«Спаса кроткого печаль…». Избранная православная лирика - Сергей Александрович Есенин

Впервые опубликовано: газета «Биржевые ведомости», 1916, 15 (28) авг., № 15 741.

Елей — оливковое масло с благовониями, применяемое в церковных обрядах и ритуалах.

«Запели тёсаные дроги…»

Впервые опубликовано: газета «Биржевые ведомости», утренний выпуск, 1916, 17 апреля, № 15 503.

В дальнейшем входило в сборник «Голубень». Любопытна также перепечатка в «Свободной газете» в Чикаго в 1923 г., 17 июля, № 158, под заглавием «На родине».

«Твой глас незримый, как дым в избе…»

Впервые опубликовано: «Скифы», сборник 2, Пг., 1918, с. 165.

В дальнейшем входило в сборник «Голубень».

В стихотворении слышится перекличка с циклом Николая Клюева «Земля и Железо», который был опубликован в первом сборнике «Скифов», в частности со стихотворением «Звук ангелу собрат, бесплотному лучу…». Такие строки, как «Рудою солнца посеян свет…» или «В незримых пашнях растут слова…» и др., находят параллели в этом цикле и других стихах Клюева.

«Не в моего ты Бога верила…»

Впервые опубликовано: «Петроградский вечер», вечерняя газета, 1916, 7 февраля, № 236.

Неопалимая купина — в Пятикнижии: горящий, но не сгорающий куст, в котором Бог явился Моисею, пасшему овец в пустыне близ горы Синай. Когда Моисей подошёл к кусту, чтобы посмотреть, «отчего куст горит огнём, но не сгорает» (Исх. 3:2), Бог воззвал к нему из горящего куста, призвав вывести народ Израиля из Египта в Обетованную землю.

Также «Неопалимая купина» — иконографический тип Божией Матери в православии, весьма почитаемый в России.

Нищий с паперти

Впервые опубликовано: сборник «Северная звезда», Пг., 1916, № 8, 15 апреля, с. 12.

Куканьшей — от «кукан»; здесь: узкая полоска отмели на реке.

Исус-младенец

Впервые опубликовано: «Ежемесячный журнал». Пг., 1916, № 12, с. 181–183.

Отдельное издание стихотворения «Исус младенец» вышло в 1918 году с иллюстрациями художницы Екатерины Туровой — раскрашено от руки 125 нумерованных экземпляров (весь тираж — 1000 экз.). Брошюра со стихотворением явилась одним из первых выпусков петроградской «Артели художников „Сегодня“». Выход брошюры был отмечен в ряде петроградских газет и журналов.

Так, в газете «Новая жизнь» от 16 (3) марта, № 43, рецензент А. Кудрявцев писал, что из первых шести выпусков «особенно интересны детские — весёлые и милые стишки Н. Венгрова и любопытна сказка в стихах С. Есенина».

В 1921 году в Чите издательство «Скифы» на Дальнем Востоке выпустило «Исуса Младенца» с рисунками, выполненными по эскизам Е. Туровой.

«В багровом зареве закат шипуч и пенен…»

Впервые опубликовано: газета «Волжская коммуна», Куйбышев, 1960, 27 авг., № 204.

«Стихотворение это написано по случаю посещения дочерьми Николая II лазарета при строительстве Феодоровского собора в Царском Селе, где Есенин, призванный на военную службу, состоял писарем.

Есть основание полагать, что оно было написано по требованию полковника Ломана, начальника Есенина…» — писал литературовед Лев Коган.

На военную службу Есенин был призван в конце марта 1916 года в запасной батальон. Благодаря покровительству петроградских друзей, прежде всего литераторов М. Мурашева, С. Городецкого и Н. Клюева, Сергей Есенин был определён санитаром (а не писарем) в полевой Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны, в дальнейшем служил в лазарете № 17 для раненых воинов там же, в Царском Селе. Сохранились почтовые карточки кратких писем Есенина родным, на обороте которых напечатано: «Лазарет Их Императорских Высочеств Великих Княжён Марии Николаевны и Анастасии Николаевны при Феодоровском Государевом соборе для раненых. Царское Село».

