Уход Мистлера - Луис Бегли

Поджаривают на огне. Хотят убедиться, что печень хорошенько прожарилась.

Да перестань, Томас!

Я серьезно. Это святой Лаврентий, покровитель поваров, на гриле. Тициан хотел остаться верным легенде, но, думаю, дело тут не только в этом, он в любом случае написал бы полотно в темных красках. Он ведь был относительно молодым человеком, когда начинал писать эту картину, — не старше меня или Гэнсворта! И на работу над ней у него ушло десять лет. К тому времени он уже не смотрел на мир через розовые очки. Помнишь его «Введение во храм» в галерее Академии? Тоже очень темное полотно, которое тебе так понравилось?.. Мы видели его вчера. Эти две картины очень похожи. В обеих слышится крик отчаяния.

А что произошло со святым Лаврентием? По легенде?

Он был истовым христианином, которому, к несчастью, выпало родиться и жить в период правления императора Деция, грубого и жестокого типа, известного в основном тем, чем он пытался повернуть время вспять. Эдакий варвар-фундаменталист. А в Римской империи меж тем появлялось все больше и больше христиан. И любому попавшему в лапы жестокого Деция предлагался выбор: или отказаться от Христа, или же мученическая смерть. Лаврентия привели к императору ночью. И Деций сказал: Или принесешь жертву нашим богам, или нынешняя ночь будет для тебя последней и проведешь ты ее в муках. И Лаврентий ответил ему примерно следующее: Моя ночь состоит не из тьмы. Она купается в вечном свете. Это высказывание ничуть не развеселило Деция, и он приказал соорудить жаровню. Видишь вот эту конструкцию, похожую на лагерную койку, только без матраца? Мужчина, лежащий на ней и корчащийся в муках, и есть тот самый святой. А вот этот, кто придерживает его за плечи и тоже, похоже, мучается, как и Лаврентий — наверное, от невыносимого жара, — это, по-видимому, один из мучителей. А вот еще один, весьма старательный парень, видишь, он присел на корточки и раздувает угли, чтоб горели жарче. А вон там, с другой стороны, стоит толстяк с огромной вилкой и тычет Лаврентию в печень.

Господи!

Вот именно. Исполняют работу за Господа Бога. Полностью поглощены ею и палачи, и святой. Посмотри, какой поразительный контраст с другими фигурами. К примеру, вон там, справа, стоят два интеллектуала. Совсем вдалеке. Наверное, говорят о поэзии. Лично я просто зачарован пятном яркого света в самом верху. И никак не могу решить: то ли это чисто художественный прием, изображение грозы, то ли святой дух выглядывает из облаков, желая убедиться, что Божья работа делается надлежащим образом. Приглядись хорошенько к этой картине. А я пойду брошу еще одну монетку.

Она взглянула на него как-то странно. Но он повернулся и отошел. Под сводами снова вспыхнули прожекторы.

Наверное, все же это Святой Дух, продолжил, вернувшись, Мистлер. Уж очень ярок свет, хотя кое-какие сомнения у меня все же остались. Прежде не замечал, чтобы в религиозной иконографии этого периода Бог-Отец или Бог-Сын посещали подобные пыточные мероприятия. И в данный момент не припоминаю ни одной картины, изображающей распятие или снятие с креста, где за этим бы наблюдал Бог-Отец или Святой Дух. Да и в предшествующих распятию процедурах они тоже вроде бы не фигурируют — когда, к примеру, Христа избивают кнутом, или надевают на голову терновый венец, или же он бредет, согбенный под тяжестью креста по виа Долороса. Их там нет. Интересно знать почему. Знак привередливости небес? Или же уважения к самой логике веры? Боязнь, что веру можно поколебать или же подорвать вовсе, если Отец будет наблюдать за всеми теми ужасами, которые проделывают с его Сыном, и даже не попытается вмешаться, прекратить его мучения? И, разумеется, Сын всегда присутствует на Судном дне. Сидит, как царь на троне, и вершит правосудие, что для большинства людей означает адские муки, а Отец обычно наблюдает. Почему тогда Отец смотрит на все это? Чтобы убедиться, что Сын не станет испытывать жалости, если вспомнит вдруг, что проделывали с ним, а он, его Отец, так и не вмешался? Что он как бы одобряет тем самым справедливость назначенного Сыном наказания и его последствия?

Томас, прекрати! Ну, как только можно говорить такое? Что эти люди проделывают за Бога его работу? Это… это просто отвратительно!

Что именно? То, что я говорю, что это Богова работа, или то, что проделывают с человеком его мучители?

И то, и другое. Ведь если верить легенде, которую ты только что рассказал, именно император приказал мучить его.

Ну что ж, оба мы с тобой пришли к выводу, что поджаривать людей на костре плохо. Но к чему отрицать роль Бога? Кто в конечном счете организовал все это, кто создал Деция таким жестоким? Кто, как не Бог? Разве не все на свете происходит согласно его замыслу?

