История одной страсти - Патриция Поттер

Несмотря на все усилия держаться в стороне от Маршей, Йэн чувствовал глубину их горя. Он тоже лишился своих близких и хорошо помнил боль от потери людей, которые были столь неотъемлемой частью его самого, что невозможно было представить себе жизнь без них.

Йэн вновь предался размышлениям о Кэти. Как живет она, потеряв близких и все, что было дорого? Знает ли она, что ее брат жив, или думает, что он погиб с остальными членами их клана?

Когда Фэнси Марш повернулась и увидела его, он подошел к ней.

— Лошадям нужна выездка.

Несколько секунд Фэнси изучала его лицо, и Йэн точно знал, о чем она думает: если он сядет на коня, то сбежит. Но он мог бы сбежать несколько часов назад, да еще взять одного из ее бесценных скакунов. У нее было мало власти над ним и еще меньше защиты. И оба они это знали.

— Можно мне тоже покататься, мамочка? — Ноэль посмотрел на Фэнси умоляющими глазами.

Йэн покачал было головой, но Фэнси быстро сказала:

— Ноэль может поехать на одной из кобыл.

Йэн увидел мольбу в ее глазах, потом взглянул на печальное лицо Ноэля. Мальчику нужно было развеяться, и он не нашел в себе сил отказать ему. Он лишь кивнул, признавая поражение.

— Спасибо, — сказала она. — И спасибо за крест. Вы не обязаны были его делать.

— Нет, обязан, — коротко ответил он.

— Вы странный человек, Йэн Сазерленд.

Оставив ее слова без ответа, он молча развернулся и направился к конюшне. За ним побежал Ноэль, стараясь не отставать ни на шаг.

За ужином шотландец был немногословен, как и дети. Фортуна вернулась из леса, но она, как обычно, не проронила ни слова. Все, за исключением Сазерленда, едва притронулись к еде, но и он тоже ел мало.

Фэнси вновь ощутила, что присутствие шотландца подавляет ее. Она спрашивала себя, не совершила ли ошибку, пригласив его питаться с ними за одним столом.

Она боялась признаться себе, что ей было спокойнее знать, что он рядом. В Йэне Сазерленде чувствовалась надежность, несмотря на его не слишком вежливое обращение. Его внутренняя сила помогла ей пережить сегодняшний день. Кроме того, он быстро и легко выполнил работу, которая была ей не по силам, и сделал гораздо больше того, о чем она просила.

Но как долго он собирается оставаться здесь? Она не раз ловила его отстраненный взгляд — он уже видел перед собой новые горизонты. Она не могла каждую минуту бояться, что он сбежит.

Ей было все равно, кто еще нуждался в его помощи. Для нее очевидно было одно — что в нем нуждалась она. И Фэнси была готова использовать любые средства — детей, благодарность, угрозы, чувство вины, — чтобы вырвать у него согласие остаться, по крайней мере пока табак не будет посажен. От этого зависело их будущее.

Пристально наблюдая за шотландцем в течение всего прошедшего в молчании ужина, Фэнси заметила, как время от времени он бросает взгляд на каминную полку, на которой теснились ее книги. Возможно, ей только показалось, но в его глазах она прочитала желание открыть эти книги.

Доев последний кусок, Йэн отодвинул стул.

— Не уходите так рано, — попросила Фэнси. — Может, вы почитаете что-нибудь детям?

Он подозрительно посмотрел на нее, потом на Эми и Ноэля, и его взгляд потеплел. Затем он повернулся к Фортуне.

К изумлению Фэнси, Фортуна не опустила глаза, как обычно при встрече с незнакомцами и даже со знакомыми ей людьми. Фэнси понимала, почему Фортуна не может преодолеть свою стеснительность, и никогда не пыталась заставить ее вести себя более раскрепощено. Она лишь надеялась, что когда-нибудь Фортуна научится доверять людям. Неужели этот момент настал сейчас, благодаря шотландцу?

В ответ на молчаливый вопрос Сазерленда, Фортуна кивнула с воодушевлением, удивившим Фэнси даже больше, чем ее расположение к шотландцу. Но Фэнси сразу же поняла, что каждый, включая Фортуну, ухватился бы за любой предлог, чтобы не расходиться спать в эту ночь.

Она и сама страшилась этого момента, зная, что почувствует себя одинокой в постели, которую делила с Джоном девять лет. Хотя он не прикасался к ней уже год, когда его болезнь усилилась, она привыкла чувствовать его рядом. Даже если бы она не хотела, чтобы шотландец читал им вслух, она бы придумала другую причину, чтобы задержаться в гостиной.

Поколебавшись, шотландец взглянул на Фэнси и кивнул:

— Хорошо, я почитаю немного.

Фэнси встала из-за стола и показала ему свою маленькую библиотеку. Все книги были куплены у торговцев, случайно заезжавших на их ферму, и были изрядно потрепаны. Здесь были два школьных учебника, Библия и еще три толстых книги в кожаных переплетах. Шотландец просмотрел их, и легкая улыбка коснулась его губ, когда он провел пальцами по одному из корешков.

— Ваш муж никогда не читал вам? — спросил он.

— Он не умел читать, — призналась она.

Его брови удивленно поползли вверх, и Фэнси догадалась, о чем он думает. Джон вырос в доме, который сейчас принадлежит Роберту. В таком доме должны были быть учителя.

— Он говорил, что не смог научиться, — тихо объяснила Фэнси, чтобы не услышали дети. — У него были учителя, но не было способностей. Он не мог понять то, что с легкостью давалось его брату, — с горечью прошептала она. — Роберт всегда называл Джона тупицей, но он не был глупым. Джон был очень умным, и никто лучше его не разбирался в лошадях. Вот почему… — Фэнси запнулась, но все же закончила фразу, — вот почему отец Джона оставил лошадей ему, несмотря на то, что он был младшим сыном.

Сазерленд снова окинул взглядом книги и вопросительно поднял бровь.

— Значит, вы покупали книги, потому что… Наверняка он решил, что она ведет себя глупо, но Фэнси уже было все равно.

— Потому что я знаю, что однажды смогу прочитать их, — решительно заявила она.

На его щеке запульсировала жилка. Фэнси немного изучила шотландца и знала, что тик появляется, когда что-то взволновало его. На секунду ей показалось, что в его обычно непроницаемых глазах она прочитала одобрение. Но это выражение быстро исчезло, и Сазерленд вытащил книгу, которая вызвала его улыбку.

— Это «Робинзон Крузо», — пояснил он.

Наблюдая, как он бережно берет в руки потрепанный томик, Фэнси поняла, что этот человек получает немало удовольствия от чтения книг. Она нашла это странным, учитывая недавние слова о его занятиях в прежней, шотландской жизни. Он не был похож на обычного фермера. «Интересно, — подумала Фэнси, — сколько мне удастся узнать о нем, прежде чем он навсегда исчезнет из моей жизни?»

Ее взгляд не отрывался от шотландца, когда он снова сел за стол и раскрыл книгу. Что-то в его движениях, в манере перелистывать страницы, подсказало ей, что ему гораздо привычнее иметь дело с книгами, чем, к примеру, с лопатой.