Непосредственным начальником Есенина был полковник Дмитрий Николаевич Ломан (1868–1918), штаб-офицер для особых поручений при Дворцовом коменданте (расстрелян большевиками в Петропавловской крепости в числе других придворных и членов царской фамилии).

Стихотворение «В багровом зареве закат шипуч и пенен…» (написанное на большом листе плотной бумаги, на котором по краям художником Г. Гореловым акварелью был выполнен орнамент в стиле XVII века; текст стихотворения под названием «Царевнам» был также написан акварелью, славянской вязью) Есенин читал в первом отделении концерта, состоявшегося 22 июня 1916 г.

в офицерском лазарете в присутствии императрицы и ее дочерей. В этом концерте принимали участие артисты В. Сладкопевцев, Н. Артамонов, группа балалаечников под управлением В. Андреева, режиссёр Н. Арбатов. Как вспоминал сын полковника Д. Ломана (1868–1918) Юрий Ломан (1906–1980), по окончании концерта его участники были представлены высоким особам. «Во время беседы императрицы с ними ей были преподнесены сборник стихов Есенина „Радуница“ и сборник рассказов Сладкопевцева» (Ломан Ю. Д., «Воспоминания крестника императрицы» (автобиографические записки). СПб., 1994, с. 66).

В автобиографии 1923 г. Есенин несколько мифологизировал этот сюжет:

«При некотором покровительстве полковника Ломана, адъютанта Императрицы, был представлен ко многим льготам. Жил в Царском недалеко от Разумника Иванова. По просьбе Ломана однажды читал стихи Императрице. Она после прочтения моих стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил ей, что такова вся Россия. Ссылался на бедность, климат и проч.

Революция застала меня на фронте в одном из дисциплинарных батальонов, куда угодил за то, что отказался написать стихи в честь Царя. Отказывался, советуясь и ища поддержки в Иванове-Разумнике…»

После того как о выступлении Есенина перед Императрицей и царевнами стало известно в литературных кругах столицы, фактически оборвались отношения Есенина с меценатами и хозяевами либеральных литературных салонов. О том, как восприняла «чистая публика» известие о чтении стихов Есениным перед членами Императорской фамилии, рассказывал много позже в «Петербургских зимах» Георгий Иванов:

«Кончился петербургский период карьеры Есенина совершенно неожиданно. Поздней осенью 1916 г. вдруг распространился и подтвердился „чудовищный слух“: „наш“ Есенин, „душка“ Есенин, „прелестный мальчик“ Есенин — представлялся Александре Фёдоровне в Царскосельском дворце, читал ей стихи, просил и получил от Императрицы разрешение посвятить ей целый цикл в своей новой книге!

Теперь даже трудно себе представить степень негодования, охватившего тогдашнюю „передовую общественность“, когда обнаружилось, что „гнусный поступок“ Есенина не выдумка, не „навет чёрной сотни“, а непреложный факт…

Возмущение вчерашним любимцем было огромно. Оно принимало порой комические формы. Так, С. И. Чайкина, очень богатая и ещё более передовая дама, всерьёз называвшая издаваемый ею журнал „Северные записки“ „тараном искусства по царизму“, на пышном приёме в своей гостеприимной квартире истерически рвала рукописи и письма Есенина, визжа: „Отогрели змею! Новый Распутин! Второй Протопопов!“ Тщетно её более сдержанный супруг Я. Л. Сакер уговаривал расходившуюся меценатку не портить здоровья „из-за какого-то ренегата“…»

Необходимо также отметить пророческий характер стихотворения — прозрение молодого поэта о трагической судьбе царевен.

«Нощь и поле, и крик петухов…»

Впервые опубликовано: «Ежемесячный журнал», 1917, № 11/12, нояб. — дек., с. 7. Первоначальная редакция выглядит так:

Как покладинка лёг через ров

Звонкий месяц над синью холмов.

Расплескалася пегая мгла,

Вижу свет голубого крыла.

Снова выплыл из ровных долин

Отчий дом под кустами стремнин.

И обветренный лёгким дождём,