Тигр скал - Мирон Хергиани

Они вбили крюк, пропустили веревку и спустили ее вниз — может, достанет до ближайшей площадки. Пер­вым стал спускаться руководитель группы Юрий Борухович. «Еще немного — и мы будем спасены... еще немного...» — с надеждой думали люди, висевшие на одной короткой веревке. Но их надеждам не суждено было сбыться — веревка кончилась, когда они были на полпути к площадке. До ближайшего выступа, на кото­рый можно ступить одной ногой, оставалось метров пятьдесят. Снова встала проблема возвращения. Но сама мысль об этом была нереальной: ни у кого не хватило бы на это сил. А земля тем временем начала как-то странно раскачиваться, волноваться, словно зыби морские, она отходила куда-то вдаль, и тем более желанными становились города и деревни, реки, леса... и люди, люди, тепло и голос людской. Они, эти трое на одной веревке, повисли, точно сосульки, застывшие, заледеневшие, и, подобно сосулькам, ломались и разби­вались вдребезги их надежды. Один день, два, три... четыре дня... Как вывешенное для просушки белье, ко­лышет их ветер, и они, закрыв глаза,ждут конца, который подступает все ближе. Они дрожали от холода, голода и страха. Все имеет предел!.. Смерть в горах прекрасна, где же она!..

И вдруг донесся какой-то звук... человеческий го­лос... забытый, желанный, светлый и лучезарный чело­веческий голос!.. Кто-то кричал:

— Не бойтесь, мы здесь!.. Держитесь, мы идем к вам!..

Они открывают глаза и обводят затуманенным взо­ром громоздящиеся под ними немые массивы. «Ну, конечно, галлюцинация... Проклятая галлюцинация!»

Но тот же голос повторяет несколько раз:

— Мы здесь, здесь! Мы идем к вам!

Нет, это не было галлюцинацией. Они пришли — Михаил Хергиани, Эрмине Кахиани, Михаил Хергиани-Младший. Они спустили вниз, на землю, троих почти бесчувственных людей, словно бусины, нанизанных на веревку. Спасательная группа Михаила Хергиани подо­спела вовремя — три сосульки отогревались, оттаивали, дышали, пробуждались...

Ночь застигла нас близ Курмайерского леса. Решили здесь и заночевать. Поставили палатку и улеглись. Ранним утром мы должны были перейти перевал Торино. Но утром настроение у нас совсем упало: все устрем­лялись к перевалу по канатной дороге, а нам по той же причине (отсутствие денег) пришлось тащиться пеш­ком.

Итальянский Курмайер и французский высокогор­ный курорт Шамони связаны друг с другом канатной дорогой. На границе двух государств, которая проходит по самому гребню кряжа, возвышается отель «Торино» (3370 м над уровнем моря), где всегда полно курортников, путешественников, туристов и альпинис­тов.

Мы со Славой уныло брели в гору. Голодные и уставшие, мы преодолевали пешком совершенно бес­полезные километры. Порой мы поглядывали на вагон­чик канатной дороги и лопались от злости, да еще, как нам казалось, люди смотрят оттуда на нас и диву даются — что там за чудаки пешком тащатся!

Шесть часов потратили мы на переход до Торино. Наконец мы добрались до гостиницы, но здесь ждала неприятная новость: из-за сильного ветра канатка от­сюда до Шамони не работала. И это когда мы додума­лись до важного решения: выбираться из Торино канат-кой в долг! В Шамони мы расплатимся сразу же по прибытии. Это примерно так, как случается порой в Тбилиси: возвращаешься среди ночи, а в кармане ни гроша, но все равно ты нанимаешь такси и приезжаешь домой, там просишь шофера подождать, выносишь деньги из дому и расплачиваешься.

А теперь жди, когда уляжется ветер! В тот раз нам всюду приходилось ждать. Сперва ждали очереди, что­бы выйти на трассу, затем ждали чехов, затем — испанцев, которые болтались в воздухе на своих верев­ках, а тут еще жди погоды! Может, снова идти пешком?

Мы нервничаем, но стараемся этого не проявлять.

