Космические игры (сборник) - Василий Лесников

ГАГАРИН. Да.

БЕЛЯЕВ. Хорошо. Поговорим о привилегиях. Ты полковник. Скоро пошлют на генерала, хотя должен быть капитаном по срокам. Ты заместитель Начальника Цента подготовки космонавтов по науке и испытаниям, командуешь учеными, даже докторами наук, инженерам, а сам еще даже не имеешь высшего образования.

ГАГАРИН. Осталось совсем немного.

БЕЛЯЕВ. Но и не так мало. Ты в должности два года. Получается как у царей. Только родился и уже полковник лейб-гвардейского полка и с орденом Анны на шее.

ГАГАРИН. Да не просил я никого об этом.

БЕЛЯЕВ. Знаем. И все-таки тебя назначили. Почему?

ГАГАРИН. А черт его знает. Не думал об этом. Хотел всегда оправдать доверие и все.

КОМАРОВ. Все-таки чуть-чуть ты хотел быть начальником.

БЕЛЯЕВ. Вот именно... Разработчики нашей системы рассчитывали просто. Они тебя выдвинули. Значить, ты им много должен и они могут держать тебя в своих руках. А ты в свою очередь, будешь очень, даже очень стараться, чтобы удержаться на вершине власти. Тоже будешь строить свою систему ниже. И особенно сильно будешь грызть других именно з-за отсутствия у тебя высшего образования. Будешь компенсировать его агрессивностью. Сюжет знаком и многократно проверен.

ГАГАРИН. Да на черта она сдалась мне это должность!?

БЕЛЯЕВ. А вот это могу понять я, Володя, другие летчики. Но сверху этого не понимают. И потому, похоже, проигрывают. Они до сих пор не могут понять, почем ты так стремишься помогать совсем незнакомым людям. Не понимают и потому еще больше боятся этой твоей деятельности. Никто не может предсказать, что ты выкопаешь в очередной раз, а главное как поступишь. Тебе снисходительно разрешали добиваться результатов, но только там, где ты не делал больно системе. Ведь тебе ни разу не удалось помочь тем, кого преследовали за инакомыслие. Особенно показателен случай, когда ты взбрыкнулся против нового Начальника Центра Одинцова, следовательно, против воли партии. Тебе сразу показали твое место, хотя и Одинцова потом перевели на другую должность.

ГАГАРИН. Значить, я все-таки был прав?

КОМАРОВ. Ты был не прав, Юра. Одинцов дважды Герой Советского Союза, окончил Академию Генштаба, а ты вел себя с ним как капризный мальчишка, которого обидели с должностью. Но, потакая тебе в некоторых прихотях, было легче пристегнуть тебя к системе. Твой авторитет был нужнее партии, чем судьба даже очень заслуженного человека. Ты нужен для контакта с мировым сообществом. Тебе там верят.

ГАГАРИН. Ладно. Я это уже не раз слышал. Будем считать – убедили. Давайте что-нибудь новенькое.

БЕЛЯЕВ. Ты счел доброту руководства партии своей победой, и тогда тебя попробовали предупредить. Напрямую о таких вещах никогда не говорят. Но вот ты в последнее время чрезвычайно редко стал ездить в зарубежные командировки. Считали, что ты поймешь. А ты, похоже, даже не догадывался об этом.

ГАГАРИН. Да на шут они мне сдались эти командировки! Спокойнее без них. Я и так вон сколько зачетов еще не сдал в академии.

КОМАРОВ. Но у них то совсем другая шкала ценностей.

ГАГАРИН. Главное не это... Павел Иванович, я ведь не изменился?! Верно? Неужели вы думаете, что я..

КОАРОВ. Не думаем. В основе своей ы прежний нормальный парень, не способный на сознательную подлость. Подозревает это и руководство. Поэтому и ужесточили требования к тебе. Никуда вообще не пустили в этом году. Запланирована лишь одна поездка во Францию к комсомольцам. Тут вроде им деться некуда. Несколько запросов было с той стороны. От тебя все еще терпеливо ждут знака о ом, что любой люмень вместо алюминия хорош, если исходит от начальства.

ГАГАРИН. Это страшно, Володя.

БЕЛЯЕВ. Это правда. Если ты будешь соблюдать правила игры, то перед тобой откроются многие, даже ранее запертые, двери. Все зависит от тебя. Быть маршалом или остаться полковником... Думаю, что ты и сам прекрасно представляешь, что сейчас творится у нас в стране. Роскошь и нищета, самопожертвование и казнокрадство, мздоимство и...

ГАГАРИН. Мне люди о многом говорят, но когда прошу письменно подтвердить, всегда следует отказ. А как что-то разоблачать без фактов?... Не знаю я как можно хот что-то переделать. Я пытался. Все как в пустоту.

БЕЯЕВ. Я тоже не все ответы знаю. Но и молча смотреть на все, сил больше нет. Слава богу, хоть разговор наш состоялся. Теперь можно будет многое спокойно обсудить, посоветоваться. Времени вот у нас мало. У Володи через месяц полет. Возвратиться и будем решать, как дальше жить.

КОМАРОВ. Согласен.

ГАГАРИН. В общем, как говорят, разговор был бурным, но закончился к общему согласию.

