Комкор - Олег Кожевников

– Да не волнуйтесь, Юрий Филиппович, эти водители – люди проверенные, бывшие гражданские работники Гушосдора, а туда ребят набирало НКВД, так что у всех есть допуск на ведение секретных работ.

– Ладно, ты человек в этих делах опытный, в людях разбираешься хорошо, будем считать, что кадры подобрал надежные. Грузовики уже направлены в лагерь, где располагаются выздоравливающие?

– Конечно, сразу же после того, как получил ваше распоряжение об изъятии грузовиков у заградотряда. Туда же отправил и пятерых своих ребят. Бойцу Иванцову поручил передать младшему лейтенанту Анисимову ваш приказ откомандировать из своего взвода сержанта Родичева в новую роту, а также, что все бригадные бронеавтомобили будут сопровождать формирующуюся колонну.

– Хорошо, товарищ Лыков, вам тоже стоит сейчас направиться к формируемой колонне. За то время, пока я буду тут, у рации, вы на месте окончательно определитесь с командирами взводов и отделений, проведите инструктаж с ними, и особо это дело не затягивайте – будьте готовы минут через сорок начинать движение. Думаю, мне этого времени хватит, чтобы связаться по рации с нужными людьми. Кстати, в расположение заградотряда не прибыл еще один танк КВ?

– Никак нет, товарищ подполковник!

– Странно, мы уже здесь полтора часа торчим, а ребята обещали отремонтировать гусеницу танка за час. Что-то они задерживаются… Вроде бы не слышно было звуков бомбежки. Уж ты-то услышал бы отдаленные звуки взрывов авиабомб.

– Да, должен бы! Кстати, за теми «юнкерсами», которые недавно пролетали, я наблюдал в бинокль – они точно близко от нас не пикировали. А танк, как вы говорили, ремонтируют от моста километрах в семи, если бы самолеты его начали бомбить, я бы не только это услышал, но и увидел, как «юнкерсы» делают «горку». Задерживаются ребята наверняка из-за самолетов – услышали, как те летят, ну и бросили работать. От греха подальше укрылись в какой-нибудь щели. Старший сержант Асаенов – боец добрый, издали чует опасность, напрасно на рожон не полезет.

– Ну ладно, Сергей, давай, двигай к формирующейся колонне, а танк, надеюсь, появится, пока я буду в радиоузле.

Как только Лыков ушел, я, прислонившись спиной к массивному стволу высокой березы, росшей рядом с входом в палатку, достал папиросу и нервно стал покручивать ее в своих пальцах. На сердце было тревожно – волновался я за Шерхана. Давно такого не было, чтобы Наиль находился так далеко от меня, и я чувствовал неприкрытой свою спину. Только закурил папиросу, как немного в отдалении раздался рев мощного двигателя, сразу успокоивший меня, – звук дизеля тяжелого танка ни с чем не спутаешь. Мысли вернулись к тому, какие задачи ставить Осипову, Фролову и Пителину. Свобода маневра оставалась только ночью, вот и нужно было все так организовать, чтобы ни в коем случае не ошибиться.

По нынешним временам, самая трудная задача предстояла группе Фролова: входящему в бригаду 724-му артполку совместно с двумя гаубичными артполками РГК нужно было совершить ночной марш от позиций, расположенных под местечком Ивановичи. И дело было даже не в расстоянии, а в том, что им предстояло совершить незапланированный заранее маршрут. Одно дело – занятие уже подготовленных позиций под Барановичами, и совершенно другое – движение в неизвестность. До войны такого сценария действий командиры бригады не отрабатывали. Но я верил в организационный талант Фролова, как и в профессионализм командиров артполков. А еще в то, что на эйфории после недавней победы люди способны горы свернуть, не говоря уже о том, чтобы успешно и вовремя добраться до новых позиций. Сейчас красноармейцы были настолько воодушевлены, что способны вручную тащить тяжеленные гаубицы. Вот я и надеялся, что группа Фролова, несмотря на все трудности и забитые дороги, сможет пробиться к рубежу, создаваемому у реки Зельва.

Эх, я бы ни капли не сомневался в том, что все артполки РГК смогут в течение одной ночи занять новые позиции, если бы не одно но – тракторов катастрофически не хватало, один тягач приходился на две гаубицы. В наших планах предусматривалось перебрасывать гаубицы челночным методом. И даже на случай форс-мажорных обстоятельств, если отступать придется в светлое время суток, было подготовлено по пути движения колонн несколько замаскированных с воздуха площадок. Только сейчас я по достоинству оценил проявленную Пителиным осторожность, когда в разработанных планах он предусмотрел оборудование промежуточных стоянок, с натянутыми между деревьев маскировочными сетями. Хотя раньше, когда эти планы только разрабатывались, я легкомысленно вещал своему мудрому начальнику штаба, что «это совершенно излишне», что «отходить будем ночью, поэтому не следует зря переводить маскировочную сеть». Но Пителин сумел меня переубедить, к тому же Бульба раздобыл этих маскировочных сетей в несколько раз больше положенного по нормам на бригаду. Теперь это обстоятельство позволяло начинать перевозить гаубицы из группы Фролова в светлое время, и я сейчас собирался дать команду своему комиссару начинать переброску артполков РГК немедленно – пускай тягачи перетаскивают гаубицы до замаскированных площадок и возвращаются за следующей партией. В конце концов, эта железная гусеница вполне сможет к утру доползти до Зельвы.

