Приз победителю - Ли Уикс

При всем том детектив не собирался переезжать в другое место. Он давно решил, что будет жить и умрет в объятиях Гонконга. Что касается смерти, то она — при избранной им манере ведения дел — возможно, придет за ним довольно скоро. Впрочем, очень может быть, что ему, наоборот, суждено прожить долгую жизнь. Но как бы ни сложилась в дальнейшем жизнь, несомненно одно: легкой она не будет. Мэнн знал за собой один крупный недостаток, сильно усложнявший существование. Он был слишком безрассудным и отчаянным. И это при почти полном отсутствии чувства самосохранения, каковое обстоятельство он признавал, но ничего по этому поводу не делал. Всегда первым влезал в самую отчаянную заварушку, не обдумав до конца последствий. В глубине души полицейский считал, что у него нет причин воздерживаться от излишнего риска и, если разобраться, не хотел, чтобы они вдруг появились. В тот день, когда убили отца, все его детские мечтания в мгновение ока рассыпались в прах. Фактически он за несколько секунд превратился из мальчика в мужчину. Но когда мальчик умер, возникший на его месте мужчина оказался ущербным и травмированным произошедшей трагедией. И вся его дальнейшая жизнь была подчинена только одной задаче: воздать полной мерой за то, что произошло в тот день.

Глава 28

Мэнн огляделся. По набережной бродили влюбленные парочки и немногочисленные группки иностранных туристов, любовавшихся иллюминацией. Все как обычно, ничего экстраординарного. Детектив присел на гранитную лавочку, и тут на него, как тяжелый грузовик, внезапно накатила усталость, накопившаяся от постоянной переработки и бессонных ночей. Инспектор прикрыл глаза, откинулся на гранитную спинку скамьи и, запрокинув голову, расслабил утомленное тело. С моря повеяло прохладным бризом, и прежде чем детектив успел спохватиться, мысли неожиданно оторвались от реальности и вернулись в Англию.

Мэнн не знал, почему в последнее время так часто вспоминал об этой стране. Возможно, причиной тому был приближающийся «прохладный» сезон, ибо осень в Гонконге очень напоминала весну в Англии с ее теплыми днями и холодными ночами. Или, что более вероятно, все дело в том, что в Англии он провел не замутненное проблемами беззаботное детство, и воспоминания об этом времени стали для него драгоценными. Но существовали и неприятные воспоминания о том периоде его жизни — и, как всегда, их частью являлся Чан.

Мэнн стряхнул начавшую было овладевать им дремоту, сел на скамье прямо и почти инстинктивно дотронулся до шрама на левой щеке. Этот шрам он заполучил стараниями маленького еще тогда Чана. После лета, проведенного в Гонконге в играх с уличными мальчишками, Чан привез в Англию «звезду для метания». Это уличное оружие, получившее распространение у бойцов триады и предназначавшееся скорее для нанесения жертве ранений, нежели для убийства. Ясное дело, Чан принялся красоваться перед одноклассниками, демонстрируя действие этого опасного предмета. Так уж вышло, что Мэнн проходил мимо и «звезда» случайно попала ему в лицо. Острые «лучи» рассекли до кости скулу и искромсали плоть. В результате на лице остался глубокий шрам в виде полумесяца. «Звезда» наносила рваные раны, и аккуратно зашить щеку не получилось. Педагоги пришли в ужас, а Чан весьма сожалел о случившемся. Хорошо известно, однако, что шрамы украшают парня, и Мэнн носил свой с гордостью. Этот дефект сообщил его гладкому мальчишескому лицу черту взрослой мужской суровости, и девочкам это нравилось.

Мэнн хранил эту звезду до сих пор. Она стала эксклюзивным экземпляром коллекции оружия триады, которую детектив собирал. Со временем Джонни тоже научился использовать колюще-режущие предметы по назначению — все эти метательные звезды, шипы и диски. За несколько лет он стал истинным экспертом в этом деле, не говоря уже о достигнутых им успехах в постижении многочисленных воинских искусств. Если разобраться, то при его отличном владении всеми этими приемами пистолет ему был не очень-то и нужен.

Продолжая сидеть на лавочке, Мэнн допустил ошибку — позволил себе прикрыть глаза. И вновь нахлынули воспоминания о летних английских дождях, свежей зеленой траве и жужжавших в воздухе шмелях, уносившие прочь от места, где он находился. И вдруг — бац! Перед его внутренним взором предстал отец, которого бандиты заставили встать на колени. И он будто воочию увидел, как в руке одного из злодеев блеснул тяжелый тесак для разделки мяса, опустившийся в следующую секунду на отцовскую мускулистую спину. Потом пришло воспоминание, как страшно содрогнулся отец, когда бандит, положив ему на спину ногу, с усилием вытаскивал завязшее в мышцах и костях лезвие. Но отец не упал и продолжал держаться прямо, пока бандиты наносили ему ужасные раны, и ткнулся лицом в пол лишь тогда, когда ему раскроили череп.