БЕЛЯЕВ. Мой тебе совет, Юра. Поостерегись. Ты стал, может быть и нечаянно, наступать кое-кому на хвост. Могут сильно огрызнуться.

ГАГАРИН. Не пойму я вас. То обвиняете меня чуть ли не в предательстве, нерешительности, а то...

БЕЛЯЕВ. Не торопись. Мы в первую очередь обвиняем себя. А тебя предостерегаем. Надо изменить тактику... Хотя я и не представляю, какая тактика может тут помочь. Иногда меня пугают даже мысли о возможных шагах, при нашем то многолетнем воспитании... Но ничего другого не вижу. В атаку идти рановато. Надо хорошо осмотреться теперь уже с открытыми глазами.

КОМАРОВ. Не потерять бы честь и совесть.

ГАГАРИН. Принято. Я так понял, что до возвращения Володи, у нас есть время на анализ ситуации... Теперь о деле служебном. Завтра твой вылет на космодром, Володя. Политобеспечение возложено на... Извини, но что поделаешь. Начальник политотдела сам будет на аэродроме. Он летит с вами. Я через два дня... Тебе уже написали текст предстартового заявления и главные тезисы выступлений после посадки... А ведь и на это я раньше не обращал внимания. Принимал как должное.

БЕЛЯЕВ. Теперь это уже не страшно. Пусть нам сопутствует удача! Поднял сжатую в кулак руку. Все ответили тем же. Желаю мягкой посадки, Володя!

Стоят, обнявшись.

ВЕДУЩИЙ. Появившись на авансцене. 24 апреля 1967 года Владимир Комаров погиб, выполняя космический полет на первом космическом корабле «Союз». Официально программа полета не была объявлена.

ЗАНАВЕС.

СЦЕНА 2

Торжественный прием в ЦК КСС в честь 50-летия Великой Октябрьской Революции.

БРЕЖНЕВ. С рюмкой. Дорогие друзья. В заключение хочу сказать, что сегодня все должно быть прекрасно. И в будущем я обещаю вам все самое прекрасное. Так что ни о чем не переживайте и не думайте сегодня. Выше голову, друзья, и выпьем за прекрасное будущее.

Гости пьют, гуляют между столиками. К Каманину подходит Семенов.

СЕМЕНОВ. Твой Гагарин что-то стал зарываться. Считает себя умнее начальников. Деревенщина деревенщиной, а лыжи, похоже, навострил, чтобы высоко взлететь. Окороти его... Если он по настоящему не поумнеет, то его звезда скоро закатится. Не ожидая ответа, ушел в глубь зала.

Гагарин подходит к Брежневу.

ГАГАРИН. Леонид Ильич...

БРЕЖНЕВ. А, Юрий Алексеевич. Я получил ваши материалы. Правда, не все еще посмотрел. Время, знаете ли, нерастяжимо... Неужели все так серьезно?

ГАГАРИН. Речь идет о казнокрадстве, махинациях... И еще... в некоторых случаях речь идет о вашей дочери... Нельзя, чтобы ее имя стояло рядом с ними.

БРЕЖНЕВ. Я согласен, что нельзя. Но... не преувеличиваете ли вы... слова получаются какие-то нехорошие...

ГАГАРИН. Я знаю точно. В моих материалах только проверенные факты.

БРЕЖНЕВ. Ну, так уж и точно проверенные. Тогда получается, что все мои КГБ и МВД ни черта не стоят? Ведь от них таких сигналов нет... Неужели сами проводили расследование? В документах, которые вы мне передали, как мне доложили, нет фамилий осведомителей. А без них... без фактов, все это...

ГАГАРИН. Но вы же знаете, я не могу. Я же писал... Наверное, я должен посоветоваться сними по этому вопросу.

БРЕЖНЕВ. Советуйтесь, советуйтесь. Но до тех пор, Юрий Алексеевич, как же я могу. Ведь они в любой момент могут отказаться от своих слов и что тогда? Как мы с вами будем выглядеть?

ГАГАРИН. А письмо? Я передавал вам письмо о перспективах развития космонавтики.

БРЕЖНЕВ. Ах, это. Я подумал, что вы хотите стать членом правительства... Не хотите? Должен признаться, что письмо не произвело на меня впечатления глубокой разработки вопроса. Слишком много эмоций вместо полноценных фактов... Ладно. Это мое не окончательное решение. Я еще подумаю, и вам сообщат.

ГАГАРИН. Конечно... Я надеюсь.

БРЕЖНЕВ. Надейтесь, Юрий Алексеевич. Отошел.

К Гагарину подходит Каманин.

КАМАНИН. Зачем ты это сделал?

ГАГАРИН. Но ведь он Генеральный Секретарь!... и он отец. Он должен беспокоиться о своих детях!... Постойте, а откуда вы...

КАМАНИН. В том то и дело, что ты дурак. Ну, сколько тебе нужно объяснять?! Он тебя на этот раз не простит.

ГАГАРИН. Но ведь он же сказал, что...

КАМАНИН. Ты действительно или идиот... или пройдоха, каких свет не видывал. На что ты рассчитываешь? Пойдем от греха подальше.

ГАГАРИН. Но ведь я хотел только...

СЕМЕНОВ. Подходит. Николай Петрович, Леонид Ильич хочет с вами поговорить.