый напиток — это я помнила. На вкус он был отвратительным, пока я не добавила в него сахару, но, несмотря на это, не устояла против его ядрено-зеленого цвета. В Нью-Йорке в апреле зелени не хватало. Несколько зеленых машин. Платье-другое. Так мало зеленого на бежево-сером фоне… Зеленый напиток помогал разбавить эту серость.

— Зеленый напиток! — воскликнула я.

— Что ты говоришь, дорогуша? — переспросила Джин.

Затем внезапно перед нами появился фонтан.

— Фонтан! — Я скинула туфли, отстегнула подвязки, стянула чулки и побежала к нему. Все последовали моему примеру. Задрав юбку, я ступила на округлый бортик. Камень холодил мои босые ноги. Мои пальцы в тусклом свете казались белой галькой.

— Зельда фантастически плавает, — сообщил публике Скотт. — Она выиграла все медали, какие только дают в Монтгомери, в Алабаме.

— Это в Европе? — спросил кто-то, а затем раздались визги.

Ночь была прохладная, но не морозная. Уж точно было теплее, чем в некоторые весенние дни, когда я плавала в бухте. А может, холоднее. Трудно было понять и еще труднее принимать это во внимание. Вода казалась черной и глубокой и только в центре сияла, извергаясь ввысь и дождем проливаясь обратно в фонтан. Шелестели капли. Когда в последний раз шел дождь? Я взглянула на небо. Яркая луна подсвечивала полупрозрачные облака. Значит, над Нью-Йорком все же есть небо. Это оказалось удивительным открытием.

Все разговаривали и смеялись. Джин тоже забралась на бортик фонтана и теперь шла по кругу, держась за руку Скотта.

«Лошадка на привязи», — подумала я, глядя на свою бывшую подругу, чьи темные длинные волосы гривой струились по спине.

Скотт улыбался Джин той улыбкой, какую должен был приберегать только для меня.

Я понаблюдала за ними еще мгновение — слишком долго, достаточно, чтобы увидеть, как Джин наклонилась и поцеловала Скотта. Поцеловала его! Всерьез! С языком. Рука Скотта сползла на бедро Джин…

Я, присев на корточки, оперлась руками на каменный бортик. В следующую секунду я скользнула в холодную воду, и мои колени уперлись в дно бассейна.

«Не так уж здесь глубоко», — подумала я, благодаря разумную часть мозга, которая посоветовала мне нырнуть плавно.

Я встала и вытряхнула воду из волос. Компания взорвалась одобрительными возгласами, а Скотт со смехом снял пиджак и жестом поманил меня к себе.

«Да, — подумала я, выискивая взглядом Джин. — Да, я».

Я проснулась оттого, что солнечный свет пытался выдавить мне глаза, и посмотрела на часы. Почти час пополудни. Скотт, еще не до конца проснувшись, потянулся ко мне.

Моя голова пульсировала, выталкивая воспоминания о прошлой ночи обратно в сознание. Я выскользнула из его хватки и поднялась.

— Подожди, позвоню Джин, и вы поговорите.