Сидим мы в Торинском коридоре и раздумываем, как быть.

— Часто спрашивают меня, кого я считаю своим учителем, наставником. У меня был не один учитель. Это и мой отец Бесарион, и дед Антон, и Габриэл, и Бекну Хергиани, Максиме Гварлиани, Чичико Чартолани, Гио Нигуриани, Алмацгир Квициани, Годжи Зурэбиани, Адсил Авалиани и другие наши альпинисты. Я назвал их всех вместе, поскольку разъединять их было бы неверно и несправедливо. Они вместе ходили в похо­ды, экспедиции, вместе одерживали победы и вместе терпели поражения.

Прежде, в старые времена, когда не писали о восхо­дителях в газетах и книгах, народ из уст в уста передавал рассказы о них и складывал легенды. Уже почти в наши дни, в тридцатые годы, увлечение альпи­низмом в «стране поднебесных вершин» становится чуть ли не повальным.

Дети, как известно, особый народ. Разве может ребе­нок не иметь своего героя, своей мечты, своего идеала? Нашими кумирами были самые бесстрашные — горо­восходители-охотники, мужественные и великодушные. И мы стремились подражать им. Подражали их походке, осанке, манере держаться, подражали в поднятии тя­жестей, в лазаний по скалам... Но не только подра­жали — мы соревновались друг с другом, карабкались на стены старых мачуби, взбирались на телеграфные столбы. Мы, сорванцы, даже не представляли себе детских игр и забав без этих соревнований.

В 1929 году на Тэтнулде произошла трагедия, по­трясшая всю грузинскую общественность: погибли два выдающихся альпиниста — Симон Джапаридзе и Пи­мен Двали. Сестра и брат Симона, Александра и Алеша, собрались и выступили в путь — к вершинам Сванэти, чтобы отомстить за любимого брата.

С того времени начинается история победных штур­мов Алеши и Александры Джапаридзе. Они поднимают­ся туда, куда еще не ступала нога человека, остав­ляют там первые записки, строят первые триангуляционные сооружения, составляют карты, недостаток в кото­рых так остро ощущался у нас в те годы...

...Алеша Джапаридзе отправляется на Памир. Тогда мало кто отваживался подниматься на «Крышу мира». Неприступностью, тайной отпугивали человека горы Памира. Они были еще не изучены, а район ледника Лармо был и вовсе белым пятном на карте.

— ...Медленно, очень медленно продвигались мы вперед. По колено проваливаясь в пушистый девствен­ный снег, через каждые пять — десять шагов вынужде­ны были останавливаться, чтобы передохнуть,— описывает восхождение на пик Ленина Алеша Джапарид­зе.— Каждый из нас с тревогой и беспокойством по­глядывал на небосклон, по которому ползли неприятные облака.

Внезапно послышался какой-то шум. Через несколь­ко секунд мы увидели, что сверху кто-то катится вниз. Это оказался инструктор Поляков. К счастью, про­летев метров пятьдесят, он провалился в снег и надежно застрял там. Оттуда его вытащили инструкторы Цере­тели и Белецкий. Поляков был в полном изнеможе­нии от страха и усталости. Поэтому впереди первой группы вместо него пошел начальник отряда инструкто­ров. Через несколько минут снова послышался шум. Мы остановились и замерли: справа от нас снежная лавина со страшной скоростью несла несколько человек из передней группы. Это были начальник отряда инструк­торов и четверо красноармейцев. Они то скрывались в снегу, то оказывались на поверхности лавины. В полном оцепенении смотрели мы, как на наших глазах погибали люди, но помочь им было невозможно. К счастью, через недолгое время скорость лавины заметно умень­шилась, и все пятеро застряли в снегу метрах в двух­стах от того места, откуда покатились. Не успели они прийти в себя, как буквально перед носом у нас про­неслась еще одна лавина, к счастью, не коснувшись ни нас, ни их. Мы стали кричать операторам, чтобы они засняли на пленку всю эту свистопляску, но им было не до съемок. «Какое тут снимать, того и гляди, лавина снесет нас ко всем чертям!» — заорал один из операторов.