Эскапада - Уолтер Саттертуэйт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Великий человек улыбнулся своей очаровательной улыбкой, но, памятуя о приличии, позволил хозяину дома первым пожать руку гостю.
— Отлично выглядите, Дойл, — сказал сэр Боб. Дойл тряс его руку с такой силой, будто пытался накачать воды из колодца глубиной тридцать футов.
— Чувствую себя отлично, лорд Перли, — сказал Дойл. Его большие белые неровные зубы сверкали. Поредевшие волосы отливали цветом соли с перцем там, где они едва прикрывали широкий розовый череп, на висках же они были совершенно седые, как усы. Он был в темно-сером шерстяном двубортном пиджаке, в белой сорочке с красно-синим шелковым галстуком и в толстых черных ботинках. Таких огромных ботинок я отродясь не видывал. В них можно было бы переправлять почту. Через Миссисипи. — Просто превосходно! — сказал он лорду Бобу. — А как у вас? Как леди Перли?
— Хорошо, спасибо, мы оба в порядке. Но зовите меня Боб, старина. Сто раз просил. Вы, разумеется, знакомы с Гудини.
— Мой добрый друг, — сказал Дойл. Он обхватил руку Великого человека своей мясистой лапищей и принялся с силой ее трясти. Потом поднял левую руку и добродушно хлопнул Великого человека по плечу. — Ужасно рад снова с вами повидаться. Как поживаете?
— Замечательно, сэр Артур, — ответил Великий человек, кивая и улыбаясь. Головой он как раз доставал до квадратного подбородка Дойла. — Пожалуйста, разрешите мне представить вам своего… гм, друга, господина Фила Бомона.
— Очень рад! — заявил Дойл и улыбнулся. От уголков глаз побегали морщинки. Он схватил мою руку и добавил к ней несколько морщин, которые, как мне показалось, остались там навечно. — Американец, верно? — спросил он, качая мою руку.
— Да, — ответил я.
— Блеск! Добро пожаловать в Англию! — Он отпустил мою руку. Мои пальцы вроде остались целы, но я был бы рад, если бы в ближайшее время меня никто не попросил сыграть на рояле.
Лорд Боб посмотрел на меня так, будто я насекомое, вылезшее из-за стенной панели. И отвернулся.
— Послушайте, Дойл, — сказал он. — Боюсь, тут у нас неприятности.
Глава двенадцатая
— Просто потрясающая история! — воскликнул Дойл. Он сидел в одном из мягких кожаных библиотечных кресел, наклонив розовую голову вперед и положив на колени руки размером с ананасы. Затем он несколько раз изумленно покачал головой и повернулся к Великому человеку. — С вами ведь пока все в порядке?
— Да, — сказал Великий человек, слегка постукивая ладонью по бедру. Он сидел напротив Дойла в другом кожаном кресле, рядом со мной. — Я как всегда в полном порядке.
Дойл, когда сидел, не производил столь грандиозного впечатления. Казалось, возрасту удается поравняться с ним и опуститься на его плечи, подобно шали, когда он перестает двигаться. — А молодая женщина? Мисс Тернер?
— Она чувствует себя нормально, если иметь в виду сложившиеся обстоятельства, — сказал лорд Боб, сидевший справа от меня. — Отдыхает в своей комнате. Бедняжке сильно досталось. Ночные волнения, потом лошадь понесла. Теперь это. Какой-то отпетый мерзавец пальнул из проклятой винтовки. Разве можно ее винить за то, что она слегка не в настроении, верно?
Губы Дойла под седыми усами сжались.
— Волнения? Прошлой ночью? А что случилось?
Лорд Боб небрежно отмахнулся.
— Кошмарный сон.
— Она решила, — объяснил Великий человек, — что видела призрак предка, старого лорда Перли.
Дойл кивнул Великому человеку и обратился к лорду Бобу:
— Должно быть, лорда Реджинальда?
— Да. Боюсь, я виноват. Не следовало рассказывать ей эту историю. Кузина моей жены силой вынудила меня. Настырная женщина.
— А что если мисс Тернер действительно видела лорда Реджинальда?
Лорд Боб нахмурился, будто давая понять, что ни на минуту не допускает такую возможность.
— Не к месту вся эта история, не так ли? — Он поднял руку, призывая выслушать его до конца. — Простите, Дойл, я знаю, вам это по душе — призраки, духи и все такое прочее. Все так. Каждому свое, а? Хочешь верь, хочешь нет. Но сейчас, мне кажется, следует заняться этим Цинь Су.
— Согласен, — сказал Дойл. Он откинулся на спинку кресла и, как я успел заметить, раздраженно при этом поморщился. Ревматизм, артрит либо и то и другое явно не позволяли ему делать резкие движения. Так или иначе он не был таким гибким, каким хотел казаться. Как и мы, за исключением Великого человека.
