Слишком много женщин - Рекс Стаут

– Нет, – сказал я. – Это невозможно.

Я собирался продолжить, но не смог, так как она решила, что меня можно похвалить, и уже собиралась сделать это, как дверь в комнату распахнулась, и правым глазом – единственным, который мог что-либо видеть из-за ее уха, – я заметил входящего Керра Нейлора.

При звуке шагов моя соблазнительница отпрянула в сторону и повернулась лицом к двери.

– Рабочее время уже давно кончилось, мисс Феррис, – сказал Нейлор.

Я подмигнул ей.

– Я попросил мисс Феррис прийти ко мне, – сказал я, глядя ей в глаза, в которых блестели искорки. – Мы беседуем, на что потребуется еще час, а может, и немного больше. Она вынимала соринку из моего глаза. Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?

Нейлор улыбнулся, шагнул к стулу Гуинн, который еще хранил ее тепло, и сел на него.

– Возможно, наоборот, я помогу вам, – пропищал он. – Я с удовольствием приму участие в разговоре, если он будет продолжаться всего лишь час.

Я отрицательно покачал головой:

– Весьма польщен, но это строго конфиденциально. Нет, мисс Феррис, не уходите! Останьтесь. Итак, если вы пришли, лишь чтобы пожелать спокойной ночи, то спокойной ночи.

– Это мой отдел, мистер Трут.

– Но я не работаю в вашем отделе. У вас отдел фондов, у меня отдел убийств. Спокойной ночи, если вам больше нечего мне сообщить.

От ярости он потерял дар речи. Не то чтобы это было написано на его маленьком восковом личике, но он просто не мог говорить, и ничто, кроме ярости, не могло на него так подействовать. Он встал, уставился на Гуинн, которая смотрела в сторону, и, наконец, перевел взгляд на меня.

– Прекрасно. Вопрос о вашем статусе здесь может быть решен в понедельник, если вы тут будете в понедельник. Я пришел, чтобы кое-что сказать вам, и хотя мисс Феррис не совсем подходит для этой роли, но все же хорошо, что у нас есть свидетель. Как мне передали, в своем докладе вы записали, будто я вам сказал, что знаю имя человека, убившего Уальдо Мура. Это правда?

– Да, это правда.

– Тогда вы солгали в докладе. Я не делал вам такого заявления, а также никакого другого заявления, которое можно было бы так истолковать. Я не знаю, почему вы сообщили эту ложь, и не собираюсь терять время, чтобы попытаться это узнать.

Он направился к двери, повернулся и улыбнулся нам:

– Теперь вы можете возобновить разговор, который я прервал. Спокойной ночи.

Он ушел, захлопнув за собой дверь. Я сидел, не двигаясь, слушая, как в тишине безлюдного зала замирали его шаги.

Гуинн подошла ко мне.

– Вот видите? Не важно, кто говорит, что меня видели пробирающейся в ваш кабинет, не верьте этому, и не важно, кто вам говорит, что вы солгали, я не поверю…

– Помолчи, крошка. Помолчи и посиди тихо, пока я обмозгую все это.

Она послушалась. Я уставился на ее подбородок, нашел, что он отвлекал меня, и постарался переключиться на что-нибудь нейтральное. На первый взгляд такое неожиданное появление Керра Нейлора могло означать, что он начал отступать. И раз так, он, возможно, будет отступать и дальше и к середине следующей недели, может быть, уже скажет, что Мур вовсе не был убит.

Я обратился к Гуинн:

– Я все думаю, почему здесь так холодно, наверное, из-за холодных ног Керра Нейлора. Они совсем замерзли. Но давайте вернемся к делу. Когда Нейлор вошел, я собирался сказать вам, что вы растратили много, чертовски много боеприпасов: мне никто не говорил, что вы заходили сюда или выходили отсюда. Это отпечатки пальцев. Вы оставили около пяти дюжин отпечатков в разных местах, на папках и докладах. Я собираюсь сохранить их на память о вас. Так что вы теперь скажете? Вы гуляли во сне? Попробуйте этот вариант.

Она наморщила лобик, пытаясь сосредоточиться, как будто я давал ей инструкции по запутанной машинописной работе и она была крайне озабочена, чтобы правильно выполнить ее. Мое бесплатное предложение насчет прогулок во сне она не восприняла, вероятнее всего, даже не расслышала. После долгого молчания она заговорила:

– Отпечатки пальцев?

По ее тону можно было подумать, что это иностранное слово.

– Правильно. Маленькие линии на кончиках ваших пальцев, которые оставляют прекрасные следы, если вы дотрагиваетесь до чего-нибудь. От-пе…

– Не нападайте на меня, – сказала она обиженно. – Вы ведь говорили, что не смогли бы поверить, будто я способна сделать это.