Если все-таки гаубицы попадут под удар люфтваффе и большинство тракторов будет уничтожено, тогда ребятам Фролова придется принимать бой в том месте, куда успеют дотащить гаубицы. Фролову нужно будет организовать доставку боеприпасов до этих новых позиций из полевого артсклада, расположенного под Барановичами. Грузовиков у него много, за ночь можно будет перебросить весь складированный там боезапас. Но было у меня ощущение, что все обойдется, и группа Фролова сможет без боя и потерь добраться до Зельвы. Строилось это ощущение на анализе поведения немецкой авиации после учиненного нами разгрома 47-го моторизованного корпуса. Немецких самолетов над тем районом не наблюдалось – вызывать и ставить перед ними задачу уже было некому. А люфтваффе самостоятельно проявлять рвение не будет. На кой черт летчикам по своей инициативе контролировать еще одну дорогу – у них и так забот сейчас выше крыши: что бомбят дорогу Белосток-Слоним, это было понятно – нельзя же просто так выпускать дислоцированные в Белостокском выступе соединения. А вот по дорогам Пружаны-Ружаны-Слоним и Береза-Ивацевичи-Барановичи немецкая авиация работала по заявкам 2-й танковой группы.

Не успел еще додумать, какие задачи буду ставить Пителину, как из палатки вышел Бедин – пора было направляться в радиоузел, но я притормозил лейтенанта госбезопасности:

– Подожди минутку, Виктор Петрович, сейчас переговорю еще с танкистами, и пойдем заниматься делом.

У меня было жгучее желание ощущать присутствие Шерхана рядом с собой. Мне нужно было чутье Наиля о приближении опасности. В предстоящем движении по открытой с воздуха дороге было совершенно необходимо его присутствие рядом со мной. Кто, кроме Шерхана, своевременно предупредит о появлении авиации противника? Я надеялся на парня.

У майора имелись экипажи, лишившиеся танков, вот пускай он из них, посоветовавшись с Быковым, доукомплектует людьми взвод КВ. А Шерхан поедет со мной, и как только он почувствует приближение опасности, сразу же будем съезжать с шоссе и прятать грузовик под деревьями. Вот с такими мыслями я вновь вошел в палатку и безапелляционным тоном приказал майору Половцеву выделить трех опытных танкистов в распоряжение лейтенанта Быкова. Танкисты должны занять свои новые боевые места к тому моменту, когда я закончу сеансы радиосвязи, то есть через сорок минут. Не слушая пытающегося что-то сказать майора, я повернулся и вышел из палатки, а когда выходил, еще и выкрикнул вдобавок:

– Время пошло, майор, через сорок минут танки начинают движение, и экипажи этих боевых машин должны быть полностью укомплектованы.

Выйдя из палатки, кивнул Бедину, и мы быстрым шагом направились к стоявшему неподалеку ЗиСу с большой будкой вместо кузова. Через пару минут я уже влез в этот передвижной радиоузел и продиктовал дежурному радисту, кого нужно вызывать и на какой частоте. Естественно, в первую очередь приказал соединяться с 724-м артполком. Фролов в это время должен был находиться неподалеку от штабной радиостанции, в чем я смог убедиться буквально через пять минут – именно столько времени понадобилось, чтобы через эту мощную радиостанцию соединиться со штабом полка, и к аппарату подозвали комиссара бригады.

Михаил Алексеевич первоначально был озадачен столь радикальными изменениями планов, зная, как я не люблю дергаться и на ходу менять поставленные ранее задачи. Но после пяти минут разговора вник в ситуацию, а когда я намекнул, что после подхода его группы и занятия позиций полками РГК, вполне вероятен мощный контрудар силами 10-й армии и перенос военных действий на территорию противника, комиссар просто загорелся этой идеей. Еще бы, это именно то, к чему его готовила партия, и он сам всегда внушал подчиненным: «Если враг нарушит священные границы Советского Союза, то Красная армия могучим ударом опрокинет его и будет громить наймитов империалистов на их же территории». Такими словами он даже мне пытался привить военную доктрину партии. Почувствовав, что старший батальонный комиссар разобьется в лепешку, но сделает все, чтобы артполки прибыли вовремя к месту новой дислокации, я еще минуты три обсуждал задачу с Михаилом Алексеевичем, конкретизируя детали.