Новый Орден Джедаев: Изменник - Мэтью Стовер

Трупы воинов, рабов и формовщиков, лежащие вперемешку...

Вывернутый наизнанку мир, наполненный ужасом, страданиями и смертью...

Это все сделал он. От и до. И - он увидел Вержер. Пытаясь отдышаться, он наблюдал, как она преодолевает последние несколько метров к вершине улья. Еще ниже воины в броне изо всех сил старались удержать толпу кричащих, мечущихся, окровавленных рабов, которых Джейсен чувствовал благодаря связи с дуриамом, находящимся у него под ногами. Он чувствовал, как дуриам подталкивает их, чтобы они шли наверх. Он чувствовал, что дуриам отчетливо приказал рабам убить его. Он услышал низкое, дикое рычание, словно раненного ранкора загнали в самый угол его логова. Рычание раздалось из его собственного горла.

- Это была ты, - резко сказал Джейсен.

Вержер подняла голову. Она остановилась достаточно далеко, чтобы быть вне досягаемости для амфижезла.

- Я слышал его, - сказал Джейсен. Дышать было горячо и больно. - Анакин сказал, чтобы я остановился. Но это был не он. Это была ты.

Гребень Вержер прижался вплотную к сплюснутому черепу, а в ее глазах не было и следа веселья.

- Джейсен, - медленно, грустно сказала она. - Это - лучшее окончание для истории твоей жизни? Об этом ты мечтал?

Мечтал... Он смутно помнил свое намерение спасти рабов, помнил соглашение с дуриамом: тот согласился сохранить рабам жизни и доставить их на поверхность планеты безопасным способом в кораблях-сеятелях в обмен на помощь Джейсена в уничтожении его братьев-соперников. Но в этой бойне, в которую он превратил Детскую, воспоминание стало таким же блеклым, как и его мечта на Белкадане: призрак самообмана, лучик надежды - и прекрасной, и несбыточной.

Ненастоящей.

Настоящим был первобытный хаос крови, боли и смерти, которыми Джейсен наполнил этот перевернутый мир. Безжалостная ясность его сознания осветила все отпечатки действительности: он видел, что уже сделано, и видел, что еще предстоит сделать. Джейсен поднял свой амфижезл над головой, чтобы клинок мог вытянуться во всю длину до самой земли.

- Джейсен, остановись! - Вержер приблизилась на шаг. - Ты убьешь своего друга?

- Это не друг, - проговорил Джейсен сквозь зубы. - Это пришелец. Чудовище.

- А кто тогда ты? Разве он предавал тебя? Кто здесь чудовище - ты или он?

- Сейчас у меня есть шанс убить его. И когда я это сделаю, тем самым я уничтожу и мир йуужань-вонгов.

Амфижезл в его руках сократился, и Джейсену пришлось усилить захват, пока его ладоням не стало горячо.

- Позволить ему жить - вот в чем предательство. Предательство Новой Республики. Всех мужчин и женщин, которых убили йуужань-вонги. Всех павших джедаев... и моего... даже... - его голос затих, он не смог произнести имени Анакина. Не в этот раз.

Но он все еще не нанес удар.

- Значит, ты встал перед выбором, Джейсен Соло. Ты можешь предать свой народ или можешь предать друга.

- Друга? - он снова поднял амфижезл. - Он не знает, что такое дружба.

- Скорей всего, нет, - ее гребень слегка распустился, рассыпая алые блики. Она приблизилась еще на шаг. - Но ты знаешь.

Джейсен пошатнулся, как будто она ударила его. Из его глаз полились слезы.

- Тогда ты скажи мне, что делать! - закричал он. - Скажи, чего от меня ждут?

- Я бы не стала гадать, - терпеливо сказала Вержер, приближаясь еще на шаг. - Скажу тебе только одно: убив этого дуриама, ты убьешь себя. А также всех воинов, формовщиков и отверженных на этом корабле. И всех рабов. Или ты не пытался спасать жизни, Джейсен Соло?

- Откуда... - Джейсен резко тряхнул головой, чтобы высушить слезы. - Откуда я знаю, что ты говоришь правду?

- Ты не знаешь. Но разве твое намерение изменится от того, говорю ли я тебе правду или нет?

- Я... Я не... - его захлестнула волна рокочущего красного гнева. Они столько причинили ему. Он вынес все, не задавая вопросов; и теперь хотел только одного - ответа. И никак иначе.

- Все, - проговорил он сквозь зубы, - все, что ты говоришь мне - ложь.

Вержер развела руками.

- Тогда выбирай - и действуй.

Джейсен выбрал. Он поднял амфижезл, но прежде, чем он успел ударить, Вержер одним прыжком оказалась у него на пути: чтобы убить дуриама, Джейсену пришлось бы пронзить ее. Он замер всего лишь на мгновение, но этого ей хватило, чтобы протянуть руку и погладить его по щеке - совсем как в тот раз, когда ее прикосновение впервые нарушило чистое белое свечение "объятий боли". Ее ладонь была влажной.