Это люди делают плохие и жестокие вещи. И делают их против воли Божией.

Мне известно это объяснение. Однако оно не помогает отделаться от мысли, что если этот самый всемогущий Бог существует, то именно его воля и исполняется. Возьмем, к примеру, человека, больного раком печени. Разве не по воле Божией выпала ему эта болезнь? Нет, конечно, ты можешь сказать, что это расплата за его грехи. Или еще за Адамов грех, и не забывай, была еще Ева. Не станешь же ты отрицать, что Бог по крайней мере не мешал всему этому? Так в чем тогда состоит разница между осмысленным и целенаправленным злом и тем, что Бог допускает это зло, хотя вполне в его власти вмешаться и остановить?

Свобода выбора. Человек сам волен делать свой выбор.

Правильный ответ согласно церкви, но я почему-то никогда не мог смириться и принять его. Впрочем, к бедняге, страдающему раком печени, это никак не относится. Почему он наказан, хотя еще не был судим? Он все еще жив, он может раскаяться. Ха!.. Хотя, должно быть, тебе лучше, чем мне, известны все положенные процедуры раскаяния и прощения. Но почему, почему все же не подождать, хотя бы до того момента, когда парень предстанет перед судом, а не вселять в его тело краба, который медленно сжирает его печень? Или к чему поджаривать живьем святого, который уж точно никогда не был плохим человеком? Стандартный ответ мне известен: его поджаривают живьем во славу Божию. Какая чушь! Знаешь, в этой теории о свободе выбора есть нечто комическое. Все равно что сказать, что действующие лица в какой-нибудь пьесе имеют свободу выбора. Актеры изо всех сил стараются убедить зрителей в этом, но каждое их действие, все, что вообще происходит в этой пьесе, уже предопределено драматургом. Взять, к примеру, «Короля Лира». Ведь вовсе не Корнуолл решает выколоть Глостеру глаза. Шекспир решил и придумал все это, опираясь на прочитанные им истории и наблюдения того, что творится в этом мире. Вот тебе и Бог, и его воля! Ха-ха-ха!

В ответ она прошипела: Не думаю, что это хорошо и правильно — говорить такие вещи в церкви! Пошли отсюда. К тому же ты выглядишь совсем больным. Ну зачем тебе только понадобилось говорить, что палач тычет вилкой в печень святому? Какая гадость! Лично мне кажется, он тычет ему в бок или задницу.

Что ж, может, ты и права. Хотя если вдуматься… Ведь печень находится у человека справа, верно? А вилка совсем с другой стороны. Ладно, не важно. Просто я зациклился на этой печенке, сам не знаю почему.

Ему хотелось сказать: Видишь ли, я имею полное право злиться. Говорить гадости и даже выглядеть скверно. Ведь человек, больной раком, — это я. И узнал я об этом совсем недавно, узнал о том, что скоро умру, — днем, перед той вечеринкой у Анны Уильямс, как раз перед тем, как мы встретились. Но ш-ш! Никому ни слова. Это тайна. Об этом знают только мои врачи и адвокат. Последний, бедняга, боится даже заговорить со мной об этом. Пока что.

VI

Хочется чего-нибудь сладкого. Мороженого.

Голос ее звучал сердито. К собственному удивлению, он вдруг обнаружил, что это не вызывает у него раздражения. Напротив, в нем шевельнулось слабое желание исправиться, возможно, даже покаяться.

Но тут поблизости ни одного заведения. Ты в силах пройти пешком минут десять?

Да, если ты понесешь обе сумки.

И он подумал, что снова выбрал совершенно абсурдный маршрут, нелепое направление. Он будет угощать ее мороженым в кафе с видом на конную статую Бартоломео Коллеони и огромный кирпичный массив церкви Святых Джованни и Паоло. А там, за церковью, — фасад доминиканской школы Святого Марка, отданной ныне под гражданский госпиталь, где находится знаменитая коллекция старинных хирургических инструментов. Интересно, сильно ли они отличаются от пыточных инструментов? Наверное, лишь целью, с которой были созданы. Вряд ли те, что используются теперь в операционных больницы «Херли и компания», куда хотят положить его, менее ужасны. Нет, конечно, зато анестезия шагнула с тех пор вперед. И пока хирург усердно звенит сталью, устраняя пришедший в негодность орган, пациент плавает в море кошмарных сновидений.

И хотя кафе, баров и прочих подобных заведений везде полно — и рядом с церковью Иезуитов, и на пути к гостинице, — он почему-то привел Лину именно в это кафе, названия которого не знал или же просто забыл. Зато месторасположение было точно ему известно, поскольку прежде, бывая в Венеции, он частенько заходил в церковь полюбоваться росписями Веронезе и Беллини. И надеялся, что, когда они наконец попадут туда, знакомый вид успокоит и умиротворит его душу. Однако ничего подобного не произошло.