Капитан Магу - Вадим Полищук

Ротмистр тоже впервые пересекал горы по этой дороге, но он к горам человек привычный. А в целом, путешествие протекало на редкость скучно и гладко. Крупных банд здесь уже не водилось, а мелкие отпугивал эскорт из десятка конных жандармов и отставного унтера.

Капитан привычным движением поправил надоевшие до чертиков костыли, лежавшие по правую руку от него. «Когда доберемся до Гатуни, надо будет попробовать ходить с тростью».

— Господин ротмистр, через пару минут мы достигнем верхней точки Харешского перевала, предлагаю сделать остановку.

— Это можно, — согласился Грозневецкий, — надо немного размяться, а то ноги от долгого сидения затекли.

Мнением Манского никто не поинтересовался, поэтому, Жоржу оставалось только спросить.

— А с перевала можно увидеть море?

— Нет, — отрезал Алекс. — Зато там можно увидеть кое-что другое.

На перевале располагался армейский пост. Пехотный унтер только взглянул на мундир ротмистра, капитанские погоны Алекса и следовавший за бричкой эскорт. Не проверяя документов, махнул рукой «проезжайте». Солдаты подняли полосатый шлагбаум — путь свободен.

Вскоре бричка миновала палатки армейцев и остановилась у старой полуразрушенной башни. Фелонов помог капитану спуститься на землю, подал костыли. Алекс неловко заковылял по каменистой поверхности к башне. Остальные, заинтересовавшись, пошли за ним. Подтянулись некоторые из жандармов. Под ногами то и дело попадались стреляные гильзы, обрывки каких-то тряпок, иногда старые лошадиные кости. Капитан указал костылем на крупную гильзу, мятую и позеленевшую от времени.

— Узнаешь?

— От нашего «гартинга», — подтвердил бывший унтер. — Где он стоял? Там?

— Нет. Левее и ниже. Да, впрочем, какая разница.

Капитан двинулся дальше. Слева от башни отыскалась невысокая каменная насыпь, причем, часть ее была явно насыпана недавно. От насыпи шел густой трупный смрад. Выкопать глубокую могилу не было, ни времени, ни возможности, а погода стояла теплая. На насыпи лежали обломки большой каменной плиты. На одной стороне камней можно было увидеть остатки надписи на руоссийском. Алекс нагнулся, дотронулся до излома.

— И как только смогли?

— Не иначе, взорвали, — предположил Фелонов.

— Ничего, скоро новую поставим. И нашим, и нынешним.

Обнажив головы, с минуту все стояли молча. Алекс все также первым направился обратно, остальные потянулись за ним. Когда бричка тронулась, несколько минут в ней царило молчание, только копыта лошадей стучали по дороге, да поскрипывали рессоры. Первым заговорил Грозневецкий.

— Я неоднократно слышал про Харешский перевал и о боях на нем. Но пока сам сюда не попал и собственными глазами не увидел… Я от всех этих ваших армейских штук далек, но примите мое почтение, капитан, вам дважды удалось невозможное. Сначала вы доказали, что этот перевал взять нельзя, а потом нашли способ захватить его.

— Не стоит меня переоценивать, ротмистр. Давайте лучше о деле. Сегодня вечером мы будем Гатуни. Найти дом Хамиди труда не составит, он живет не скрываясь. Но сделать это нужно осторожно, чтобы не спугнуть бея. Будет лучше, если этим займется господин Манский, его в принадлежности к жандармам заподозрить трудно.

— Будет сделано, — заверил Жорж, — не извольте беспокоиться.

Следующим слово взял ротмистр.

— Тогда с утра проводим рекогносцировку на предмет наличия в доме других людей и оружия, а также путей отхода. По результатам составляем план, берем мерзавца и в кандалы его. Сразу же быстро допрашиваем. Думаю, увидев вас и вашего унтера, он долго запираться не станет.

— Вполне разумный план, — согласился Алекс. — Надо будет еще армейцев предупредить, чтобы не вмешивались, если шум поднимется. Это я беру на себя.

— Принимается, — утвердил предложенные мероприятия Грозневецкий.

На словах все было гладко, на деле сразу пришлось столкнуться с трудностями. И первой из них был языковой барьер. Ну, где ночью в османийском Гатуни найти туземца говорящего по руоссийски? В порту, разумеется. А чужаку в одиночку ночью идти в портовый кабак — не самая лучшая идея. Лучше самому отдать кошелек первому встречному. По крайней мере, собственная шкура останется целой. Пришлось Жожу ни свет, ни заря бежать на рынок. Там добрые люди за денежку малую подсказали, где живет покалеченный горец Хамиди.