Дойл опустил руку в правый карман пиджака и взглянул на лорда Боба.
— Курить можно?
Лорд Боб махнул рукой.
— Ладно, валяйте. — Он улыбнулся. — Парочку-другую трубок, а?
Дойл улыбнулся в ответ, но без энтузиазма, как будто он это раньше уже слышал, и не раз. Вытащил из кармана пенковую трубку и кожаный кисет. Развязал кисет, сунул туда трубку и взглянул на Великого человека.
— Когда все это началось?
Великий человек положил руки на подлокотники.
— Месяц назад, — сказал он. — В городе Буффало, штат Нью-Йорк. Мы с Цинь Су выступали там на пару. Я — в «Орфее», он — во «Дворце». Вы, вероятно, в курсе, что сейчас в Америке эстрадные театры вовсю конкурируют друг с другом. Из-за растущей популярности кинематографа.
Дойл уже достал коробок спичек. Чиркнул одной. И, кивнув Великому человеку, поднес ее к трубке.
— Разумеется, — продолжал Великий человек, — мне ничего не стоило даже в эти тяжелые времена собирать полные залы. Но у этого дилетанта Цинь Су дела не ладились. И если в том же городе выступает Гудини, то положение становится совсем безнадежным.
Изрядно попыхтев, Дойл наконец раскурил трубку. Он сунул спички в карман и выпустил струга дыма. Дым расплылся по комнате, разнося запах горящей джутовой ткани.
— Ничего удивительного, — продолжил Великий человек, — билеты на представление Цинь Су продавались плохо. Он впал в отчаяние. Велел своим приспешникам, обычным уличным бандитам, расклеить его афиши поверх моих. И в своих интересах я, понятно, велел своим помощникам делать то же самое с его афишами. Но ему было мало сорвать мне рекламу. Он начал поносить меня со сцены перед началом своего представления, обзывал меня мошенником и шарлатаном. Дошел до того, что заявил газетчикам, будто я украл у него знаменитый номер «Освобождение из гроба». У него, заурядного трюкача, которому мысль о гробе и в голову не могла прийти.
— Но, надо отдать ему должное, — вмешался лорд Боб, — этот проныра все же ухитрялся ловить пули зубами.
— Простой фокус, — заявил Великий человек. — Но неважно. А потом произошло вот что. Я созвал пресс-конференцию и рассказал репортерам все как есть. Цинь Су — вот кто был шарлатаном. И к тому же бестолковым лжецом. Я предложил ему выйти на сцену и принести любые путы на выбор — цепи, наручники, кандалы, все, что угодно, — и попробовать меня связать. Я тоже был готов принести свои путы. Кто первый освободится, тот и победитель. Предложение, по-моему, довольно справедливое.
Дойл кивнул, попыхивая трубкой. Великий человек пожал плечами.
— Но Цинь Су, понятно, не принял вызова. И газеты, разумеется, его высмеяли. Последний раз он выступал при пустом зале. Хотя, если точнее, выступление его не состоялось. Когда он выяснил, что большинство мест в зале пустует, он в ярости сбежал со сцены. Типичное поведение самовлюбленного самозванца. Он уехал из театра и забрал все свои вещи из пансионата, где останавливался. И как в воду канул.
Великий человек на мгновение замолчал, давая нам время осмыслить его слова. Затем сказал:
— В тот вечер, когда я уходил из «Орфея» через заднюю дверь, в меня стреляли.
— Бог ты мой! — проговорил Дойл и поднял брови.
— Но промахнулись всего на пару дюймов. Благодаря моей прекрасной реакции я успел скрыться там же, в театре. Известили полицию. Когда прибыли полицейские, я им объяснил, в чем дело. Конечно, они сразу же заподозрили Цинь Су. И попытались его разыскать, но не тут-то было.
— Одну минуту, — перебил Дойл, вынимая трубку изо рта. — Вы сказали, что никто не знает, как выглядит Цинь Су без театрального грима. И тем не менее он где-то поселился. Разве живущие там люди, к примеру тот же хозяин, не видели его в настоящем обличье?
— Нет, — вздохнул Великий человек. — Перед тем как куда-нибудь нагрянуть, Цинь Су посылает своего человека, чтобы тот заранее снял для него комнату. А потом приезжает он сам, правда, уже в гриме. Никто не видел его без грима, как бы того ни хотел. — Гарри небрежно махнул рукой. — Он делает это для пущей таинственности. Это якобы часть его мистической силы.
— И вы совершенно уверены, — сказал Дойл, — что это был грим?
— О, да. Никто никогда не видел, как Цинь Су приезжает в тот или иной город. На машине, в поезде или на пароходе. Разъезжает он без грима. Или загримированный под кого-то другого.
— Но как, вернее сказать когда, он превращается в настоящего Цинь Су?