– Нет, это вы не нападайте, – сказал я твердо. – Во-первых, я так не говорил. Во-вторых, одно из моих любимых правил – никогда не позволять женщине начинать спор о том, что она сказала или что я сказал. У вас есть время, чтобы придумать что-нибудь. Так что это будет?

– Мне не надо ничего придумывать, – заявила она возмущенно. – Все, что я должна сделать, – это сказать вам правду, даже если я думаю, что вы ее не заслуживаете. Так вот. Вчера вы сказали, что хотели видеть меня, а я не могла прийти, потому что у меня была куча работы для мистера Гендерсона, поскольку его секретарша заболела и осталась дома. Мне пришлось работать сверхурочно, а когда я закончила, то пришла сюда, потому что думала, что вы еще меня ждете, но вас уже не было, и я подумала, что, возможно, вы оставили для меня какую-нибудь работу в шкафу, поэтому я заглянула в него, и, конечно, я просмотрела папки, поскольку именно там вы могли что-нибудь оставить. А теперь вы обвиняете меня в каких-то тайных интригах только потому, что я пыталась выполнить свой долг, хотя уже было почти семь часов вечера!

– Неплохо, – заключил я, – даже великолепно, хотя и дико, если бы вы только не отрицали это с самого начала и не подошли близко ко мне с вашими духами и другими атрибутами. Почему вы отрицали это, золотко мое?

– Ну, наверное, я просто не могу удержаться, чтобы не подурачить людей. Это, очевидно, черта моего характера.

– А эта ваша история, она вам нравится, а?

– Конечно, нравится, ведь это правда!

Тут мне захотелось испробовать на ней какие-нибудь изощренные пытки в хорошо оборудованном подземелье.

– Эта комната не подходит, – неохотно признал я, – чтобы оказать вам внимание, достойное вашего характера и возможностей. Но есть и другие комнаты. Полицейские разбираются с отъявленными и фантастическими лжецами гораздо быстрее меня. Завтра суббота, и этот офис будет закрыт, но полицейские работают семь дней в неделю. Хотелось бы поговорить с вами в другой обстановке. Идите домой.

– Вы не полицейский, – заявила Гуинн, будто возражая мне. Она встала со стула. – Вы слишком красивый и образованный.

И когда я только сболтнул или просто намекнул, что я не полицейский!

Я забрал папку домой, решив не оставлять здесь ничего из ее содержимого, даже несмотря на то, что кабинет запирался.

В тот вечер после ужина Вульф продолжил чтение трех книг. Поскольку количество страниц в них было разным, я подумал, что у него возникнут трудности, когда закончится самая маленькая книжка, если, конечно, он не предвидел это заранее и не придумал соответствующей замены. Я рассказал ему о событиях истекшего дня, на что он никак не отреагировал, как и накануне. Выслушав очередную порцию безразличного ворчания в ответ на мое соображение, что Керр Нейлор узнал о визите к нам своей сестры и теперь пытался выкрутиться, я решил сходить в кино.

Обычно я не ходил в кино, если мы работали по какому-нибудь делу, но вечером в ту пятницу отступил от своего правила, потому что, во-первых, мы не были заняты обсуждением дела, по крайней мере – Бог свидетель! – Вульф не был занят, и, во-вторых, я сильно сомневался, было ли то, чем мы занимались, делом. Я скорее согласился бы бесплатно раскрыть более сложное преступление, связанное с убийством, нежели копаться в запутанных вопросах грязной внутренней политики высших эшелонов компании «Нейлор – Керр». И хотя для совета директоров и враждующих лагерей старших служащих эти проблемы могли показаться важными и даже захватывающими, сознаюсь, я не мог осуждать Вульфа за то, что он держится в стороне от этого, ибо сам склонялся к тому же. Поэтому я дал себе небольшой отдых и наслаждался фильмом, досмотрев его почти до конца. Когда же дело подошло к финалу и выяснилось, что герой вовсе не заключал подложного контракта и был признан невиновным, я поскорее ушел, потому что у меня сложилось собственное мнение о герое и я предпочитал думать по-своему.

Когда в половине двенадцатого я вернулся домой, то увидел в кабинете инспектора Кремера. Он сидел в красном кресле и беседовал с Вульфом. Очевидно, разговор не был дружеским, так как Кремер посмотрел на меня довольно враждебно, когда я вошел. Поскольку я ничем не заслужил такого взгляда, он скорее всего отражал чувства Кремера по отношению к Вульфу.

– Где вы были, черт возьми? – спросил он, будто я работал на него по контракту и получал у него зарплату.

– Посмотрел чудесный фильм, – информировал я их, усаживаясь за свой стол. – Амнезией страдали только двое – эта невообразимо красивая девушка с…