Стратегии гениальных мужчин - Валентин Бадрак

Фактически же творчество плавно вырастает из его дневниковых записей, когда Толстой просто пытается выйти за рамки дневника и обобщить жизнь молодого человека своего времени. Его первые литературные произведения основаны на описании в мельчайших деталях окружающего мира и собственного внутреннего состояния, лишь много позже появились попытки описать и впечатления окружающих. Эту гипотезу о первопричинах творчества Толстого всецело подтверждает и его первая повесть «Детство», после прочтения которой его родные почти тотчас определили автора по конкретным имевшим место в реальной жизни эпизодам.

На заре своей творческой деятельности Толстой демонстрировал крайнюю непоследовательность, а порой и редкую неуклюжесть в поступках. Сиюминутные влечения легко брали верх над добрыми намерениями и вмиг притупляли волю. Он, как свидетельствуют записи, мог за один раз спустить в карты небольшое имение; нередко позволял себе легкомысленные увлечения женщинами, а то и вовсе, поступки, мало подобающие высокородному графу и высокоморальному писателю. Он всегда был прежде всего человеком, и не скрывал этого. Много позже с учетом еще большей гиперболизации писатель почти полностью срисовал с себя образ Пьера Безухова, ставший типовым в эпохальном романе «Война и мир». Однако движение в сторону творчества, неуемная жажда славы и гигантских побед, которые вписывают имя творца в историю, оказались достаточно сильны, чтобы он сумел ступить на тяжелый путь преобразования собственной личности. Именно этим фактом – замечательной способностью трансформироваться под воздействием собственной воли – в большей степени сформирован интерес к Толстому как к гениальной личности. Интерес к человеку, сумевшему победить себя и взойти на вершину успеха почти исключительно благодаря яростному стремлению к великим победам.

Пабло Пикассо

«Я был ангелом и дьяволом красоты».

(25 октября 1881 года – 8 апреля 1973 года)

Патриарх нарушенных форм и выдающийся мастер иносказания в живописи XX века, Пабло Пикассо, тем не менее, добился признания не только благодаря удивительному, отличному от принятого видению мироздания и достаточно большой работоспособности – он единодушно признается самым плодовитым художником в истории. Через свою жизнь, длившуюся без малого век, художник пронес отличное от принятого современниками видение мироздания. Он оказался одним из первых, кто понял, что эра воспроизведения форм позади, впереди же совершенно не познанный период – передача внутреннего психического состояния и выведение внутреннего образа из сырого мрака людского естества. «Портреты должны иметь не физическое и не духовное, а психологическое совершенство», – заявил он однажды.

В большей степени успех Пикассо связан с искусным созданием захватывающего мифа о небывалом гении, самомнение, обаяние и внутренняя воля которого обладали такой эффектной разрушительной силой, что сломили восприятие всего мира. Вернее, той его части, что владеет способностью создавать общественное мнение. Избегая людей с сильной волей, Пикассо продвигался к вершинам успеха в высшей степени благодаря искусству психосинтеза, моделирования и чутья нового. Самолюбие этого живописца называли чудовищным, но оно разбилось бы о скалы непонимания, если бы не развитое до гигантских размеров понимание необузданного испанца психологии восприятия – он даже не угадывал, а просчитывал, что ждет мир от искусства, и охотно давал это, выраженное то простыми, то безумными, то невероятными, но всегда новыми формами. Его никогда не заботило мнение публики – это мнение он навязывал, заставляя принимать себя таким, каким он подавал себя миру.

«К двадцати пяти самоуверенность помогла Пикассо стать уважаемым мастером, к двадцати шести – прародителем кубизма, а к тридцати пяти – стать у истоков сюрреализма», – написал о нем исследователь парадоксов гениальности Джин Ландрам. Вся жизнь художника была непревзойденным вызовом и фанатическим натиском на мир, в который он пришел и который с самого детства жаждал покорить. И ему это определенно удалось – Пабло Пикассо был назван не только величайшим живописцем столетия, но и одним из людей XX века, которому удалось оказать на современников едва ли не наибольшее, потрясающее по силе влияние. С бесстрашием быков, бои которых впечатляли и очаровывали мастера, и с наглостью донжуана, каким он был на протяжении всей своей жизни, Пикассо взял на себя ответственность разрушить устоявшиеся нормы в живописи, чтобы создать новые…

Тот факт, что при рождении первенец Пабло чуть не умер, во многом определил трепетное отношение к нему со стороны его родителей и многочисленных теток, живших с ними под одной крышей. Кроме того, будучи единственным мальчиком в семье, он получил, можно сказать, катастрофическую дозу внимания и любви, которая, не стань он художником, сотворила бы из него тирана или преступника.

Отец Пабло был страстным почитателем полотен и увешивал стены репродукциями мастеров, чтобы передать свою любовь и сыну. Биографы Пикассо утверждают, что рисовать он начал раньше, чем говорить, а его первым самостоятельно произнесенным членораздельным словом было «карандаш». В шесть лет он уже создал свое первое полотно. Еще достоверно известно, что огромная семья всячески ободряла ранние художественные пробы мальчика, награждая его всевозможными поощрительными призами, чаще всего сладкими на вкус.

Хотя вряд ли уместно утверждение, будто детство Пабло Пикассо было идиллией, призванной пробудить в мальчике гениальность, и все же этому периоду жизни Пабло Пикассо обязан больше всего, поскольку именно в раннем детстве в семье родилось его дикое самомнение, граничащее с цинизмом и хамством, и вера в себя как в единственную звезду на затянутом туманом небосклоне.

Кажется, Пабло разучился воспринимать наставления еще до того, как пошел в школу. Ее он никогда бы не окончил, если бы целая плеяда репетиторов не работала над мальчиком с бунтарским непокорным нравом. Любая форма власти вызывала в нем бурный протест, а единственным занятием, которое он обожал, оказалось рисование. У родителей не оставалось иного выбора, как отправить своего неукротимого сына в художественную школу, а затем и в Королевскую школу изящных искусств в Мадриде, которую он, впрочем, очень быстро бросил.

Школы живописи, куда Пабло охотно направлялся, стали для него заменой обители Бога. С другой стороны, он не слишком прислушивался к советам профессоров. «Я слушал откровения своего голоса», – признался мастер на закате жизни. Постепенно, замкнувшись в себе, Пабло сделал свои рисунки формой общения с внешним миром. Это стало особой формой его самовыражения. Уже будучи известным художником, Пикассо как-то откровенно заметил, что в юности жил ощущением полного одиночества и ни с кем не говорил о том, о чем думал на самом деле, находя утешение в живописи.