Мэнн вздрогнул и сел на скамейке прямо с напряженной, как стальная пружина, спиной. Потом вскочил с места, покачал головой и вытер пот, обильно струившийся по лбу. Воспоминания об ужасной кончине отца преследовали его всю взрослую жизнь. Худшим было то, что он видел все очень ясно, но не мог вмешаться в происходящее, сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь отцу, не говоря уже о том, чтобы спасти. И это тоже ужасно мучило. С другой стороны, что мог сделать тогда подросток, которого к тому же крепко держали три здоровенных негодяя? Суд триады определил ему наблюдать за казнью, которая должна была послужить Мэнну — да и всем остальным — наглядным уроком относительно того, что бывает с людьми, отказывающимися платить гангстерам. Но хотя Джонни был тогда совсем еще мальчишкой, он до сих пор не мог простить себе, что не оказался суперменом и не нашел в себе достаточно сил и мужества, чтобы спасти отца.

Инспектор повел затянутыми пеленой воспоминаний глазами вокруг себя, осознал наконец, где находится, и расслабился. Влюбленные парочки все так же неспешно шествовали по набережной, а иностранные туристы по-прежнему созерцали огни гавани. Мэнн облокотился о парапет и призвал себя к порядку. Потом, немного успокоившись, бросил взгляд на залив. Звезды в небе над Цзюлуном исчезли, и лучи лазерных прожекторов шарили по пустому небосводу цвета лакрицы. На море стоял штиль. Вздрогнув от порыва бриза, выстудившего мокрую от пота спину, Джонни вынул из кармана список ночных заведений.

Первым делом он отправится в бар «Бонд».

Люси проскользнула в центр водяной постели и шлепнулась на живот Большого Фрэнка подобно крупной влажной рыбине. Некоторое время они оба, тяжело дыша, лежали без движения. Люси слышала дыхание клиента и биение его сердца. При мысли о том, что Фрэнк с каждым разом становится все более изобретательным и предприимчивым в любви, девушка улыбнулась. Так, глядишь, она скоро окрутит его, и это может стать ответом на все ее молитвы. Господь свидетель, она заслуживает лучшей участи! Техасец сможет вывезти Люси из страны, прежде чем Чан станет искать ее. У Большого Фрэнка много денег. Ка-Мей точно это знала, поскольку общалась преимущественно с богатыми мужчинами и хорошо их изучила. Кроме того, американец щедр и жаждет ее ласк, что уже само по себе хороший знак. Люси решила сосредоточить свои усилия на Большом Фрэнке и не останавливаться ни перед чем, чтобы покорить его сердце и душу. Но с этим ей надо поторапливаться, ибо часики тикают и долг все растет.

Глава 29

Пробило два часа ночи, когда Мэнн приехал в бар «Бонд» в Ванчае. Этот бар стоял в его списке третьим и занимал примерно такое же место по значимости в мире ночных клубов. Когда-то он занимал первое, но появившиеся на материке в Цзюлуне новомодные заведения оттеснили его на задний план.

Тематически бар был посвящен девушкам Джеймса Бонда: Хани Райдер, Холи Гудхед, Пленти О'Тул и другим. Он характеризовался в рекламных буклетах как «место, которое просто необходимо посетить» и именовался там «интимным». Таковым он, несомненно, и являлся, ибо отличался небольшими размерами, теснотой и атмосферой, напитанной запахами жаркой распаренной плоти. Впрочем, совершенно не важно, как он выглядел и чем там пахло, поскольку его главным магнитом являлись мало и почти совсем не одетые девушки, водившиеся в нем в изобилии.

Привратник по прозванию Сэм Сикх, эдакий темнокожий джинн в алых складистых шелках, стоял на своем привычном месте у двери и выступил из тени, чтобы поприветствовать Мэнна.

— Добрый вечер, инспектор.

— Привет, Сэм. Как дела?

Тот глубокомысленно свел на переносице брови и неопределенно помахал в воздухе рукой.

— Да так как-то… Бизнес идет, в общем, неплохо, но это заведение знавало и лучшие времена.

— Значит, полагаешь, добрые старые денечки прошли безвозвратно?

Сэм сложил руки на груди и рассмеялся.

— Это точно. Добрые старые времена канули в Лету после передачи власти, когда мы все в одночасье стали китайцами.