На рекогносцировку отправились Манский и Фелонов, чтобы руоссийские мундиры в округе не мелькали, голубые в особенности. К плохим новостям относились высокий забор, окружавший участок Хамиди и заросший густой растительностью кустарник, примыкавший противоположной от улицы части забора. Хорошей новостью было то, что кроме самого бея и старухи-кухарки никого замечено не было.

— Забор на раз не перескочишь, — доложил унтер, — лестницы нужны.

— Где мы их возьмем? — отверг идею капитан. — Сделаем так…

Высокий забор он ведь не только на участок попасть мешает, с участка на улицу тоже быстро не выскочишь. Ровно в полдень разъезд из четырех жандармов блокировал парадный въезд со стороны улицы, а заодно и внимание на себя отвлек.

В это же самая время, группа захвата под руководством ротмистра Грозневецкого, с трудом преодолев топкое дно и густые заросли на дне оврага, вышла к задней калитке. Самого маленького и легкого жандарма на руках буквально забросили на забор, где его ожидало битое стекло. Сильно порезав обе руки, жандарм свалился обратно. Пришлось его перевязывать и на ходу искать новый путь проникновения во двор.

— Что делать будем?

Взгляды подчиненных скрестились на ротмистре, а ему в голову ничего не шло. Сейчас бы сюда капитана Магу, он бы точно что-нибудь придумал. Хозяин хорошо подготовился к визиту непрошенных гостей с этой стороны. Забор высокий, калитка крепкая, запертая на засов изнутри. Такую без тарана не вышибить. Ротмистр думал, а время шло.

Из-за забора донеслись чьи-то шаркающие шаги. Ротмистр дал знак, и жандармы, стараясь не шуметь, прижались к забору по обе стороны калитки. Грозневецкий вытащил из кобуры револьвер. Едва только лязгнул засов, как ротмистр дернул ручку калитки на себя.

— Добрый день, господин Хамиди, а мы вас тут уже заждались.

Бей, хоть и не ожидал такой встречи, среагировал быстрее жандармов. Ему помогло и то, что в проеме калитки был один только Грозневецкий, от остальных Хамиди отделял забор. Бей сбросил со спины узел с барахлом, за нож хвататься не стал, с визгом кинулся на ротмистра и вцепился ему в лицо. Жандарм дернул спуск револьвера и, сбитый с ног покатился в овраг вместе с впившимся в него Хамиди. Пуля каким-то чудом миновала бея, а второй раз ротмистр выстрелить не мог, так как выпустил оружие из руки.

Жандармы, не ожидавшие от увечного такой прыти, промедлили пару секунд, а затем кинулись спасать начальника. На дне оврага Грозневецкий оказался снизу, Хамиди сжимал руками его горло, ротмистр, пытался оторвать его руки от собственной шеи. Первый же добравшийся до них жандарм, со всей силы двинул прикладом по спине бея. А там и остальные к спасению подключились. К тому моменту, когда ротмистр сумел прохрипеть «Отставить!», тело Хамиди представляло собой отбивную.

Капитану Магу и его компаньонам, жандарм смог только пожаловаться на свою неудачу.

— Вцепился, как клещ! Еле оторвали.

На щеке Грозневецкого остались следы зубов, воротник мундира заляпан кровью, на шее черные пятна оставленные пальцами бея. Но ротмистр быстро пришел в себя и даже попытался шутить.

— Надеюсь, он хоть бешенством не страдал.

Тело Хамиди приволокли во двор. В узле, который он пытался унести с собой, нашли деньги, не очень много, какие-то бумаги на османийском, личные вещи. Бумаги и деньги, Грозневецкий, естественно, изъял. Тщательный обыск в доме принес некоторое количество спрятанного там оружия и пороха, но никаких дополнительных улик.

— Жаль, конечно, что не удалось взять злодея живьем, — хрипел ротмистр, — но справедливость все-таки восторжествовала. К тому же у нас и без него есть, кого осудить и повесить. Поэтому, я возвращаюсь в Текуль. Быстренько дело закрою и в суд.

— А с Хамиди что делать?

— Да что хотите! Хоронить его я не собираюсь.

На мертвого Хамиди пошли посмотреть все.

— Повезло скотине, быстро помер.

Фелонов пнул труп бея сапогом.

— Надеешься, что оживет? А хорошо бы расспросить, с его смертью все ниточки оборвались. Грозневецкий интересно только дело закрыть, а нам что делать?

Неожиданно Жорж подбросил хорошую идею.

— Когда жандармы уберутся, можно расспросить старуху-кухарку.

— И что она может рассказать? — раскритиковал предложение Фелонов. — Какую еду эта сволочь жрала? Да и захочет ли она говорить, тоже неизвестно. А пытать ее нельзя, того гляди сама помрет без посторонней помощи.