Джейсен сказал:

- Что?..

Больше он не смог произнести ничего, потому что язык перестал его слушаться. Он только успел подумать: слезы... слезы Вержер... как паралитический яд, в который они превратились, отключил его сознание, так что и Детская, и дуриамы, и сама Вержер исчезли в поглотившей его персональной вселенной вне времени и пространства.

Она была черной. В ней был мир, которому некогда довелось быть столицей галактики. Он назывался Корускант, и представлял собой город величиной с целую планету, протянувшийся от полюса до полюса и на километры вглубь. Это была холодная планета с четырьмя спутниками, расположенная вдали от своего бело-голубого солнца, окруженная зеркальными платформами, которые перераспределяли свет, чтобы обезопасить ее от замерзания.

Все изменилось.

Нагретый солнечными лучами, жаркий, тропический, этот планетарный город теперь - планетарные развалины с морями, образовавшимися на месте жилых башен и правительственных учреждений. Три луны превратили орбитальное кольцо в радужный мост. А в вышине над этим миром, бывшим столицей, этой столицей, бывшей целым миром, вспыхнул метеор: огромный шар из йорик-коралла ворвался в атмосферу под острым углом, неся планете метеоритный дождь из частиц и обломков самого себя, и расцвел огненным цветом. Ударяясь о землю, обломки укоренялись и начинали расти.

Планета навсегда перестала быть Корускантом; она стала Йуужань'таром. Но столицей галактики она прекратила быть лишь на недолгое время.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЕЩЕРА

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ДОМ

Тысячи лет прошли, прежде чем Джейсен снова открыл глаза. Он провел эти тысячелетия в одном бесконечном клаустрофобном кошмаре: ему снилось, что он схвачен, связан, обернут коконом - неспособный двигаться, неспособный говорить. Он не мог видеть, потому что глаза не слушались его. Он не мог глотать.

Джейсен не мог дышать. Тысячу лет он беспомощно задыхался. Потом он почувствовал, как на его спине дернулся мускул. Он потратил столетие, но отыскал этот мускул, и добился, чтобы тот сократился и расслабился снова.

Десятилетия превратились еще в одну сотню лет, и он обнаружил, что может контролировать остальные мышцы. Потом он смог сжать бедра и напрячь мышцы плеча - и его кошмар стал просто сном, наполненным скорее неопределенностью, чем страхами. И в этом сне он каким-то образом был уверен, что кокон скоро треснет, и в конце концов Джейсен будет способен расправить свои новые крылья и слушать их совершенное звучание, взлетая к небу с четырьмя лунами...

Когда он открыл глаза и понял, что это был всего лишь сон, его захлестнула волна облегчения: на мгновение он подумал, что сном было все - Детская, Объятия Боли, королева воксина, Анакин... Дуро. Белкадан. Все, что случилось на Сернпидале. Либо все это было сном, либо он спит сейчас, потому что боль покинула его. Он лежал на чем-то мягком, закругленном, безумно приятном, похожем на кушетку в антиперегрузочном отсеке, покрытую алым живым мхом, который пахнет цветами и спелыми фруктами. Вокруг гудели невидимые насекомые, скрытые легко покачивающимися папоротниками вдвое выше его роста; по этим папоротникам гирляндой вилась тонкая лоза, усыпанная фантастически нежной россыпью сверкающих желтых, синих и ярко-оранжевых цветов. Вдалеке раздалось эхо долгого, жалобного воя стаи хищников. Где-то над головой невидимое животное возвысило свой голос в волнующей песне, такой же прекрасной, как и песни мануллианских птиц, призывающих друг друга в материнских джунглях Итора.

"Итор", подумал Джейсен со слепым ожесточением. Он вспомнил, что йуужань-вонги сделали с Итором.

"Где, во имя девяти кореллианских преисподних, я нахожусь?" У солнечного света, пробивавшегося сквозь папоротники, был привычный цвет: то, как очертания теней расплывались в красном мареве... ...ммм, вот оно что. Этот свет был точно такого же цвета, что и ядерная искра, которая горела в Детской.

- О, - ошеломленно пробормотал Джейсен. - О. Теперь понятно.

Этого следовало ожидать - конечно, йуужань-вонги настроили излучение искусственного солнца в том же самом спектре, который был присущ естественному, освещающему мир, где предстояло развиваться жизненным формам с корабля-сеятеля.

Он находился на Йуужань'таре. И все же, что-то такое было в этом свете, от чего у него внутри все сжималось. Это было так непохоже на освещение в Детской - возможно, из-за плотных туманов, плававших там, а возможно - из-за насыщенной лиловато-синей глубины этого неба...