Пария - Дэн Абнетт

Но мы росли, будучи убежденными, что никогда не услышим его.

Я сбежала вниз, к моей комнате и сдернула с крючка, прибитого к двери, висевшую там кожаную торбу — вещмешок, упакованный на случай непредвиденных обстоятельств и вмещавший все самое необходимое. У меня не было времени, чтобы осмотреться или попрощаться с моим домом, не было времени даже сообразить, что еще взять с собой.

Я вылетела из моей комнаты и столкнулась с Фарией, которая покидала свою. У нее тоже был собранный вещмешок. Я увидела, как она стискивает зубы и как блестят слезы у нее на глазах. Она взглянула на меня. Мы быстро обнялись, потом она отпрянула, развернулась, и, не оглядываясь, побежала прочь.

Я двинулась другой дорогой. Я решила спуститься по лестнице, покинуть здание через западную дверь, пройти через «глухомань» и выйти к Хайгейту. На лестнице я обогнала двоих из самых младших учеников — они были так поглощены бегством, что даже не посмотрели в мою сторону.

Сверху несся грохот рушащихся стен и оглушительный шум. Снаружи приближался рев летающих машин, почти перекрывая бешеное крещендо бури. Прожекторы обшаривали лестницу, их ослепляющие лучи били в старые окна. Но я пересекла лестничную площадку, не обращая внимания на то, что прожекторы светят прямо на меня.

Вдруг одно из пяти больших окон на лестничной площадке с грохотом взорвалось. Внутрь полетели осколки стекла и обломки рамы. Я отпрыгнула назад, закрывая лицо. Что-то ударило в окно снаружи и вынесло его вместе со старой рамой..

Я выглянула в темноту, в ветер и дождь.

Прямо подо мной, цепляясь за наружный подоконник, висела Сестра Тарпа. Некая сила, которую я с трудом могла представить, сбросила ее с крыши, но она смогла зацепиться за стену снаружи и остановить свое падение. Я видела, как ей удалось сделать это. Левой рукой она сжимала одну из своих серебристых булавок, вбитую в дерево, словно альпеншток.

Она была изранена, глубоких порезов шла кровь. Волосы, мокрые от крови и дождя, облепили лицо. Одежда была изодрана. Она висела, цепляясь одной рукой, и, возможно, удерживая себя силой своего разума — но ее ноги качались в пустоте, до земли было еще десять этажей, а дальше начиналась «глухомань» — заброшенные окрестности здания. Исчерченная дождем ночь распахнулась под ней, словно голодный зев, обломки камня, осколки стекла и древесины — то, что осталось от разбитого окна — пролетели мимо нее и пропали в этой черной бездне.

Она смотрела на меня. В ее зеленых глазах не было страха — хотя она понимала, что вряд ли ей удастся остаться в живых.

— Зачем? — спросила я. — Зачем вы это делаете? Вы ненавидите нас?

— Помоги… — выдохнула она.

— Помочь? Вам? Вы все разрушили! — закричала я, чуть не плача. Я была вне себя от ярости.

— Мы должны были разрушить все здесь. — с нажимом произнесла она. — Ты ничего не знаешь. Это место должно быть стерто с лица земли.

Ее руки скользили, но по-прежнему цеплялись за переломанное влажное дерево и серебристую булавку, которая слегка погнулась. Она была слаба и изранена, эти усилия должны были доканать ее. Но я ощутила, как ее разум тянется ко мне, стараясь найти точку опоры, вынудить меня позволить ей уцепиться за мою руку или предплечье.

Я протянула руку к манжету и отключила его.

На ее лице промелькнуло изумление. Она больше не имела власти надо мной. Она уже не могла использовать силу своего разума, лишь ее пальцы удерживали ее от падения.

И их силы оказалось недостаточно.

Судорожно раскинув руки и ноги в попытке удержаться, она полетела вниз, в дождь и темноту.

До земли было очень далеко. Я не видела, как она упала — и, сказать по правде, ничуть не жалела об этом.

Глава 12.

Зона Дня уничтожена

Я выдернула из подоконника серебристую булавку. Она могла совершить мне хорошую службу, став моим оружием, если под рукой не окажется другого. Я спустилась вниз, один за другим преодолевая темные лестничные марши. За распахнутыми дверями я видела сваленную кучей мебель и пожитки, которые бросили другие обитатели школы при своем поспешном бегстве.

Теперь самым громким звуком был рокот двигателей летающих машин. Прожекторы осветили окна, потом их свет стал удаляться. Я была полностью уверена, что это были боевые вертолеты — военные машины, нанятые, или украденные, чтобы разделаться с нами. Я чувствовала, что нападение было не случайным, а тщательно спланированным действием, плодом долгой, расчетливой злобы, направленной на нас. Возможно, вертолеты скоро откроют огонь по школе? Возможно, они сравняют это место с землей, разнося камень за камнем из своих лучевых пушек и орудийных батарей?

И тут я услышала другие звуки. Удары, с которыми открывались двери и окна. Люди — агенты нашего неизвестного врага — штурмовали школу. Я решила, что, возможно, это дает мне некоторое преимущество. Вертолеты не будут стрелять по зданию, занятому союзниками. И с людьми я могла бы договориться. С вертолетами — нет.

Я подумала о женщине, которую убила — ну, или отправила на верную смерть. Эта мысль привела меня в короткое замешательство, но не нашла никакого отклика в моей душе. Наши враги явили свою истинную сущность. Они объявили нам войну, и мы лишь старались защитить себя во имя Императора, нашего светоча и покровителя.

Во имя Святой Инквизиции, это полностью оправдывало наши действия. А чем могли оправдать свои дела эти еретики?

Я закинула мой мешок на плечо и устремилась к западной двери. Вдруг откуда ни возьмись передо мной возник Рауд. Он нес свой вещмешок и оружие, которое достал неизвестно где. Перепуганный парень наставил его на меня, пока не понял, кто перед ним.

— Хаджра, — произнес он.

— Знаю, — ответила я.

— Они дьяволы… — сказал он. — … и они везде.

— Просто выходи, — сказала я. — Тебе не нужна пушка. Выходи. И спрячься.

Рауд был долговязым и неуклюжим — в последнее время он сильно вытянулся — и состояние его кожи оставляло желать лучшего. Он был похож на мальчишку, размахивающего игрушечным пистолетом — только пистолет был настоящий.

Дверь у него за спиной с грохотом распахнулась. Ее почти сорвало с петель ударом ручного гидравлического тарана, который расколол замок. В помещение вошли двое мужчин, один из них отбросил в сторону тяжелую цилиндрическую болванку тарана. Оба были одеты в темную одежду, ткань была мокрой от дождя. Кроме этого, на них были темные очки с маленькими круглыми линзами и бронежилеты.

— На пол! — рявкнул один из них.

Рауд выстрелил в него.

Рауд отлично стрелял. В этой части он просто не знал себе равных. Одну за другой он выпустил четыре пули в лицо и шею человека, отдавшего приказ, — тот рухнул в дверной проем. Его очочки с разбитыми линзами взлетели вверх, пока он падал.